Публика начала стекаться к девяти часам.

Сам Вакулин приехал перед вторым отделением концерта.

Валентина торговала без остановки в своей очаровательной беседке. Около ее киоска сгруппировалась самая блестящая публика.

— Ну, что, справляетесь, Валентина Денисовна? — отвешивая почтительный и низкий поклон девушке, спросил ее Вакулин.

— Слава Богу, все идет отлично! — весело отозвалась она.

После концерта стулья сразу исчезли куда-то из зала в одно мгновение ока, благодаря ловкости юных распорядителей, и начались танцы.

— А вы не танцуете? — спросил снова молодую девушку Вакулин при первых звуках вальса.

— Напротив, страшно люблю танцы, но если я пойду кружиться, приостановится продажа цветов. И бедные гимназисты будут в убытке! — искренне отвечала она.

— Но в таком случае, я попрошу кого-нибудь из распорядителей заменить вас! — любезно произнес Вакулин и посадив на место Валентины в киоске подвернувшегося кстати Граню, подвел своего товарища, блестящего офицера к Валентине, который и пригласил на тур вальса старшую Лоранскую.

Молодая девушка вальсировала прекрасно. Ее грациозная фигурка носилась, как нарядная птичка, с одного конца залы на другой. До ее ушей долетал сдержанный шепот восторга по ее адресу, срывавшийся с уст присутствующих, и сердце тщеславной Валентины билось с удвоенной силой.

Чуть-чуть запыхавшуюся ее кавалер доставил ее к киоску. Но ей не удалось присесть. Целая толпа молодежи ждала ее там, прося Вакулина представить их девушке.

И снова Валентина закружилась по залу, возбуждая общий восторг своей грацией и красотой.

За вальсом следовала кадриль.

Лелечка и Соня Гриневич тоже танцевали без устали.

Валентину снова пригласил товарищ Вакулина, офицер Смирнов, и они заняли места. Сам Юрий Юрьевич не танцевал из-за траура.

— Вам весело? — спросил он девушку.

— Ужасно! — искренне вырвалось у нее. — Ведь это мой первый большой вечер!

Ей было действительно весело. Хотелось, чтобы этот чудный бал длился бесконечно. После кадрили начался бесконечно длинный, веселый котильон, во время которого Валентину выбирали то и дело и она танцевала, не присаживаясь ни на минуту. Ею восхищались, ей говорили, что она царица бала, и она кружилась, как бабочка, беззаботно и весело отдаваясь веселью, зачарованная своим успехом.

Как сон промелькнул чудный вечер и Валентина очень удивилась, как Павлук напомнил, что пора ехать домой.

И тут только по дороге в гавань, девушка впервые вспомнила о Кодынцеве и сердце ее защемило упреком.

— Бедный Володя! А ему и не пришлось повеселиться, как мне! — подумала она.

— Ну уж и бал! — ворчала ехавшая с нею Лелечка, — весь волан у юбки оторвали и платье надо в чистку отдавать. И чем они паркет натирают, что от него желтые пятна на подоле остаются! Нет уж, ни за какие коврижки не буду ездить по балам! И убыточно, да и не весело вовсе! — решила она, подъезжая к дому.

Валентина сидела, взволнованная и грустная, перед началом репетиций у себя в театральной уборной. Эта неделя после благотворительного вечера протянулась каким-то тоскливым кошмаром. В театре вышла неприятность. Донская-Звонская отказалась играть Купаву, подругу Снегурочки, оттого только, что ее роль была второстепеннее самой Снегурочки, которую играла она Валентина, — пришлось заменить ее другой актрисой. Костюмы, присланные поставщиком-костюмером, оказались далеко не удовлетворительными для Снегурочки-Лоранской. Дешевый парик сидел плохо. Теперь уже было невозможно добыть другой парик и костюмы, не из чего было сделать. Те тысяча двести рублей, которые пришлись на ее долю, давно вышли на покупку ротонды, платьев, необходимых и самых скромных бриллиантов. Валентина издержала все свои деньги; даже пришлось призанять у Лелечки, великодушно предложившей свои услуги.

А тут еще Граня. На Граню уже жаловались из гимназии, грозили исключением. Несмотря на выговор и угрозы старшего брата, он продолжал дружить с Берлингом и Завьяловым и попался с ними кому-то из преподавателей в ресторане, куда гимназистам строго запрещалось ходить. Гранина часть испарилась уже давно, как дым, о ней не было и помина, и он уже тоже кредитовался у той же Лелечки. И Павлук ходил, как в воду опущенный, и ныл, что у него нет денег и что деньги нужны до зарезу, потому что на свои деньги он сделал новую обмундировку, платье и белье, а частью роздал товарищам.

Словом, вся семья Лоранских разом пришла к тому заключению, что сумма в пять тысяч — далеко не такая крупная сумма, какою показалась им вначале, и что лучше ее совсем не было бы: по крайней мере, они не были бы выбиты из колеи внезапно осыпавшимися на них золотыми крохами.

Все это было крайне неприятно и не могло не отразиться на настроении Валентины. Но больше всего ее мучил сейчас недостаток с костюмом. Невозможно было играть Снегурочку в том, что ей принесли из костюмерной. Надо было соорудить во чтобы то ни стало новый костюм, а на него не было денег. Она жестоко раскаивалась теперь в том, что купила много ненужных и бесполезных вещей, не отложив ничего на более необходимое приобретение.

Продавать же одно, чтобы купить другое, Валентина не хотела из ложной гордости. Все в театре уже знали и ее нарядные костюмы и драгоценные вещицы. Оставалось одно: играть в старом обтрепанном "казенном" платье и некрасивом парике.

Лоранская самым искренним образом приходила в отчаяние от своего "несчастья". В ее голове уже мелькала мысль отказаться от роли Снегурочки.

— Вот-то Донская-Звонская будет рада!.. — быстро промелькнуло у нее в голове. — Нет, уж буду играть, чтобы не дать торжествовать насмешнице! — решила она с тяжелым вздохом.

В уборную постучали.

— Войдите! — крикнула молодая девушка.

На пороге театральной комнатки появилась маленькая худенькая особа в поношенном салопчике с хитрым пронырливым лицом и беспокойно бегающими глазками. У нее был огромный узел в руках. Это была очень известная по театру продавщица-комиссионерша, снабжавшая костюмами артистов и артисток в кредит.

Вместо того, чтобы заплатить всю сумму сполна, клиенты и клиентки этой ловкой особы выплачивали ей в рассрочку. Но зато и цены же назначала она!

Марфеньку-поставщицу самым справедливым образом называли вампиром, потому что она не хуже любого вампира высасывала кровь из своих клиентов, вытягивая из них огромные деньги за самые нестоящие вещи. Но все-таки прибегали к ее помощи, потому что, во-первых, вампир давал товар в рассрочку, во-вторых, не требовал никакого задатка.

— Что вам, Марфенька? — удивленно вскинула глазами на неожиданную посетительницу Валентина, кивнув головкой на ее поклон.

— А вот слыхала я от госпожи Донской, золотая моя барышня, — запела приторно-слащавым голосом Марфенька, — что вы в костюме нуждаетесь. А у меня как раз на ваш рост "Снегурочка" найдется. Случайно приобрела. Вот взглянуть не пожелаете ли?

И прежде чем Лоранская успела произнести слово, она живо развязала свой узел, и молодая девушка увидела очаровательный из белого атласа, отороченный лебяжьим пухом, костюм Феи Зимы и такою же лебяжьею шапочкой и высокими сапожками.

— Ах, какая прелесть! — вырвалось возгласом восхищение из груди Валентины. — Но это, должно быть, страшно дорого, Марфенька!?

— Не дороже денег, красавица вы моя! А вы примерьте только, костюмчик-то. А с уплатой после сочтемся.

— Да у меня и денег-то нет, чтобы заплатить!

— Эва! А Марфенька-то на что? Да Марфенька сто лет уплаты от такой хорошей барышни ждать будет. Служить будете, играть хорошо станете и прибавку получите, вот и расплатитесь. Вы только примерьте! Только примерьте, красавица вы моя!

Валентина не могла уже устоять от соблазна и примерила костюм. Каким-то чудом у той же Марфеньки очутился и парик, совсем подходящий на ее, Валентинину голову. Молодая девушка примерила и парик и невольно ахнула, взглянув на себя в зеркало.