Jordan: Р. Шумахер, Физикелла
McLaren: Хаккинен, Култард
Williams: Вильнёв, Френтцен
Между тем в Маранелло Рори Берн изучал то, что досталось ему в наследство, — машину 1997 года.
«Поначалу конечно же было нелегко. Передо мной была машина, и нам нужно было сделать две вещи. Первое — создать конструкторское бюро в Италии, потому что здесь его просто не было. Все исследовательские и прочие работы велись в Гилдфорде. Нам нужно было разом нанять значительную часть технического персонала команды Формулы 1, это во-первых, а во-вторых, создавать машину к сезону 1998 года с его очень и очень значительными изменениями в регламенте. Вот так — строить машину и набирать персонал».
Приходится ли вам менять что-то как конструктору, когда перед вами машина, разработанная другим человеком, в данном случае Барнардом?
«Первое, что нужно сделать, это постараться понять эту машину. У меня и Барнарда разная конструкторская философия, это естественно. У каждого человека свой подход, ну, в какой-то степени. И в той машине были заложены некоторые базовые идеи, которые мне виделись иначе. Но первое, чему я обучен, — не ломать то, что есть, и не пытаться вложить в конструкцию собственные идеи, потому что это редко срабатывает. Итак, для начала нужно понять, что за зверь перед тобой. На это нужно время. Ну, а потом обнаружилась пара фундаментальных ошибок, которые, к счастью, нам удалось исправить за относительно короткий срок».
Ferrari готовилась к первой гонке сезона, Гран-при Австралии, как к первой гонке любого сезона, начиная с 1979 года (и времен Джоди Шектера) — с поразительной долей неуверенности. Шумахер квалифицировался третьим. Старт с блеском выиграл Френтцен и повел гонку, сопровождаемый Култардом и Шумахером. Он планировал пройти дистанцию с двумя пит-стопами и благодаря более легкому баку быстро оторвался от преследователей, а после первой дозаправки на 18-м круге вернулся в гонку третьим. Так он и ехал, пока Култард и Шумахер, шедший с одним пит-стопом, не вернули ему лидерство. У Шумахера нечетко сработала заправочная машина, недодав ему топлива, и Михаэлю под занавес гонки пришлось заезжать в боксы еще раз — плеснуть немного бензина. Это отняло у него 4.4 секунды. Порядок после его возвращения — Култард, Френтцен, Шумахер — был нарушен в последний момент, когда у Френтцена отказали тормоза и он вылетел с трассы. Михаэль финишировал в 20 секундах позади Култарда.
В Сан-Паулу, на Гран-при Бразилии, он стартовал из первого ряда (поул завоевал Вильнёв). Михаэль отлично ушел со своей позиции, разгоняясь к «штопору», техничной связке в конце главной прямой. Вильнёв занял теоретически более выгодную позицию посередине трассы, но Шумахер пустил свой Ferrari по внутренней бровке, и из этой эски они вышли колесо в колесо. Шумахер имел преимущество, потому что оставался внутри. Вильнёву пришлось сместиться на внешний край. Там оказалось скользко, он соскочил на траву, поплясал там немного и вернулся в гонку, но только седьмым. Шумахер стал лидером.
Между тем на стартовом поле заглох Баррикелло (в тот год он выступал в команде Stewart), и все нужно было начинать сначала. Представьте себе, Михаэлю это удалось! Он настолько хорошо разогнался, что на входе в «штопор» опережал Вильнёва. Но Жак его не отпустил и в конце первого круга на главной прямой использовал все свои ресурсы — и вышел вперед слипстиримом. В момент пересечения линии старта бесстрастный хронометраж зафиксировал расстояние, равное семи тысячным долям секунды между Ferrari и Williams, и в этот момент Шумахер был впереди. В первом повороте, несколько сот метров спустя лидировал уже Вильнёв. Довольно скоро маневр повторил Бергер, а после пит-стопа Михаэль откатился на пятое место. Много шума — и ничего…
Аргентина вместила в себя все плохое, что только могло случиться. Стартовав из второго ряда, Михаэль в первом повороте сцепился с Баррикелло, развернул и протаранил его Stewart. Забрало шумахеровского шлема было залито маслом от Williams Френтцена, и Михаэль почти ничего не видел.
После трех гонок Вильнёв занимал в чемпионате первое место с двадцатью очками. Шумахер заработал всего восемь и занимал пятое место. По силам ли ему компенсировать отставание от Williams и McLaren? Можно поставить вопрос и иначе: если что-то не изменится в ближайшее время, Вильнёва, Френтцена, Хаккинена и Култарда скоро будет не догнать.
Все это усилило напряжение на Гран-при Сан-Марино в Имоле. В квалификации временами мелькала надежда, ведь поначалу Шумахер был самым быстрым. Но поул завоевал Вильнёв, а гонку после схода напарника выиграл Френтцен. Шумахер финишировал вторым, но в борьбе за победу реального участия не принял. «В принципе я доволен, — комментировал этот результат Михаэль. — Второе место (гримаса, исказившая лицо) — больше, чем я рассчитывал. Я предполагал, что буду третьим».
Тем не менее Ferrari заметно прибавлял в скорости, хоть пока и уступал соперникам. Я поинтересовался у Берна, насколько важно присутствие в команде гонщика типа Шумахера, когда идет работа по доводке машины и исправлению недостатков.
«Жизненно необходимо! Одно из несомненных качеств Михаэля — умение почувствовать, поехала ли машина быстрее после проведенных с ней работ. Таких гонщиков немного. Положим, все гонщики способны подобрать баланс, который был бы им по душе. Но остается вопрос: отлично, шасси хорошо сбалансировано, но стало ли оно лучше держать трассу? Стало ли оно более быстрым? Работая с Михаэлем, я понял, что, если ему дать машину, которая хорошо держит трассу, он обычно находит способ, как с ней справляться. Если же сцепления мало или неточно подобран баланс, он перестраивает свой стиль и все равно находит, как с ней справиться. Он обладает способностью искать разные траектории в различных поворотах в зависимости от того, насколько машина слушается руля, и способен выжать из нее максимум, даже если она подготовлена не на сто процентов. Это уникальное качество. Таким уж точно обладает не каждый гонщик».
Монте-Карло дает шанс тем, кто умеет собрать в упряжку скорость, точность и стабильность. Френтцен вырвал поул у Шумахера. «Я прошел три круга примерно в одном темпе. Это значит, что из машины я выжал максимум. Под конец попробовал еще, но результат не улучшил. Слишком сносит передок».
Те, кто постоянно бывает на Гран-при Монако, знают, что при себе обязательно надо иметь что-то, что позволит укрыться от дождя. Воскресенье, 11 мая, сполна оправдало прогноз погоды. Мелкая морось за полчаса до старта усилилась до хорошего дождя, который должен был утихнуть вскоре после начала гонки. Такие метаморфозы ненавидят во всех командах: невероятно сложно принять точное решение о том, как готовить машину к гонке.
В Williams сделали ставку на то, что погода будет меняться согласно прогнозу и дождь прекратится: Френтцена и Вильнёва отправили в бой с сухими настройками. Шумахер долго колебался, оставаясь на пит-лейне, взвешивал все за и против. Одна из его машин была настроена так же, как Williams (сухие настройки), другая (запасная) — на промежуточные условия. Затягивать с решением было нельзя: одну из машин нужно было выводить на стартовое поле. Выбор шин, естественно, можно было отложить на последний момент.
Тодт спокойно наблюдал за этим: «Михаэль пребывал в сомнении. Наконец, за двадцать минут до старта (за пять до момента, когда выезд с пит-лейна закрывается) он принял решение, остановив свой выбор на шасси номер сто семьдесят пять». Это была машина с промежуточными настройками. Начинался очередной мастер-класс.
Шумахер всегда отличался осмотрительностью, предпочитал основываться на фактах. «Я принял решение и прыгнул в одну из машин в самый последний момент».
На стартовом поле он попросил увеличить угол атаки крыльев и поставить промежуточную резину. На машине Френтцена, стоявшей радом, были слики. «Меня это привело в смятение», — признал Шумахер.
