Утомленная самой неприятной разновидностью фитнеса – влажной уборкой, – в ту ночь я сама спала, как младенец, – крепко, сладко, долго.

Звонок в дверь раздался ровно в пятнадцать ноль-ноль, как и предупреждала Лера. «А ребенок пунктуален», – умилилась я, вытирая руки о фартук. В тот момент я была милой хозяюшкой из фильма о добропорядочных американских провинциалках. В квартире гостеприимно пахло печеными яблоками, на плите бурлила кастрюлька со спагетти, в сковородке томился свежеприготовленный соус.

С порога хмурилось создание, больше похожее не на ребенка, а на cover-girl из журнала «Seventeen». Худощавая особа, исполинский рост которой был нахально подчеркнут копытообразными каблуками. Волосы – демонически-рыжие, ногти – опасно-заостренные и выкрашенные в черный цвет, хорошенькое личико умело подкрашено. Вполне созревшая особа, лет восемнадцати на вид.

– Вам… кого? – моргнула я.

– Привет, Саш, – ухмыльнулась девица, – Яна я. Не узнала?

Мой взгляд поднялся от заостренных носочков ее модных туфель к улыбающемуся хорошенькому личику.

– Яна?! Я помню тебя… маленькой, – выдавила я, – ну что же мы так стоим? Проходи! Мой руки, сейчас будем обедать.

Яна с аппетитом отработавшего две смены подряд лесоруба навалилась на спагетти. Я сидела напротив, подперев подбородок руками, и задумчиво ее рассматривала. Надо же как бывает. Живешь себе и в суетливой круговерти будничных дел даже не задумываешься о том, как скоротечна жизнь. Как спринтерски несется время по отведенной тебе шкале. И вот в один прекрасный момент на пороге твоей квартиры появляется тонконогое создание, которое всем своим нахальным видом словно демонстрирует, что молодые и бойкие готовы занять твое место под солнцем, а тебе пора задуматься о скамейке запасных.

Какая она взрослая… Неужели в четырнадцать лет и я была такой? С одной поправкой: родители покупали мне одежду на вьетнамском вещевом рынке, а не в бутике, да и губы мне красить не разрешали.

– Почему ты так на меня смотришь? – вскинула глаза Яна.

– Пытаюсь понять, когда ты успела так измениться, – улыбнулась я.

Мое изумление ей явно льстило. В таком возрасте девушки любят казаться прожженными и взрослыми.

– Давно не виделись, – усмехнулась она, – помню, как в детстве я все время норовила за вами с Леркой увязаться, а вы меня отшивали. Лерка вот сейчас на свидании. А ты почему дома одна?

Я поперхнулась. Какое ей дело до моей личной жизни, вернее, до ее пугающе затянувшегося отсутствия? Или она пытается компенсировать чересчур обильный макияж детской непосредственностью?!

– Да ладно, не обижайся, – Янка фыркнула, и брызги жирного соуса крохотными алыми точками усеяли свежую скатерть, – у меня тоже никого нет. На прошлой неделе рассталась с бойфрендом.

Хм, когда я начала встречаться с мальчиками? Неужели едва потеряв интерес к платьям Барби?

– Бывает… А почему разбежались?

Яна набрала побольше воздуха и с хитрой улыбкой выпалила:

– Он слабоват в постели.

– Что-о? – вытаращилась на нее я.

– Не что, а кто. Руслан его зовут. Совершенно ни на что не способен. Сунул, вынул и пошел.

– Яна, но… тебе четырнадцать лет… – с наиглупейшим видом констатировала я.

– Зато выгляжу на двадцать, все так говорят. – Розовый детский румянец трогательными пятнами проступил под тональным кремом. – Интересно, тебе сколько было, когда ты потеряла невинность? Неужели двадцать пять?

Мне было восемнадцать, но обязательно ли исповедоваться перед наглой пигалицей?!

– Это тебя не касается, – пожалуй, чересчур грубо ответила я. И сама себя отругала мысленно: девчонка же меня провоцирует, так сказать, проверяет на вшивость, а я словно играю в поддавки.

– Но, скорее всего, у меня появится новый бойфренд, – причмокнула Яна, – нравится мне один человек…

Взяв себя в руки, я решила поддержать разговор.

– Вы вместе учитесь?

– Еще чего, – фыркнула она, – он гораздо старше. Его зовут Дэн. Может быть, сегодня я тебе его покажу. Не хочешь прогуляться в одно место?

– Лера сказала, что тебе надо делать уроки.

– Нам ничего не задали. – Она посмотрела на меня так невинно, что я сразу поняла: врет.

– А если проверить дневник?

– Не будь занудой. Мы же ненадолго. А вечером позанимаемся. Покажу тебе свои тетрадки, поможешь мне с геометрией. Ты же журналистка, неужели тебе не интересно посмотреть, чем живет молодежь?

– Не обижайся, но на героиню спецрепортажа ты не тянешь. И что же это за место, куда ты меня приглашаешь?

– Для начала – в салон красоты. – Яна вскочила, отодвинув чашку с морсом. – Очень модный салон. Я давно собиралась записаться, а сегодня как раз уроков не задали. Не волнуйся, деньги у меня есть!

– Зачем тебе в салон красоты – на маникюр? – удивилась я. Неужели за те почти двадцать лет, что отделяют меня от Янкиного щенячьего задора, жизнь так изменилась, что теперь в салоны красоты принято ходить с детского возраста? Помнится, сама я впервые позволила себе салонный маникюр и педикюр с первой стипендии.

– И на маникюр в том числе. Сашка, это потрясающее место, жутко модное! Уверяю, ничего подобного ты никогда не видела.

Салон красоты, в который привела меня Яна, больше напоминал наркопритон. Конечно, никто и не ожидал, что четырнадцатилетняя задиристая пигалица холит ногти в «Жак Дессанж», но то, что я увидела, превосходило самые мрачные мои ожидания. Полуподвальное помещение, стены, расписанные неуемными граффитчиками, грязный пол. Навстречу нам выплыл администратор – юнец лет пятнадцати с длинными сальными волосами и такой космической пустотой в глазах, что сразу становилось понятно: здесь не обошлось без психотропных стимуляторов. На его тощеватом цыплячьем плечике был вытатуирован огромный скорпион – такой рисунок пришелся бы впору какому-нибудь брутальному мотоциклисту.

– Я записана к Антону, на восемнадцать тридцать, – светски улыбнулась Яна.

Я незаметно дернула ее за рукав и, когда администратор отвлекся на то, чтобы мучительно переварить полученную информацию, прошептала:

– Может, пойдем отсюда, а? Ян, в такие места нельзя ходить, так и гепатит подхватить можно. Хочешь, я отведу тебя к своей маникюрше? Не так-то она дорого и берет, честное слово.

– Иногда не стоит обращать внимание на внешний вид, – загадочно улыбнулась она, – поверь мне, здесь лучшие в городе специалисты.

Администратор наконец очнулся, его флегматичное лицо медленно перекосилось на одну сторону – уголок обветренной губы поплыл вверх, правый глаз полузакрылся. В его интерпретации эта отвратительная гримаса означала улыбку.

– Антон вас ждет, проходите в кабинет. Туда, направо… А вы, – он с трудом сфокусировал мутный взгляд на мне, – можете пока полистать журналы в холле.

В принципе ничего страшного не произошло. Улыбающаяся Яна скрылась за потрепанной дверью, я уселась на продавленную банкетку и схватила первый попавшийся журнал – с обложки похотливо улыбалась голая по пояс толстуха, в крупных несвежих сосках которой блестели вульгарные сережки-кольца. Но почему-то нехорошее предчувствие не покидало меня, с каждой минутой нарастая, точно набирающий обороты вой пожарной сирены. Нахмурившись, я огляделась вокруг. Холл был украшен фотографиями – и на всех татуированные длиннобородые мужики позируют в обнимку с мотоциклами или с уцененного вида блондинками. Я не могла понять, что же так меня смущает, помимо царящей в этом «царстве красоты» антисанитарии да легкого запаха марихуаны, которым, казалось, были пропитаны все стены. Может быть, название салона – «Cool tattoo». Позвольте, да разве может банальное местечко, где приводят в порядок волосы и ногти, называться «Крутая татуировка»?!

– Простите, а какую услугу оплатила моя сестра? – срывающимся голосом спросила я у администратора, который, перестав обращать на меня внимание, ушел в понятную ему одному нирвану.