Эйдан невольно вздрогнул и инстинктивно привлек к себе Нору. Взглянув на нее, он пробормотал:

— Тот, кто задумал это злодеяние, очень пожалеет…

— За хирургом послали? — спросила Нора. — Кто-нибудь уже осмотрел Калви?

— Да, доктор уже приехал. Калви — мальчик мужественный и отважный. Он ни словом не обмолвился о своей ране, пока мы не обеспечили безопасность мисс Кэсси. А потом, когда гости начали разъезжаться, он лишился чувств, и только тут мы увидели на его штанах кровь. Сэр Эйдан, если бы не его отвага, мы бы сейчас обшаривали окрестности в поисках маленькой мисси. Вы должны благодарить только Калви.

Эйдан кивнул:

— Да, верно. Похоже, что мне с ним до конца жизни не рассчитаться. Но кто же осмелился напасть на Кассандру? Кто посмел угрожать моей жене?

— Трудно сказать, сэр. — Конюх пожал плечами. — Они натянули на головы мешки с прорезями для глаз. К тому же было темно. Калви говорит, что все произошло очень быстро. Он запомнил только их голоса — они явно ирландцы. Причем эти люди ненавидят вас, сэр.

Эйдан криво усмехнулся.

— Ирландцы, которые меня ненавидят? Таких добрая половина графства. Проклятие, чтоб им всем в аду гореть!

Эйдан нисколько не преувеличивал, когда говорил, что его ненавидит половина графства, — но угрожать его близким, угрожать пятнадцатилетней девочке и женщине, отдавшей ему свое сердце…

Не говоря ни слова, Эйдан взял жену за руку и направился к тому месту, где был привязан его жеребец. Запрыгнув в седло, он подхватил Нору, посадил ее впереди себя и тотчас же пустил коня в галоп. Он мчался по темной дороге и задавал себе один и тот же вопрос: «Кто это, кто посмел?..» Уже подъезжая к замку, Эйдан сквозь зубы пробормотал:

— Клянусь, что непременно найду их, и тогда… — Хищная гримаса обезобразила его лицо. — Да, непременно найду… Преисподняя покажется им раем по сравнению с тем, что их ждет.

Кассандра наконец-то уснула, но Эйдан по-прежнему сидел рядом с ней даже во сне держала отца за руку. В мерцании свечей, стоявших на ночном столике, он видел темные круги под глазами Кассандры и крошечную царапинку на щеке — напоминание о схватке с негодяями, предпринявшими попытку ее похитить.

Она была в состоянии шока, его смелая маленькая Кэсси, когда, увидев отца, бросилась ему навстречу. Затем девочка прильнула к Норе и стала умолять, чтобы та простила ее, она говорила, что очень переживает из-за того, что не пришла на венчание. Было совершенно очевидно, что девочка искренне раскаивается. Эйдан же, глядя на дочь, тоже мучился угрызениями совести.

Внезапно за его спиной послышались шаги, но Эйдан даже не обернулся, он сразу же понял, что в комнату вошла Нора — она не могла не прийти.

Осторожно приблизившись к мужу, Нора положила руки ему на плечи и тихонько вздохнула. Эйдану хотелось повернуться к ней и обнять ее, хотелось прижать ее к груди, но он по-прежнему сидел, глядя на дочь; его все еще терзала мысль о том, что малышку едва не похитили, а он, отец, не смог ее защитить.

Нора снова вздохнула, и тут Эйдан наконец проговорил:

— Ты знаешь, что Кассандра с ним никогда не расстается? — Он осторожно прикоснулся к медальону на шее дочери.

— Очень красивый, — проронила Нора. — Странно, что я раньше не обращала на него внимания. Много лет назад похожий носила моя мать. Внутри медальона были две миниатюры — она и мой отец. Но после смерти папы мать перестала его носить, и это ужасно меня огорчило.

— О, дорогая…

— Это было давно, Эйдан. А медальон Кассандры действительно очень красивый. Это ты ей его подарил?

— Нет, он принадлежал Делии. Вероятно, его ей преподнес один из любовников. — Эйдан провел пальцами по золотой застежке. — Они всегда дарили ей разные безделушки — бриллиантовые браслеты, кольца, нитки жемчуга для волос. В ночь, когда Делия погибла, она отдала медальон Кассандре, вероятно, чтобы ее задобрить, наверное, боялась, что девочка в момент побега поднимет крик. Мне ненавистен этот медальон. Каждый раз, когда вижу его, невольно вспоминаю, насколько близок я был к тому… Я думаю о том, что едва не потерял Кассандру навсегда. И я до сих пор вижу кровоточащую рану на ее лбу, до сих пор слышу ее крик. Не исключено, что этот медальон подарил Делии тот негодяй, который правил тогда лошадьми. Но, увы, Кассандре ужасно нравится эта проклятая побрякушка. Иногда меня мучает мысль… Мучает мысль о том, что если бы мне удалось избавиться от медальона, то удалось бы забыть Делию — вычеркнуть прошлое из памяти.

Эйдан тяжко вздохнул, потом вновь заговорил:

— Через восемь месяцев после гибели Делии я пробрался к Кэсси в спальню, когда она спала, и, незаметно сняв с ее шеи медальон, спрятал проклятую безделушку. Я хотел его уничтожить, расплющить, разбить молотком… До сих пор не понимаю, почему не сделал этого сразу, как только вышел из комнаты Кассандры. Этот медальон — словно символ моего бессилия, Нора. Бессилия перед Делией.

— Но, Эйдан, почему же…

— Не перебивай, пожалуйста. Так вот, я спрятал медальон. Когда же Кэсси обнаружила пропажу, с ней сделалась истерика — я никогда не видел ее такой… Поэтому пришлось вернуть малышке украшение. Я сделал вид, что чудесным образом нашел его. Тогда я выглядел в глазах дочери настоящим героем.

— Ты действительно для нее герой. Самый настоящий. Когда мне стало ясно, что это она автор писем, приходивших ко мне в Англию, я поняла, насколько сильно она тебя любит.

— Не меня, Нора, а вымышленного человека. Что же касается подлинного Эйдана Кейна…

— Нет, ты герой, Эйдан. Для нее и для меня.

— Но почему? Я с самого начала обращался с тобой просто ужасно.

— Но ты был со мной честен. К тому же ты обожаешь свою дочь и с уважением относишься ко всем обитателям Раткеннона. И ты все-таки не отправил меня в Дублин немедленно, не прогнал меня. Ты позаботился обо мне, Эйдан, пусть даже и не хотел этого.

— Черт побери, Нора, как ты не понимаешь… Ты ужасно наивная, моя дорогая.

— Не такая уж наивная, Эйдан. И знаешь… Ведь ты сегодня сотворил чудо, когда мы были у развалин замка.

Эйдан нахмурился и проворчал:

— Увы, пока я творил это чудо, какие-то негодяи едва не похитили мою дочь. Они угрожали ей, Нора, представляешь?..

— Но, дорогой, ты не можешь повсюду следовать за ней по пятам. Не нужно себя корить.

Тут спящая Кассандра наконец-то выпустила руку отца, и он, поднявшись на ноги, подошел к окну. Первые лучи рассвета уже окрасили горизонт и осветили широкие просторы ирландского побережья — где-то там нашли прибежище негодяи, пытавшиеся похитить его дочь.

— Я ее отец, — проговорил Эйдан сквозь зубы. — И я должен был…

— Должен?.. Что именно ты должен был сделать? Предугадать, что неизвестные в масках попытаются выкрасть девочку из Раткеннона в разгар бала? Звучит абсурдно. Знаешь, я до сих пор не могу понять, зачем кому-то понадобилось делать это на глазах многочисленных свидетелей. Ведь Кэсси часто разгуливает по окрестностям без всякой охраны… Было бы гораздо проще похитить ее именно в это время.

Эйдан с удивлением взглянул на жену — как ни странно, ему такая мысль в голову не приходила.

— Пожалуй, ты права. Но главное сейчас — выяснить, кто эти мерзавцы. И теперь уж я не оставлю Кэсси без присмотра.

— Да, конечно, разумная предосторожность не помешает, — согласилась Нора. — Но все-таки мне кажется, что после случившегося эти люди не отважатся снова напасть на девочку. Во всяком случае, в ближайшее время.

— Я позволю себе усомниться в этом, — проворчал Эйдан.

— Усомниться?

— Видишь ли, они меня ненавидят и жаждут мести. А жажда мести — она лишает человека разума, и тогда уж безумец пойдет на любой риск.

Нора внимательно посмотрела на мужа.

— Ты считаешь, что эти люди хотят отомстить тебе? Считаешь, что только поэтому они решили похитить Кассандру? О, Эйдан, обещай, что не будешь понапрасну рисковать и сообщишь о случившемся властям.