…Она сидела в тени в полудреме, однако чуткость ни на мгновение не оставляла ее. Мойра привыкла к беспокойным звукам и движениям на кровати — они стали обычными. Потому-то она и проснулась, когда они внезапно прекратились.

Она вглядывалась в полумрак, где угадывались очертания тела в золотом сиянии одинокой свечи. Левое колено согнуто, под него подложена подушка. Глаза Мойры встретились со взглядом, направленным на нее. Ее охватила радость. Наконец-то он пришел в сознание после четырех дней беспамятства!

— Кто здесь? Подойди. Я хочу тебя видеть.

Она приблизилась к кровати: Он жестом попросил поднести свечу ближе. Пытаясь скрыть радость, она выполнила его просьбу. Туманное мерцание глаз говорило о том, что он пришел в себя, но не проснулся окончательно. Жар продолжался, капельки пота покрывали его кожу. Это внезапное пробуждение было не более чем иллюзией облегчения, минутным затишьем в центре урагана. Если он выживет, эти мгновения даже не сохранятся у него в памяти.

— О, это ты, Тень Клер. Что, моя жена опасается, что ее молитвы нарушают мой покой?

— Она только что ушла. Я сменила ее, чтобы она немного отдохнула.

— Не лги мне, красавица.

— Правда. Она…

— Ее никогда здесь не было. Как ты могла думать, что я не знаю об этом? Когда вырезали меня на куски, служанка держала мою голову и руку. Я знаю, это была не Клер.

Она не нашлась, что ответить. Наполнив бокал элем, она приподняла ему голову и поднесла напиток к пересохшим губам.

— Помоги мне сесть.

— Вы еще не можете… Рана…

— Мое тело словно одеревенело. Не могу лежать! Проклятье! Помоги мне встать!

— Позвольте мне приподнять вам голову, — она взяла одеяло и попыталась подложить ему под плечи. Теперь он лежал немного повыше. Он посмотрел вниз и сбросил простыню.

Мойра не раз видела его обнаженное тело, когда помогала Эдит ухаживать за Аддисом. Но тогда он был в беспамятстве и не мог знать об этом. Впрочем, он и сейчас не обращал внимания на ее присутствие, оно совершенно не имело для него значения. Раненый осмотрел перевязку на торсе и бедре. Большая часть ноги скрывалась под бинтами. С отвращением он потянул простыню, чтобы прикрыться. — Сядь. Нет, не здесь. Передвинь стул вот сюда. Она подчинилась и приблизилась к постели. Казалось, он пытался увидеть что-то, с любопытством и удивлением глядя сквозь нее. Взгляд — наполовину осознанный и наполовину лихорадочный — пробивался через море жара, в котором плавало тело. Они оба существовали как часть воплотившегося сна. Как скоро волны вновь прибьют его к берегу жизни?

— Как поживает прекрасная Клер? Горечь тона встревожила ее.

— Ей нездоровится, сэр Аддис. Она страдает и молится за вас.

— Ты умеешь правдиво лгать, Маленькая Тень. Но недостаточно убедительно. Если она и молится, это молитвы о моей смерти.

— Но это не так!

— Боже! Какая преданность! Ей повезло, что у нее такая подруга. Надеюсь, ты не ожидаешь подобной лояльности взамен? Она уже говорила со своим отцом?

Клер действительно говорила с Бернардом и для поддержки привела с собой и Мойру. Воспоминания о той ужасной встрече время от времени всплывали в ее голове. Клер требовала, потом умоляла, потом впала в истерику, но Бернард — впервые в жизни — отказался исполнить просьбу дочери.

Аддис сумел прочесть выражение ее глаз.

— Он не согласился разорвать помолвку? — повязку с головы рыцаря сняли совсем недавно, и обнажившаяся свежезашитая рана шевелилась, как живая, при каждом движении лица. — Бернард не сможет отменить того, чего отменить нельзя.

Она растерянно заморгала, и на его лице появилось слабое подобие усмешки.

— Мы были в одной постели до моего отъезда. Это было непредусмотрительно с нашей стороны… Бернард знает об этом. Весь дом знает. Только раз за всю жизнь Клер была великодушна, и это великодушие привело ее прямо в ад, — он взглядом указал на свое изрубленное тело, покоящееся под простыней. Затем поднял палец и осторожно провел по уродливому шраму, рассекавшему лицо. — Бедная Клер. — Снова горечь, но теперь с долей сострадания.

Он глядел вдаль, и глаза его блестели так, что она опасалась, как бы он снова не впал в беспамятство. Прошло довольно много времени, прежде чем она вновь услышала его голос. Он застал ее врасплох.

— Это я переживу, — Аддис жестом указал на свое лицо. — Но бедро… оно стянуто так, что я не могу выпрямить ногу. Думаешь, это никогда не пройдет? Я обречен на хромоту?

— Никто не знает. Кость не была перебита. Только ткани…

— Убери подушку.

— Рана еще не зажила!

Он сделал попытку дотянуться до колена, но гримаса боли передернула его лицо. Мойра быстрым движением убрала подушку из-под его колена.

Он снова сдернул простыню и стал разрывать перевязку, обнажая отвратительную зияющую рану, пересекавшую живот и уходящую вниз, от пояса почти до самого колена. Открывшееся зрелище, по-видимому, потрясло его, и он на секунду замер.

— Не могу сказать, что виню ее, — пробормотал он. Сжав зубы, он медленно напряг ногу, пытаясь выпрямить ее. По краям раны натянулись стягивающие ее нити, что сводило на нет все усилия, и причиняло ему безумную боль. В глазах у него потемнело, но он упорно продолжал, и в конце концов Мойра не выдержала.

— Перестаньте же! Рана может открыться! — она метнулась к Аддису и всем телом навалилась на голень, придавив ногу к постели.

Он откинулся на подушку, бессильно закрыв глаза. Побежденный. Мойра выждала некоторое время, затем, убедившись, что он не станет больше повторять своих попыток, вновь подложила подушку под колено и укрыла его простыней.

Напряженное дыхание постепенно успокоилось, но глаза оставались закрытыми. Она подумала, что он погрузился в сон. Но через какое-то время в темноте снова блеснули знакомые огоньки. На сей раз не золотистые, а темные. Их мрачный блеск внушал ей смутные опасения.

— Он уже взял тебя?

— Он? Меня? — Вопрос застал ее врасплох.

— Рэймонд. Ты все еще девица?

— Конечно. Жар помутил ваш рассудок. Рэймонд мне как брат.

— Ты можешь считать его братом, но для него ты далеко не сестра. И он понимает это. Он смотрел на тебя совсем другими глазами, когда вернулся домой в прошлом году.

Аддис де Валенс почти не разговаривал с ней все эти годы. И потому его вопросы на столь личные темы привели Мойру в недоумение. Он все еще бредил и бессознательно говорил все, что приходило на ум, не осознавая, по сути, что говорит.

Не меньшую тревогу вызывала и окружающая его аура. От Аддиса исходило какое-то странное настроение. Тоскливая тяжесть, порожденная темными мыслями. Ненависть к Клер?

— Он скоро женится, — промолвила она, пытаясь избавиться от внезапно охватившего ее замешательства.

— Ну да. На той, которая ему совсем не пара. Он поступает так, подчиняясь требованию Бернарда. Но она — не его выбор. Он надеется найти удовольствие в тебе, Маленькая Тень. Ты будешь принадлежать ему, как Эдит принадлежит Бернарду.

— Вы не правы.

— Он наблюдает и выжидает, Мойра. Тебе уже сколько? Пятнадцать? Вскоре тебе предстоит решать. Он уже рассказал оруженосцам, что ты — его женщина. Об этом знают все юноши округи.

Она и раньше замечала, как Рэймонд оберегает ее от других, но принимала это за заботу брата.

— Вы еще раз не правы. Но даже если это и так, уверяю вас, этого не произойдет.

Он передернул плечами.

— Быть может, ты и окажешься достаточно мудрой. Рэймонд — отличный парень, но такие женщины, как ты, не имеют прав. Настроение мужчин часто меняется, и содержанка может запросто оказаться на обочине. Мужчины о них забывают, остальные же презирают.