Эдуард махнул брату рукой. Как хорошо, что они вместе, что их по-прежнему связывает крепкая дружба!

Тут внимание принца привлек отряд всадников, скакавших ему навстречу. Это были лондонцы, и возглавлял их Хастингс.

У Эдуарда чуть сердце не выскочило из груди. Вот они, злейшие его враги, те самые, кому он так жаждал отомстить.

Принц бросился на ненавистных лондонцев с такой яростью, что те отпрянули.

– Вперед, на них! – кричал Эдуард.

Генрих хотел остановить его, ибо гнаться за лондонцами не было никакого смысла – они и так бежали сломя голову. Но Эдуардом двигала месть.

– Вперед, вперед! – надрывался он.

Генрих пустил коня галопом вслед за кузеном, вся конница последовала за принцами.

Лондонцы пытались спастись, но Эдуард не прекращал погони. Он решил жестоко наказать обидчиков своей матери.

– Месть! За королеву! Смерть лондонцам!

Поле было покрыто телами, но Эдуарду все казалось мало. С именем королевы на устах он разил направо и налево, все дальше и дальше удаляясь от поля битвы.

Неподалеку от Кройдона отчаявшиеся лондонцы запросили пощады. Многие лошади, не выдержав погони, пали. Однако принц был непреклонен и перебил всех до последнего человека.

– Вот вам за королеву! – повторял он. – Вот вам за благороднейшую из женщин!

Наконец шум побоища стих. Повсюду на залитой кровью траве валялись трупы. Люди Эдуарда устали, лошади валились с ног.

Только теперь принц вспомнил, что сражение еще не закончено.

Нужно возвращаться к Льюису, чтобы насладиться плодами победы. Как обрадуется отец, узнав, что обидчики Элеаноры сполна заплатили по счету!

Кузены бок о бок скакали по дороге, возвращаясь к Льюису.

– Зря мы удалились с поля боя, – вздохнул Генрих.

– Что вы имеете в виду, кузен? Должны же мы были отомстить врагам моей матери. Пусть все знают, что я не позволю оскорблять моих близких.

– Король рассчитывал на нас.

– Ерунда, ведь битва выиграна. Остается лишь разделить добычу.

Увы, Эдуард ошибался.

Когда он пустился в погоню за лондонцами, битва еще не была выиграна, и отсутствие королевской конницы самым губительным образом сказалось на положении дел.

Король и его брат император попали в плен к мятежникам, а когда к полю битвы вернулись принцы, враги окружили их со всех сторон и принудили сложить оружие.

Так сражение, почти выигранное королевской армией, закончилось полным разгромом Генриха – и все из-за наследного принца, который, увлеченный жаждой мести, оставил фланг неприкрытым.

Симон де Монфор торжествовал победу.

В сражении при Льюисе полегли пять тысяч человек, а король отныне был пленником своих баронов.

Симон де Монфор встретил Генриха весьма почтительно и сказал, что не желает королю зла.

– Я никогда не забуду, что вы наш монарх, – сказал он.

– И все же вы посмели захватить меня в плен!

– Вам будут оказывать должное уважение. Но поймите – страна истосковалась по справедливости. Бремя налогов задушило торговлю и ремесла. Жадные чужеземцы высасывают кровь из нашего королевства. Вот почему мы взялись за оружие.

– Вы говорите, милорд, что я ваш государь, а сами намерены мною командовать!

– Я решил восстановить в стране закон и порядок, а править Англией отныне будет парламент.

– Так вы свергаете своего короля?

– Вовсе нет! Но король должен действовать заодно с парламентом, а не вопреки ему.

И Монфор объявил, что от имени короля созовет новый парламент. В нем каждое графство будет представлено двумя рыцарями, каждый город – двумя горожанами, каждый округ – двумя своими жителями. Таким образом, в высшем органе управления будет представлена вся страна.

– В жизни не слыхивал ни о чем подобном! – вскричал Генрих.

– А жаль, ибо такая форма правления справедлива. Мы будем слышать голос всей страны, а, стало быть, наши законы ни у кого не вызовут противодействия.

– И вы хотите, чтобы я с этим согласился? – возмутился Генрих.

– Да, милорд, прошу. Но вместе с тем и напоминаю, что вы наш пленник, а стало быть, у вас нет выбора.

Так Симон де Монфор учредил новую форму парламента, доселе невиданную.

Элеанора находилась при французском дворе, когда пришла ужасная весть: король, его брат Ричард, наследный принц Эдуард – все в плену у Симона де Монфора! Англией правит какой-то невиданный парламент! Представители со всего королевства участвуют в управлении страной! Чудовищно!

– Что же мне делать? – растерянно спросила Элеанора у сестры.

– Молиться, – ответила Маргарита.

– Молиться? Дорогая сестрица, этого мало. Нужно собирать деньги, собирать армию. Я не допущу, чтобы изменник Монфор держал Генриха в плену.

– Я знаю, Элеанора, что вы умны и готовы на все ради мужа и сына, но будьте осторожны. Ситуация крайне опасна.

Элеанора упрямо мотнула головой. Кто Маргарита такая, чтобы учить ее жизни?

– Людовик тоже считает, что лучше выждать и посмотреть, как будут развиваться события, – продолжала сестра.

– Людовик! – презрительно скривилась Элеанора.

Людовик пальцем о палец не ударил, чтобы помочь Генриху. А ведь знал, что бароны собираются идти войной на своего законного государя. Людовик дошел до того, что возлагал вину за междуусобицу на Генриха.

Однако высказывать критические замечания в адрес французского короля Элеанора позволить себе не могла – ведь она находилась у Людовика в гостях. Если поссориться с французским двором, податься будет и вовсе некуда.

Маргарита отличалась нравом кротким и покладистым, но очень болезненно относилась к любым выпадам в адрес своего супруга. В таких случаях нежная Маргарита буквально свирепела.

Элеанора решила, что соберет деньги без помощи сестры. В Англию все время скакали гонцы – Элеанора пыталась наладить отношения с теми, кого считала своими друзьями и союзниками. Можно было не сомневаться, что со временем появятся и деньги, и люди. Английская королева сама возглавит это войско. Она улыбалась, представляя, с каким восхищением будет смотреть на нее Генрих.

Сейчас же король наверняка радуется, что Элеанора в безопасности. Ему было бы больно видеть, как его жену подвергают унижениям. Эта мука была бы для него горше, чем собственные страдания.

Элеанора не жалела сил, и вскоре у нее нашлись единомышленники как во Франции, так и в Англии.

Да, она соберет войско! Но как долго тянутся приготовления… Элеанору поддерживала лишь мысль, что рано или поздно она сумеет освободить своих мужчин из плена, и уж тогда Симон де Монфор за все заплатит сполна.

Маргарита искренне пыталась помочь сестре, понимая, как это ужасно, когда твой муж в руках врагов.

– Терпение, Элеанора, терпение, – повторяла она. – Когда любишь, приходится страдать.

– Да что вы знаете о страдании! – чуть ли не с презрением ответила на это Элеанора.

– Немало, – спокойно произнесла Маргарита.

– Вы такая робкая, такая покладистая. У вас совершенно нет воли!

– Робкие страдают не меньше, чем смелые и решительные.

– Да, но исключительно по собственной вине.

– Вы всегда прислушивались только к своему мнению, – упрекнула ее Маргарита. – И до сих пор вам удавалось жить так, как вам нравится.

– Только потому, что я за это боролась.

– Бывает, что терпение требует большей силы и выдержки, чем активность. Вы не представляете, что я испытала, когда была жива королева-мать. Она была само совершенство, все ее обожали, все ею восхищались. Королева Бланш до самой смерти первенствовала при дворе.

– Вы вели себя как последняя дура. Я бы непременно втолковала Людовику…

– Людовик и так понимал, каково мне приходится. Однажды он сказал, что больше всего ценит во мне мою терпеливость. Я мила ему тем, что не поссорила его с матерью. А ведь сделать это было очень легко. Я не раз еле сдерживалась, но все же брала себя в руки, зная, сколько страданий причиню Людовику… и себе самой. Я ни в чем не прекословила королеве. И со временем она стала относиться ко мне гораздо лучше.