Почувствовал ли он, что она не сводит с него глаз? Авиза не была в этом уверена, но он направился к ним.

– Так это он? – повторила Мавиза, сжав руку Авизы.

– Да.

– Ты не сказала, что он такой... такой... – Она захихикала, как будто была такого же возраста, как Эрмангардина.

Авиза кивнула. В Кристиане было все. Он был таким сильным, таким красивым, ему так хотелось доказывать свою отвагу, он был таким надменным и раздражающим, ну, словом, в нем было все. Как случилось, что он проник в ее сердце, несмотря на твердое решение Авизы думать только о своей миссии? Неужели это произошло в тот самый момент, когда она впервые его увидела? Или когда он впервые ее поцеловал? Может быть, когда они стояли лицом к лицу и ссорились из-за ее меча? Это могло случиться в любой момент. Она не могла бы сказать, когда именно.

– Он идет сюда, – в панике пробормотала Эрмангардина.

– Сделай глубокий вдох, – посоветовала Авиза.

Она хотела предупредить обеих сестер, чтобы они держали под контролем свои чувства, когда будут разговаривать с Кристианом, но он был уже слишком близко и мог услышать ее слова. Поэтому она удовольствовалась только тем, что многозначительно нахмурилась.

– Я слышал, что у тебя прекрасные новости, Авиза, – сказал он с улыбкой более широкой и открытой, чем она когда-либо видела у него.

– Самые лучшие, какие только могут быть.

Она встала, сделав знак Мавизе последовать ее примеру.

– Моя сестра со своей служанкой.

– Миледи...

Он склонился к руке Мавизы, и краска бросилась ей в лицо.

Эрмангардина хихикнула.

– Моя дорогая сестрица, – сказала Авиза с улыбкой, – позволь представить тебе сэра Кристиана Ловелла, рыцаря на службе короля Генриха.

– Для меня честь познакомиться с вами, – задыхаясь, вымолвила Мавиза. – Она откашлялась, прочищая горло, потом сказала своим нормальным голосом: – рассказывала нам, что вы взяли на себя обязательство помочь вызволить меня. Наша семья всегда будет благодарна вашей, сэр Кристиан.

– Напротив, за мной долг.

Он снова почтительно склонил голову.

– Если я осмелюсь вас попросить, извините нас с Авизой. Нам надо перекинуться парой слов.

Мавиза посмотрела на Авизу, прежде чем ответить.

– Разумеется. Я должна поблагодарить лорда де Соммервиля за то, что принял меня. Я как-то упустила из виду, что должна отдать ему долг учтивости, оттого что меня ослепила радость встречи с сестрой. Возвращайтесь, как только сможете, чтобы мы могли еще поговорить о наших приключениях.

Кристиан предложил Авизе руку. Она бросила ободряющий взгляд на сестер, прежде чем пересечь зал вместе с ним. Он не ответил на ее вопрос, чего он от нее хочет. Вместо этого повел ее к лестнице в комнату, где они остановились. Кристиан вошел в среднюю из трех спален и закрыл за собой дверь. Подойдя к двери, выходившей в комнату, где все еще спал Болдуин, он закрыл и ее. Дверь в третью спальню уже была закрыта.

– Должно быть, ты испытала огромное облегчение, Авиза, – сказал он, и лицо его было замкнутым, как окно, закрытое ставнями. – Я говорил с де Соммервилем, и он заверил меня, что ты и твоя сестра можете оставаться здесь сколько угодно.

– А ты?

– Я никуда не поеду, пока не поправится Болдуин.

Авиза с облегчением вздохнула.

– Значит, ты можешь оставаться уде Соммервиля, – продолжал он, – пока не решишь, что хочешь делать дальше.

– Дальше?

Он нахмурился.

– Ты не можешь вернуться в родной дом, пока лорд Уэйн де Мурберг владеет вашими землями. Он только добьется того, чего хотел с самого начала.

– Ты говоришь так, будто вполне в этом уверен.

– Не важно, как хорошо ты умеешь сражаться, Авиза, но тебе не под силу одолеть целый гарнизон вооруженных людей.

Она фыркнула и подавилась смехом, не задумываясь о том, что произведенный ею звук не подобает леди.

– Ты столь невысокого мнения обо мне, что считаешь меня способной на такой абсурдный поступок?

– Нет, я очень высоко ценю твое искусство. Так скажи мне, что случилось, Авиза, – произнес он.

– Лорд де Соммервиль позвал меня, чтобы сообщить, что моя сестра...

– Нет, не там, внизу, а здесь. – Он указал на пол под окном. – Я нашел там своего брата лежащим без чувств. Когда мне, наконец, удалось привести его в чувство, он бормотал твое имя.

– Может быть, тебе следовало послать за женщиной. Похоже, что его способна растормошить любая женщина.

Кристиан присел на краешек стола.

– Особенно такая, как ты.

– Если ты полагаешь, что я искушала его, то ошибаешься.

– Я не думаю, что ты его искушала. – Он улыбнулся, протянул к ней руку, и их пальцы переплелись. – Ты не привечала его, не делала ничего подобного. Я попросил бы тебя обходиться с ним помягче, если он будет настолько глуп, что снова попытается строить тебе куры.

– У него ничего не сломано?

Кристиан рассмеялся.

– Нет, но только потому, что, как я полагаю, ты проявила осторожность и всего лишь поучила его хорошим манерам. – Он привлек ее к себе. – Обещай мне, Авиза, что проявишь мягкость к моему брату.

– Если он оставит меня в покое.

– Оставит. Он усвоил твой урок. – Его рука скользнула по ее спине. – Но я твоего урока не усвоил.

Она схватила его за ворот и прошептала:

– Я рада.

И когда Авиза прижалась губами к губам Кристиана, из ее головы улетучились все мысли о его брате. Исчезли все мысли о ее обмане. И осталась только одна, хотя трудно было думать, когда всю ее пронизывало наслаждение. Она должна была сделать все, что угодно, лишь бы этот человек остался в живых.

Все, что угодно.

– Не так, поперек.

Авиза взмахнула мечом, держа его параллельно земле, и ударила о лезвие Эрмангардины.

– Ты не можешь пользоваться мечом, как ножом. Лезвие палаша должно стать продолжением твоей руки.

Девочка кивнула и подняла меч. Она повторяла движения Авизы, и это напоминало странный танец, аккомпанементом к которому служил звон стали. Они кружились и кружились, и глаза их были прикованы друг к другу, а мечи высекали искры из лезвий.

Впервые за пять дней с момента прибытия Мавизы и девочки в замок лорда де Соммервиля Авиза не беспокоилась, что кто-нибудь может увидеть их упражнения.

Большая часть обитателей замка была объята сном. Оставалось еще два дня до Рождества, но празднества уже начались. Прошлой ночью опустошили бочонки с элем.

Когда они с Эрмангардиной шли через зал, более двадцати человек, впав в пьяное оцепенение, спали там, где их сморил сон.

К тому же Авиза и девочка упражнялись во дворе позади арсенала, где звон стали не сочли бы чем-то необычным. На заре двор был пустынным.

– Хорошо... Хорошо...

Авиза не стала атаковать, когда Эрмангардина оставила часть тела незащищенной. Позже она покажет девочке, в какой момент та подвергла себя опасности.

Эрмангардина очень хотела возобновить уроки с Авизой, и Авизе это было приятно. Когда она опустила свой меч, сделав знак Эрмангардине последовать ее примеру, Авиза заметила, что та отирает со лба капельки пота. Утренний воздух был достаточно холодным, чтобы вода в бочках возле конюшни замерзла, но их урок был напряженным.

– У меня дела пошли лучше? – спросила Эрмангардина, столь же жаждущая похвалы, как щенок, ждущий, чтобы его потрепали по голове.

Авиза улыбнулась девочке, оправлявшей свою рубаху, доходившую до колен.

Одежда, которую йомены носили за пределами аббатства Святого Иуды, сначала слушала послушниц, более привычных к одежде до пят. На первых уроках послушниц наряжали в эту простую одежду. Позже, когда они уже умели обращаться с оружием, они тренировались в женском платье, какое носила Авиза. В этой одежде они должны были проявлять такую же ловкость, как в короткой рубахе и обтягивающих штанах.

Правда, Авиза недоумевала, мог ли кто-нибудь управляться с мечом, когда рукава спускались до полу, как предписывала тогдашняя мода.