Люк встал и снова натянул шлем. И чего эта Гисхильда хочет? Она ведь видела, что произошло с Бернадеттой. Вдруг он осознал, что после этого сражения снискает себе славу любителя поколотить девчонку. Это…

Гисхильда встала в позицию напротив него. Подняла, приветствуя, деревянную рапиру.

Люк ответил на приветствие. Если он позволит ей победить себя, никто не сможет утверждать, что он любит драться с девчонками. Но разве будет лучше, если вместо этого за ним закрепится слава побитого девчонкой? Черт побери! Как же быть?

Гисхильда сделала обманный выпад. Времени на размышления больше не оставалось. Он уклонился, двигаясь немного неловко. Похоже было, что она торопится — сразу же стала нападать. Сделала еще один ложный выпад, потеснила его, пригнулась, нацелилась прямым выпадом в ногу.

— Задай ему!

Люк узнал голос Бернадетты.

Мальчик повернулся, пропустил Гисхильду и собрался нанести удар в спину. Раздался стук дерева об дерево. Он удивился. Похоже, она точно знала, что он станет делать. А еще она была очень быстрой. Чертовски быстрой! Это уже не игра, как с Бернадеттой. Придется как следует попотеть, чтобы победить ее.

Они разошлись и снова встали на исходную позицию. Гисхильда улыбалась ему. Что она замышляет? И где научилась так фехтовать? Только что он так же улыбался Бернадетте…

Снова она первой пошла в атаку. Устремилась вперед, когда он еще только пытался истолковать ее улыбку. Люк поднял рапиру, и деревянные клинки скользнули друг по другу. Ее рапира пронзила пустоту в двух пальцах от его горла.

— Стоп! — раздался голос Мишель в напряженной тишине. — Ты соображаешь, что делаешь, Гисхильда? Удар в кадык может оказаться смертельным даже при использовании тупого оружия!

Девочка опустила рапиру.

— Мне очень жаль. Этот удар у меня просто не получился. Вообще-то я хотела попасть в забрало и сломать ему нос.

Люк судорожно сглотнул. Неужели у нее получилось бы?

— Это дуэль между друзьями. Мы не сражаемся до первой крови, Гисхильда! После урока фехтования пойдешь к магистру Друстану. Он назначит наказание!

— Так точно, рыцарь!

Она упрямо отдала честь Мишель своей рапирой.

— Можно продолжать? — спросил Люк.

Он не мог допустить, чтобы все закончилось теперь: пострадала бы его слава фехтовальщика. Мишель удивленно посмотрела на него. Разве она не понимает, как это для него важно?

— Продолжайте, — нерешительно сказала рыцарша. — Еще одно нарушение правил — и мы прекращаем поединок.

Теперь Люк был настороже. Он начал атаку, но уже после первого выпада у него возникло неприятное ощущение, что он делает именно то, чего от него хочет Гисхильда. Она элегантно, словно танцовщица, увернулась и тронула острием рапиры его шлем в районе щеки, словно желая показать ему, что в любое время может добраться до его носа через забрало.

Мальчик увернулся. Теперь нападала она. Люк заставил себя успокоиться и нанес встречный удар. Приходилось следить за ней. Если он хочет победить ее, нужно понять, как она сражается. Может быть, ее можно чем-нибудь раздразнить? Заставить яростно атаковать и совершить ошибку?

Двигалась она странно. Иначе, чем его учила Мишель. И чертовски быстро. Ему пришлось напрячься, чтобы отразить целый ряд выпадов. Она устремилась вперед, словно змея. Одно было ясно: она уже брала уроки фехтования, хотя двигалась иначе, чем тренированная фехтовальщица.

Люк едва не споткнулся, уворачиваясь от нее.

— Спорим, они заставят тебя чистить выгребную яму, принцесска. Хорошее дело для тех, кто много воображает.

Ее деревянный клинок с силой ударил по его поножам.

— Когда я с тобой разделаюсь, ты будешь хромать дольше, чем я вонять отхожим местом.

Люк отпрыгнул назад, но не сумел помешать тому, чтобы ее клинок попал ему в колено. Сустав пронзила тупая боль. Сейчас или никогда! По правилам дуэли этот удар в колено не расценивается как смертельный. Он пригнулся, зная, что спина осталась совершенно незащищенной. Ударил наискосок и вверх, ей в грудь. И в тот же миг почувствовал, как ее клинок вонзился в мягкую ткань его комбинезона.

— Двойное попадание! — крикнула Мишель. — Дуэль окончена. Если бы у вас было острое оружие, вы оба оказались бы сейчас мертвы. Поздравляю вас, это впечатляет! — цинично добавила она. — Для вас, горячие головы, урок фехтования окончен. Ты еще можешь ходить, послушник Люк?

— Да!

Ему пришлось сжать зубы, но не показать всем, что эта проклятая коза выполнила обещанное.

— Замечательно, в таком случае бегите оба к озеру и обратно. Только не пытайтесь по дороге еще раз проломить друг другу череп.

Люк застонал, но не пожелал идти на попятную. Прихрамывая, он побежал, а обернувшись, увидел, как Друстан заговорил с Мишель. Потом они отослали остальных послушников прочь. О чем таком они говорили, чего нельзя было слышать никому?

Друстан казался очень взволнованным и отчаянно жестикулировал своей единственной рукой. Люк никогда еще не видел его таким возбужденным. И никогда их строгий магистр не казался ему более обиженным.

Лилианна удивилась, увидев обоих. Со времен Пробуждения у нее не было возможности поговорить с Мишель. А теперь она идет вместе с Друстаном. Бывшая комтурша скатала карту и поднялась с неудобного стула.

Друстан огляделся в большом зале карт. Он выглядел так, будто за ним гнались тролли.

— Мы здесь одни?

Лилианна улыбнулась.

— А ты кого-нибудь видишь?

— Давайте лучше выйдем.

Мишель согласно кивнула.

— Речь идет о девочке, — тихо произнес он. — Вообще-то мы хотели сразу пойти к примарху, но сначала решили поговорить с тобой.

Лилианна была готова к трудностям, но не к тому, что они начнутся так быстро. Вместе они вышли из зала, и она повела их по лестнице Южной башни вниз во двор замка, а потом на большую поляну, где старшие послушники упражнялись в нападении закрытой формацией. В мгновение ока лужайка оказалась пустой.

— Как поживают новые Львы? — спросила она, чтобы хоть немного снять напряжение.

— Это просто какой-то кошмар. Сплошные упрямцы!

Похоже было, что Друстан в отчаянии.

— Их первый бугурт станет катастрофой. Игра продлится не более получаса, и все окажутся в тине. Они не способны делать что-либо вместе. Сначала один из них едва не утонул, потому что, видите ли, слишком горд, чтобы признаться, что не умеет плавать… А теперь еще эта язычница!

Однорукий рыцарь с упреком глядел на Лилианну.

— Ты же знала, что она язычница. До мозга костей, не так ли?

Лилианна отмахнулась.

— Ты провел с ней в Вороньей башне целую зиму. Не говори, что не замечал, что она молится не Тьюреду.

— А как я объясню это остальным послушникам? — накинулся он на нее. — Здесь — школа ордена. Цитадель. Валлонкур — это легенда. Здесь не должно быть людей вроде нее!

— И это не самое худшее, — вступила в разговор Мишель. — Где ты ее взяла? Кто эта девочка?

— А что?

— Ничего, Лилианна! Вообще-то мы сразу должны были идти к Леону. Я нахожусь здесь потому, что я твоя сестра, потому что я привязана к тебе. Поэтому не нужно игр. Скажи мне, что это за девочка. Больше я повторять свой вопрос не буду.

Лилианна поглядела на них обоих, желая выиграть время. Они стояли в центре лужайки. По крайней мере здесь точно нет лишних слушателей. Однако сколько можно рассказать? Угроза пойти к Леону ее не пугала. Он был единственным, кого она посвятила во все детали. Больше никому он о девочке не рассказывал. Для всех здесь она была просто юной знатной фьордландкой. И ее семья якобы поклонялась Тьюреду. Эта ложь защищала Гисхильду. Лучше, чтобы остальные послушники не знали, что среди них находится наследница вражеского престола. И остальные рыцари тоже не должны этого знать.

— Да что она натворила?

Мишель подняла руки.

— Хорошо! Вижу, ты не хочешь с нами разговаривать. Мы идем к Леону. Пошли, Друстан!