— Кримхилд неважно себя чувствует. А Ута сидит с ней и утешает дочь.

Хаген вздрогнул:

— Кримхилд заболела?

— Ей что-то приснилось. — Гунтер пожал плечами и поморщился, — Она еще дитя и слишком много значения придает снам и глупой болтовне.

«Так же как и я, по-твоему», — подумал Хаген. Вслух, разумеется, он не стал этого говорить. Гунтер был очень возбужден и от любого неосторожного слова мог взорваться. Он рассчитывал на поддержку Хагена, и в некотором смысле надежды его не оправдались, а самоуверенность была поколеблена. Быть может, Хаген упустил подходящий момент. Быть может, ему и удалось бы отговорить Гунтера. Но только с глазу на глаз.

— Я устал, — молвил Хаген. — Поход был трудным, мои старые кости дают о себе знать. Могу ли я удалиться?

— Ну иди. — Гунтер неожиданно смягчился, — Отдохни хорошенько. Сегодня вечером тебе от нас так просто не отделаться. Предупреждаю: если не расскажешь несколько новых историй, Фолькер сожрет тебя живьем.

Музыкант в подтверждение кивнул и состроил свирепую физиономию. Хаген почувствовал, как тот расслабился. Всем была неприятна стычка братьев, да и присутствовать при этом было в высшей степени мучительно. Хаген поднялся, поклонился королю и вышел из тронного зала.

Однако первым делом он направился не к себе, а свернул в другую сторону, к западной башне, где находились покои Кримхилд и ее матери.

Шаги его гулким эхом раздавались в пустых коридорах. Эта часть крепости словно вымерла, предпраздничная суета едва слышалась здесь. Полумрак освещаемых тлеющими факелами коридоров напомнил Хагену о родине, о Тронье, о долгих зимних вечерах в далеком северном замке, лютой стуже и завывании ветра. Что это было? Тоска по родине? Нет, Вормс стал ему второй родиной. К тому же он был воином и привык к постоянным скитаниям.

Да, возможно, в родных краях придется оказаться раньше, чем он предполагал. Если не удастся отговорить Гунтера…

Он отворил низенькую, обитую железом дверь и огляделся в полутемной комнате. Здесь было прохладно и сыро, но воздух пах розовым маслом. Присутствие женщины скрашивало суровую обстановку: вышитая подушка на кровати, пестрая занавеска и другие мелочи придавали жилищу уют и тепло. Хаген не часто сюда заглядывал, но всякий раз испытывал странное чувство — будто здесь он находил то, чего не хватало в его жизни; это было что-то важное, с чем он никогда и не был знаком.

Он вздохнул и громко захлопнул за собой дверь. Матерчатый полог в глубине комнаты приподнялся, и навстречу ему вышла женщина. Лицо ее выражало недовольство внезапным вторжением незваного гостя, но, когда она узнала Хагена, черты ее просветлели.

— Хаген! Дорогой друг, вернулся!

Шагнув навстречу, Хаген заключил ее в объятия:

— Фрау Ута! Вы еще больше похорошели, пока меня не было. Хоть я и думал, что такое невозможно.

Ута покраснела: к комплиментам из уст Хагена она не привыкла. Хаген тоже смутился.

— А ты льстец, оказывается, — улыбнулась королева, — Но зря стараешься. Женщине моего возраста не к лицу кокетство.

— Красота не зависит от возраста и не имеет ничего общего с кокетством, — серьезно отвечал Хаген, — Да вы же и не старуха, фрау Ута.

— Но я уже и не молода. И ты наверняка пришел не ради того, чтобы поухаживать за мной. — Она отстранилась от Хагена и смущенно провела рукой по лбу.

— Я слышал, что Кримхилд приснился страшный сон. Надеюсь, сейчас с ней все в порядке?

Ута ответила не сразу, Хаген заметил, как тень беспокойства пробежала по ее лицу.

— Да. Это был всего лишь сон. Но ты ведь ее знаешь. — Она вздохнула. — Как я рада, что ты вернулся, Хаген. Ты уже говорил с Гунтером?

Хаген кивнул. Он ждал этого вопроса.

— Значит, ты уже убедился, что бывает кое-что похуже детских фантазий.

«Да, — подумал Хаген, — Фантазии взрослого мужчины».

Он смущенно кашлянул:

— Должен признаться, что не совсем его понимаю… Простите меня за откровенность, но ваш старший сын…

— …ведет себя как малое дитя, — закончила фразу Ута. В глазах женщины отразилась озабоченность, — Как ты думаешь, удастся его образумить?

— Боюсь, это у него серьезно, — Прямота Уты несколько удивила его, — Как вообще ему пришла в голову такая идея? И что это за история с лошадью?

— Одно получилось из-за другого, — вздохнула королева, — Он попытался оседлать Гурну.

— Гурну? — Хаген удивленно вскинул брови. Пегая кобыла была просто чертом, а не лошадью. За исключением Гизелера, еще никому не удавалось с ней справиться, да и он тоже мог удержаться на ней лишь несколько секунд. — Но зачем?

— Зачем? — Ута грустно улыбнулась, — Зачем мужчинам нужно постоянно пытаться переплюнуть друг друга?

Гизелер оседлал кобылу, а Гунтер, разумеется, не хотел отставать.

— И не удержался в седле.

— Да. Мы думали, что он серьезно покалечился, да, впрочем, так и есть, только он не сознается в этом. Он никого к себе не подпускает и даже лекаря прогнал.

Хаген не совсем понимал, при чем здесь Брунгильда.

Ута же сердито продолжала:

— Все сделали вид, что ничего не случилось, Хаген. Все, кроме Гизелера.

Хаген нахмурился. Теперь он начинал догадываться, что произошло.

— За день до этого шла речь о женитьбе. Ты ведь знаешь Гизелера — он не упустит повода задеть Гунтера.

Хаген кивнул. Гизелер хоть и считал себя мужчиной, но на самом деле был еще ребенком.

— И что же произошло?

— О, ничего особенного, — Ута всплеснула руками, — Кто-то заметил, что Бургундии необходим престолонаследник, а Гунтер уже в том возрасте, когда пора бы задуматься о свадьбе. И Гизелер заявил, что Гунтер едва ли найдет себе такую непритязательную невесту, которая не прогонит его за то, что он даже на лошади не может удержаться. Вот и все.

Хаген вздохнул. Нетрудно было представить себе реакцию Гунтера. Сказать ему такое в присутствии посторонних означало подлить масла в огонь.

— Отговори его, Хаген. Умоляю тебя, ради нашей дружбы, отговори его.

— Если это даже вам не удалось, фрау Ута… — тихо промолвил Хаген, — Но я поговорю с ним. Завтра, когда завершится праздник, — Он улыбнулся, — И у него голова будет раскалываться с похмелья. Еще есть время убедить его.

— Он начал приготовления. Ладьи уже на пути в Вормс…

— Они не скоро прибудут сюда, — успокоил ее Хаген. — А когда прибудут, придется долго ждать благоприятной погоды. Гунтеру это хорошо известно. Ведь ваш сын разумный человек.

— Надеюсь, ты прав, Хаген, — Ута улыбнулась, — Но ты заглянул к нам не затем, чтобы выслушивать мои проблемы, а из-за Кримхилд. Она будет очень рада видеть тебя живым и здоровым. Знаешь, девочка спрашивала о тебе каждый день, — Она отдернула полог и кивнула Хагену. Он последовал за ней.

Комната, в которую они вошли, оказалась куда светлее, здесь было уютно и тепло. В каменном очаге горел огонь. Кримхилд сидела в высоком кресле и вышивала. Увидев Хагена, девочка вздрогнула, уронила иголку, вскочила и бросилась к нему:

— Дядя Хаген! Вернулся! Наконец-то! — И прежде чем Хаген успел что-то сказать, она обвила руками его шею и крепко поцеловала в щеку.

Хаген смущенно закашлялся. Кримхилд отступила назад, разглядывая его с головы до ног. Хаген покосился на Уту, но та лишь извиняюще улыбнулась. Кримхилд была еще ребенком и могла не скрывать своих чувств.

— Без тебя в Вормсе было так тоскливо, дядя Хаген!

Что касалось Хагена, к лести он не привык и ненавидел в людях склонность к ней. Но с Кримхилд было совершенно иначе. Он питал к девочке необъяснимую привязанность. Даже любовь — не как к женщине. Но и не отеческую. Что это было за чувство? Он никогда не задумывался, что их объединяет, — возможно, Хаген опасался, что волшебство исчезнет, стоит лишь его объяснить.

— Кажется, я вернулся вовремя, — молвил он. — Я слышал, у тебя неприятности.

Тень пробежала по лицу Кримхилд.

— Мне приснился странный сон.

— И только? — Хаген нарочито громко рассмеялся. Он едва подавил желание подойти к девочке и взять ее на руки, как часто делал это раньше.