Отсутствие единственной (единственного) заставляет мужчину искать, а женщину ждать. Нормальный поиск – это просто перебор вариантов. «А жить-то надо, а жить-то не с кем – вот и живешь с кем попало».

Влюбляются всегда в стерву (стервеца). Почему? Потому что любовь – это желание обладать, владеть. Обладать хочется тем, что имеет какую-то ценность. Ценность определяется функциональностью и редкостью, признаваемыми многими желающими. Таким образом, чем больше женщина имеет любовников, тем большую ценность она собой представляет, тем больше вероятность того, что в нее будут влюбляться, что и происходит на самом деле. Но поскольку она становится предметом вожделения многих, то она и становится стервой.

Любовь реализуется через состояние влюбленности партнеров (страсть) по выполнению репродуктивной функции.

Для животных состояние влюбленности исчерпывается неудовлетворенным основным инстинктом. В основном, животные имеют возможность своевременно удовлетворять этот инстинкт. В отличие от животного мира, человеческое общество регулирует рождаемость. Ограничения на выполнение репродуктивной функции не позволяют человеку немедленно удовлетворить возбужденный инстинкт. Задержка акта зачатия в период полового созревания приводит к тому, что ожидание эйфории усиливается. Акт зачатия становится для человека актом получения высшего наслаждения.

Состояние влюбленности является результатом невозможности своевременно удовлетворять основной инстинкт. Человек попадает в состояние постоянного желания удовлетворить основной инстинкт и мазохически наслаждается ожиданием наслаждения. При этом энергия, которая должна была бы освободиться в оргазме, бьет в голову (в интеллект), заставляя работать в определенном направлении – интеллект генерирует образы и мечты, которые еще сильнее возбуждают основной инстинкт. Таким образом, влюбленность – это психофизическое состояние повышенной возбудимости человека, вызываемое отображением неудовлетворенного основного инстинкта в интеллекте. Мастурбирующий не влюбляется.

Страсть – это стремление энергии к свободе, это то, что не подчиняется интеллекту, и даже наоборот, заставляет интеллект, в определенном смысле, работать на себя. В состоянии страсти человек не задается дурацкими вопросами о смысле жизни, в этот момент ему все абсолютно ясно. Работа интеллекта нарушается, он приукрашивает образ любимого человека, просчитывает самые невероятные варианты измены, закрывая глаза на очевидные недостатки и измены, и т. д.

Любовь – это характеристика определенного возраста. Это зрелость, но не старость. Конечно, есть люди, которые влюбляются и в детстве, и в старости, но это скорее исключение. Готовность к любви (молодость, сильные ограничения в браке) почти всегда находит реализацию даже при отсутствии достойных партнеров («любовь зла – полюбишь и козла»). При отсутствии этой готовности, особенно в старости, не спасет и обилие возможностей.

Любовь – это сильное потрясение нервной системы. Делая двух людей счастливыми на короткое время, она порождает трагедии, поэтому у нормального человека это случается не так уж часто. Видимо, каждому отпущено определенное количество любви. Тем не менее, одни влюбляются очень часто, другие не способны полюбить вообще. Подавляя основной инстинкт, интеллект порождает фригидность и импотенцию и рано или поздно уничтожит основную составляющую любви – страсть.

Собственный опыт

Я попытаюсь описать свой опыт насколько это возможно естественно, не называя имен и, по возможности, изменив конкретные события и проявления. Так что, все сказанное далее не может быть отнесено ни к кому конкретно, а совпадения случайны и не могут служить основой для вычисления конкретных людей. Я обозначу их имена буквами алфавита, не связанными с настоящими именами, и разделю на них все свои воспоминания.

А

Мои школьные увлечения остались без ответа. Одной девушке (мы поддерживали отношения в общей компании) я сделал признание, но не могу сказать, что так уж сильно ее любил. Во всяком случае, только ей я сказал, что она – самая красивая, самая умная и самая добрая. Я действительно тогда так думал, и вполне может быть, что так оно и было. Случая разувериться в этом мне не представилось.

Она расплакалась, но не ответила. Скорее всего, у нее кто-то был. Но ни тогда, ни позже (а мы встречались раз в десять лет) она и не отвергала меня категорично. Как это часто делают и женщины, и мужчины, она держала меня на всякий случай, и у меня всегда оставалось ощущение, что если бы я очень сильно постарался, то получил бы ее. Достаточно было назначить несколько свиданий, поухаживать за ней.

Но я сильно не старался, потому что мне всегда хотелось видеть (и не только в ней) какой-то знак готовности к любви именно со мной. А этого не было, поэтому так ничего между нами и не было. Правда, очередные десять лет еще не истекли, но в любовь после шестидесяти я не верю.

Возможно, я просто боялся. Если бы она ответила мне, я вполне мог бы потерять голову, но инстинктивно я чувствовал, что не удержу ее, и боялся разочарования. Один раз мы отмечали какой-то праздник в нашей компании, и хотя все понимали, что она по крайней мере сегодня моя девушка, она стала оказывать явное предпочтение моему другу, и это было ужасно. Я увидел, что если кто-то ей понравится, то ничто ее не остановит.

Б

Как легко влюбиться в 18–20 лет! Все прекрасно, и молодые люди даже не знают, что все люди имеют какие-то недостатки, а человек, которого любят в данный момент, обладает не просто недостатками, а совершенно не переносимыми недостатками. И даже муки ревности в этом возрасте не более чем мазохизм – от них получают мучительное удовольствие.

Она была, как сейчас бы сказали, очень продвинутой. Выглядела эффектно, была начитанна и самоуверенна. Курила, выпивала и целовалась со всеми подряд (это я понял позже). Единственное, чего она не делала – она не трахалась. В любом случае, на нее смотрели с уважением и восторгом, и она могла выбрать любого парня.

Разве я могу помнить, что чувствовал в то время! Отдельные картинки, эпизоды, но без подлинных ощущений. Ощущения нельзя, к счастью (или к сожалению), записать и проигрывать потом, чтобы снова и снова переживать приятные мгновения (правда, надо было бы еще и уметь стирать неприятные мгновения). Вообще, неприятные мгновения в воспоминаниях более реальны, более ощущаемы. Иногда очень долго при одной только мысли о чем-нибудь таком бросает в дрожь.

Когда я лез к ней в лифчик, она, похохатывая, говорила, что на меня вредно повлиял кинематограф, а я, млея, все тискал ее и тискал. До большего, к счастью, дело не дошло. Она познакомила меня со стихами Франсуа Вийона, о котором в то время мало кто вообще слышал, и его томик был библиографической редкостью. С тех пор я люблю Вийона. Кто-то нравится, кто-то нет (в поэзии я мало что понимаю), но люблю Высоцкого и Вийона. Она также давала мне почитать модных в то время Бёлля и Стейнбека. «Зима тревоги нашей» до сих пор моя любимая книга, единственная книга, которую я читал несколько раз, и даже на языке оригинала. Она водила меня на концерты классической музыки, на которые и тогда мало кто ходил. В общем, она приобщила меня, неотесанного, к культуре.

Она была очень броская и выпендривалась. Короткий роман быстро закончился. Я почувствовал неестественность ее отношения и прекратил, отрезав по живому, как много лет спустя сказала другая женщина, когда я сделал то же самое. Она немного удивилась, я немного (как мне теперь кажется, детские игры) помучился, но все прошло, и я вспоминаю ее с благодарностью. В недолюбленной любви есть своя прелесть.

Не так давно кто-то сказал, что видел похожую на нее женщину, неряшливую пьяницу, собиравшую бутылки на базаре, мимо которого мы с ней каждый день проходили когда-то. Почему-то я допускаю такое, но не хотел бы ее встретить.

В

Первая женщина в жизни мужчины, наверное, не то же самое, что первый мужчина в жизни женщины.