Среди гостей вечеринки было мало мужчин – несколько инвесторов, которые с мрачными лицами жевали фуршетные пирожные и общались преимущественно друг с другом, пара-тройка нежных юношей, в смазливости которых угадывалась очевидная голубизна, да мой Максим. Зато женщин там было – хоть отбавляй. Просто какая-то выставка женской красоты всех возможных форматов и мастей. Высокие и миниатюрные, пышногрудые и по-модельному плоские, с роскошными гривами ухоженных волос и стриженные под ежик… И все – обладательницы редкой, драгоценной красоты. Никто из дев не обращал на меня особенного внимания, зато друг друга они рассматривали с придирчивой въедливостью, словно пытались найти в чужой безупречности хоть одну-единственную оплошность. Я сделала вывод, что по их меркам выгляжу так себе.

Максим был знаком с хозяйкой мероприятия, владелицей сети салонов красоты по имени Лора, яркой женщиной в самом соку. Ее золотые волосы спускались до самых ягодиц и вопреки законам биологии не редели на концах. Ее точеное личико имело сердцевидную форму, ее глаза сверкали русалочьей зеленью, ее огромная грудь была подчеркнута декольте отважной глубины, ее походка была кошачьей, вкрадчивой. Короче, когда эта Лора к нам приблизилась, я вдруг почувствовала себя дурнушкой. А уж когда она повисла на шее Максима, впившись коралловыми губками в мочку его уха, мне стало совсем не по себе.

– Макс, я думала, ты не придешь!

– Как я мог, золотце? – Его рука вкрадчиво похлопала пониже Лориной оголенной спины.

Бог мой, неужели он привел меня на вечеринку своей экс-любовницы?! (Или не экс? Почему она бросает в мою сторону короткие подозрительные взгляды?!)

– Впрочем, думаю, ты теперь сюда зачастишь, – она лукаво улыбнулась, – ни за что не догадаешься, какую аппаратуру я купила.

– Какую? – в его голосе было живое неподдельное любопытство.

– Помимо всякого примитива типа ультразвуковой чистки лица или кабинета лазерной эпиляции здесь будет паровая бочка по древней китайской технологии. Очищение паром. Еще я хочу нанять тайку-массажистку. Про гидроколонотерапию я уж и не говорю. В общем, все по высшему разряду.

– Вот это да, – присвистнул Максим, – а вакуумный дренаж? Давно хотел попробовать, никак не могу сбросить два килограмма.

– О чем речь, все устроим, – рассмеялась Лора, – ты еще везунчик, у тебя есть время потеть в залах. А мне вот в прошлом году пришлось два раза ложиться на липосакцию. В Калифорнии делала, не доверяю нашим.

– И правильно, – серьезно кивнул Максим, – когда я решил сделать нос, долго искал хирурга. И в конце концов тоже подался в Америку. Все-таки у них опыта побольше.

Я с изумлением вытаращилась на его идеальный профиль античной мраморной статуи. Что значит «когда я решил сделать нос»?! Вот так, походя, он рассказывает всем подряд о том, что однажды нелегкая занесла его под нож хирурга-пластика?! Я всегда считала, что есть факты биографии, которыми стыдно гордиться – настоящему мужчине уж точно. Из всех моих многочисленных приятельниц только одна – телеведущая Вероника – решилась на пластическую операцию. У бедняжки было породистое грузинское лицо, доставшееся в наследство от бабушки, – огромные оливковые глаза, узкий нос с заметной горбинкой, которая ничуть не портила впечатление от ее очаровательного лица, красиво очерченные тонкие губы. Вероника никогда не считала себя красивой и лет с тринадцати решительно копила на операцию. Ей было двадцать три, когда ее мечта наконец сбылась. Из клиники она вернулась другим человеком – пухлогубая брюнетистая Барби с мило вздернутым носиком. Ее лицо стало правильным и… обыкновенным. Хотя сама она, кажется, этого не замечала и была вполне довольна состоявшейся метаморфозой. К чему это я? Ах да, даже она, Вероника, скрывала от кого могла факт посещения клиники. А Максим вот запросто обсуждает такие интимные вещи на людях.

– Я запишусь к вам на среду, – тем временем решил Максим, – чистка лица, эта ваша паровая бочка, массаж, педикюр. Да, еще форма бровей и окраска ресниц.

– Никаких проблем, золотко, – подмигнула Лора, – а сейчас мне надо пообщаться с другими гостями. Да и твоя… хм, барышня немного заскучала.

Максим с улыбкой обернулся ко мне, а Лора переместилась к группе вкушающих пирожные инвесторов – видимо, комфортнее всего она ощущала себя в гетеросексуальной мужской компании.

– Тебе правда скучно? – спросил он. – Принести шампанского? Если хочешь, мы можем уйти.

– Нет-нет. Максим, скажи… А ты правда все это с собой делаешь?

– Что «все»? – он, казалось, удивился.

– Педикюры, чистки, окраски. Вот я девушка, но у меня и то не всегда хватает времени на салон красоты. А ты вроде бы и работаешь, и все равно умудряешься… так за собой следить.

– Но что в этом плохого? – искренне изумился он. – Я высоко держу планку, дисциплинирую себя. Ты посмотри, как выглядят большинство наших мужчин. Да и женщин, честно говоря. Что дурного в том, что я не хочу быть, как все? Или тебе нравятся мужчины с грязными ногтями?

– Не знаю. – Его убийственная логика поставила меня в тупик.

– Ничего, ты привыкнешь, – Максим улыбнулся, а улыбка у него была потрясающая – за такие ямочки на щеках можно многое простить, в том числе и наличие пилочки для ногтей в качестве безусловного атрибута мужественности. – Сашка, а может, рванем отсюда?

– Куда? Мы же только что пришли, – удивилась я, – разве ты не хотел дождаться показа мод?

– Да ну их всех, – поморщился он, – что я, унюханных вешалок не видел, что ли? У них там в гримерке небольшая вечеринка с кокаином, я заглядывал.

На всякий случай я не стала интересоваться, что моему спутнику понадобилось в гримерной, где переодеваются манекенщицы. Иногда лучше избегать лишних вопросов.

Максим наклонился к моему уху, и в голосе его появилась та особенная влажная теплота, которая заставляет дрожать.

– Поехали ко мне. Будем пить шампанское – и пропади все пропадом.

Его элегантная квартирка была совсем небольшой, но, тем не менее, с порога производила впечатление – была в ней некая сдержанная роскошь, свидетельствующая скорее не о бездонном кошельке, а о хорошем вкусе. Темный паркет, прямоугольный черный ковер, низкая жесткая тахта в японском стиле, стеллаж с книгами (краем глаза я отметила – классика плюс модная современная проза), плоский кругляш светильника, журнальный столик с выпивкой из дьюти-фри.

А уж в его ванной комнате можно было поселиться навеки – изобилие пузырьков, скляночек, флаконов вызывало непроизвольное желание немедленно всем этим богатством воспользоваться. Предназначение половины косметических средств так и осталось для меня загадкой, я идентифицировала лишь безумно дорогой крем от морщинок под глазами да увлажняющую маску.

У меня никогда не было столько косметики.

Максим усадил меня на диван, а сам метнулся к холодильнику и с резвостью профессионального шеф-повара за десять минут накромсал аппетитный салат из зелени и морепродуктов. Белоснежная соковыжималка взорвалась бодрым жужжанием – Максим кидал в нее яблочные и апельсиновые дольки. В качестве дополнения к импровизированному ужину он подал ржаные булочки из французской пекарни.

– Мило, – похвалила я, схватив самую огромную булку.

– И главное, всего двести пятьдесят калорий на одну порцию, – без тени иронии заметил Максим, – я коллекционирую низкокалорийные рецепты.

– Я тоже на диете, – на всякий случай сказала я, незаметно скрестив пальцы (хотя почти не соврала, потому что диета – есть ограничение в какой-то разновидности пищи, а мой рацион из-за нехватки времени обычно ограничивается фастфудом).

– На какой? – заинтересовался он, разливая по бокалам прохладное белое вино.

Я вспомнила, как одна приятельница, манекенщица Ксения, рассказывала о каком-то безумном анализе крови, по которому составляют особенную, неповторимую диету, и стоит это удовольствие двести пятьдесят условных единиц. Ксения с горящими глазами рассказывала, что ей можно есть сколько угодно шоколада, зато красные яблоки – никогда.