Наби падал с ног от усталости, долго так он не протянет. Еще немного и все.

Если не сможет добраться до вершины, то может стоит помолиться здесь. Ведь это уже священная земля, здесь он ближе к Богам, чем в своем доме.

Он опустился на колени и принялся молиться. Но боги не отвечали ему. Может быть они уже услышали и исполнили его просьбу, тогда ему можно возвращаться… вдруг в деревне еще никто не замелил, как он поднимался на Гору. А если нет? У него не будет второго шанса вернуться сюда. К тому же он потеряет время, а это может слишком дорого стоить.

Шатаясь, Наби с трудом поднялся на ноги.

Скоро идти стало уже совсем не возможно, из последних сил он кое-как карабкался, хватаясь за камни и редкий кустарник, дважды едва не сорвался вниз. Солнце уже давно перевалило зенит и ползло к горам на западе, а вершина казалась так же далека, как и в начале пути.

Но остановиться и отдохнуть Наби не мог себе позволить, слишком дорого было время.

Та он брел весь остаток дня и всю ночь, уже плохо понимая куда и зачем, зная лишь одно — ему во что бы то ни стало нужно двигаться вперед.

Только с первыми утреннего солнца, теряя сознание от усталости, Наби наконец достиг цели.

Он шел, шел, и вдруг понял, что дальше идти уже некуда. Вот она вершина, он залез под самые облака, в обитель богов!

Он сделал это!

Еще с минуту он стоял, покачиваясь и глупо озираясь по сторонам, потом силы оставили его.

— Как она?

Наби опустился на колени рядом с постелью сестры.

Худое, длиннобородое лицо лекаря устало скривилось.

— Два-три дня, не больше, — бросил он, аккуратно сгребая в мешок свои зелья.

— Нет… не может быть…

Лекарь только пожал плечами и направился к выходу. За пару последних месяцев смерть успела стать для него обычным делом. Слишком многих пришлось похоронить.

Он не понимал почему, знал лишь, что Златокудрая Лару отвернулась от своих детей, а без нее нет жизни, без нее голод и болезни без стука приходят в каждый дом. И сделать ничего нельзя.

Их деревня стояла у самых плоскогорий Наннара, на границе степей. Отсюда слишком далеко до больших городов. Изредка приходили вести из Майруша, и в тех вестях не было ничего радостного, говорят вся земля стонет, говорят везде тоже что и у них, говорят жизнь уходит из земли.

Наби осторожно погладил тонкую худую руку сестры и поджал губы.

— Но неужели ничего нельзя сделать?

— Только молиться, — устало бросил лекарь.

— Но я молился, но это не помогает… — в отчаянье воскликнул Наби, — может быть, я молился не тем богам? Может, я говорил что-то не то?

Лекарь обернулся. Неподдельная искренность и вера в голосе юноши удивила его. Сам он, как и подобает, всегда чтил законы богов, но никогда особенно не рассчитывал, что его молитвы может услышать кто-то, кроме позолоченных деревянных идолов. Если боги и откликались на просьбы людей, то лишь где-то там, в далеком сияющем Аннумгуне, или хотя бы в бескрайних вольных степях, где гуляет ветер. А в их деревушку на краю мира боги никогда не заглядывали.

Если на вершине Священной и стоит жилище богов, то оно давно заброшено, Великие переселились в более подходящие для жизни места. А если и появляются здесь, то не слишком часто, и не слишком интересуются судьбой живущих поблизости людей. У богов есть и более важные дела.

— Мальчик мой, — снисходительно сказал лекарь, — неужели ты всерьез думаешь…

Наби сдавленно всхлипнул, закрыв руками лицо.

— Мальчик мой, если бы молитвой можно было бы лечить, у нас не было бы больных.

Лекарь ушел, а Наби долго не мог найти силы, что бы подняться. Он знал, что надо что-то делать, но что — понять не мог. Он сделал уже все, что в его силах.

— О, Великие Боги Священной Горы, спасите мою сестру! О, Великие Боги, я прошу Вас, помогите ей! Я сделаю все, что Вы захотите, я буду ходить в храм каждый день, я отдам Вам все, что у меня есть! Только спасите Ишеку. Она еще совсем ребенок, она не должна умирать! О, Великие Боги, я прошу Вас, помогите ей!

В неверном, колеблющемся свете лучины лицо девушки казалось совсем безжизненным. Наби каждую минуту прислушивался к ее дыханию. Вот уже около двух недель он не мог больше ни о чем думать.

— Ишека, маленькая моя, прости меня, — прошептал он, прижимая ее руку к мокрой от слез щеке.

Оставался только один путь.

— Эй, проснись. Ну, проснись же.

Кто-то осторожно тряс Наби за плечо. Он отмахнулся, и шмыгнув носом повернулся на другой бок.

— А ну, просыпайся! — потребовал звонкий женский голос.

Наби неохотно приоткрыл один глаз и только тогда начал понимать смысл происходящего. Это заставило его тут же вскочить на ноги. Сон как рукой сняло. Как он мог! Как он мог заснуть здесь? Не сделав самого главного. О боги, сколько же времени прошло? Что же теперь делать? Как там Ишека? Целая туча вопросов налетела на него и ударив в голову зажужжала, словно рой разгневанных пчел.

— Кто ты?

Наби вздрогнул. Этот голос снова вернул его к действительности.

Перед ним стояла красивая девушка в белых одеждах и золотые волосы ореолом обрамляли ее лицо.

— Я Наби, — медленно произнес он, пытаясь осознать смысл происходящего, — А ты?

Девушка весело улыбнулась.

— Лару.

От неожиданности Наби подпрыгнул на месте, но тут же снова повалился на колени, в отчаянье сжимая руки.

— О, Златокудрая, прости меня!

— За что? — удивилась она.

— Прости, что не узнал тебя.

— Ты же никогда раньше меня не видел, как ты мог узнать, — усмехнулась Лару, тряхнув волосами.

— Я не имел права ступать на священную землю. Если хочешь, убей меня, но только помоги моей сестре!

— Я не стану тебя убивать, — сказала она, и чуть помолчав спросила, — а разве ваши жрецы запрещают подниматься на гору?

Наби растерянно хлопал глазами, не зная что и сказать. И Лару его состояние похоже очень веселило.

— Можешь приходить сюда когда захочешь, — снисходительно разрешила она, — передай жрецам что я не против.

Волна радости нахлынула на него, и в тоже время Наби еще не до конца осознал, как все это случилось. Он попытался обнять ее ноги, но Лару ловко выскользнула и отступила назад. Наби это повергло в еще большее смятение. Он отполз назад, закрывая лицо руками.

— Прости меня, я не имел права приближаться к тебе!

Он уже был готов разрыдаться от обилия противоречивых чувств, но Златокудрая взяла его за руку.

— Вставай. Успокойся.

И словно ничего не было. Словно все было хорошо. Наби почувствовал тепло и покой, даже улыбнулся.

— Теперь расскажи мне, зачем ты пришел сюда.

— Ишека, — Наби судорожно сглотнул, — моя сестра умирает. Ты ведь можешь ее спасти? Я сделаю все, что ты захочешь, только помоги ей! Я принесу в храм жертву…

— Не надо, — прервала она, и Наби вздрогнул, — Нежели ты думаешь, что можешь дать мне что-то такое, чего у меня нет?

Лару снова улыбнулась, но улыбка вышла на удивление грустной. Златокудрая вздохнула, отворачиваясь в сторону, словно пряча глаза. Наби умаляющее и растерянно смотрел на нее, не в силах понять что происходит.

— Мне не нужны твои жертвы, — тихо сказала она.

— Но ты поможешь ей?

И вдруг Наби подумал, что может быть уже поздно, он слишком долго поднимался на гору, он слишком долго спал здесь… как он мог! О, Боги, вдруг уже поздно?

Лару на секунду закрыла глаза и сосредоточилась.

— Твоя сестра еще жива, ты успел вовремя, — мягко и очень устало произнесла она, — я помогу ей.

Наби вздохнул с облегчением, чувствуя, что сейчас снова упадет. Но еще одно, еще только одно надо сделать.

— Больна не только моя сестра, уже многие в деревни умерли… Наши жрецы говорят, что из земли уходит жизнь, что боги отвернулись…

Тут он испуганно прикусил губу и замолчал, боясь сболтнуть лишнего, что он знал про богов… Вот сама Златокудрая стоит перед ним, совсем не такая, какой он себе ее представлял.