Меня так и подмывало что-то сказать — в конце концов, моя работа в том и состояла, чтобы сглаживать такие моменты. Увы, внутреннее чутье подсказывало: мы забрели в коварную трясину, и один неверный шаг может мне дорого стоить. Нед все больше и больше казался мне тем, кого мы ищем, даже если на данный момент я понятия не имела, при чем здесь шикарные апартаменты. Но одно я знала точно: что бы ни происходило здесь, в этих стенах, все гораздо сложнее и страшнее, нежели могло показаться со стороны.

Эбби проницательными серыми глазами наблюдала за мной сквозь сигаретный дымок. Я тоже бросила в ее сторону страдальческий взгляд, что, впрочем, не стоило мне особых усилий. Спустя мгновение она потянулась за пепельницей и сказала:

— Если нет ничего приличного, что можно было бы повесить на стены, почему бы не попробовать что-то другое? Раф, если мы найдем фотографии тех старых росписей, как думаешь, сможем мы сами сотворить что-то на них похожее?

Раф лишь пожал плечами. Потихоньку на его лицо возвращалось воинственное выражение: мол, нечего на меня наезжать. И вновь нас словно окутало темным наэлектризованным облаком.

Впрочем, молчание меня устраивало. Мысли судорожно крутились в голове — и вовсе не потому, что Лекси по какой-то причине зависала с главным супостатом. Было ясно — имя Неда здесь табу. За три недели моего пребывания здесь оно не прозвучало ни разу, а когда прозвучало, все задергались. Интересно, с чего бы это? Ведь в конечном итоге он проиграл. Дом принадлежит Дэниелу, как решили и дядюшка Саймон, и судья. По идее имя Неда должно было вызвать совсем иную реакцию — смешки и пару-тройку язвительных замечаний. Я была готова продать свою почку, лишь бы выяснить, какие делишки все-таки творятся вокруг меня. Увы, я понимала: задавать в такой ситуации вопросы — себе дороже. Лучше попридержать язык.

Как оказалось, в том не было необходимости. Мысли Фрэнка — не могу сказать, что я была от этого в особом восторге, — работали в том же направлении, что и мои, причем гораздо быстрее.

Я пошла прогуляться как можно раньше. Темное облако в гостиной так и не рассеялось, скорее наоборот, сгустилось еще сильнее. Дэниела было лучше не трогать. Джастин, Эбби и я пытались о чем-то болтать, а вот Раф сидел темнее этой самой тучи. Дэниел тоже ушел в себя и на все вопросы отвечал односложно. Мне в срочном порядке требовалось уйти из дома и все хорошенько взвесить.

Лекси встречалась с Недом по крайней мере трижды, причем пускалась ради этого во все тяжкие. Четыре главных мотива — похоть, алчность, ненависть и любовь. При слове «похоть» у меня тотчас включился рвотный рефлекс. Чем больше я узнавала о Неде, тем больше проникалась уверенностью, что Лекси не стала бы иметь с ним ничего общего. Алчность — кто знает… Лекси нуждалась в деньгах, и богатый ухажер вроде Неда был в своем роде куда предпочтительнее Джона Нейлора, вынужденного за гроши перелопачивать на ферме навоз. Вдруг у нее была назначена с Недом встреча — обсудить, какие безделушки из Уайтторн-Хауса он хотел бы иметь и сколько готов за них заплатить, — а потом что-то пошло наперекосяк?..

Это была странная ночь: необъятная, темная, ветреная. Среди холмов завывал ветер, на небе звездная россыпь, луны не видно. Я засунула пистолет за пояс, залезла на свое дерево и просидела там какое-то время, всматриваясь в темные заросли кустарника прямо подо мной, прислушиваясь к каждому подозрительному звуку. А еще я думала, не позвонить ли Сэму.

И в конечном итоге позвонила Фрэнку.

— Нейлор еще не объявился, — заявил он. И никакого «привет», никакого «здравствуй». — Ну что, небось на дежурстве?

— Где ж еще, — ответила я. — Пока что никаких признаков его возвращения.

— Это точно.

Я уловила в голосе Фрэнка рассеянные нотки, что тотчас подсказало мне: его мысли так же заняты сейчас кем-то другим.

— Отлично. А у меня есть нечто такое, что, возможно, тебя заинтересует. Надеюсь, ты в курсе, что твои новые друзья грызлись сегодня по поводу кузена Эдди и его квартир.

На какое-то мгновение меня словно ударило током, потом я вспомнила: Фрэнк пока ничего не знает про загадочного Н.

— Угу, — ответила я. — По-моему, этот Эдди для нас находка.

— Еще бы! Классический образец имбецила-яппи. Готов поспорить, его волнуют лишь две вещи — размер члена и счет в банке.

— То есть ты думаешь, Раф прав в своем предположении, что это он нанял Нейлора?

— Ничего подобного! Эдди не якшается с плебеями. Видела бы ты его физиономию, когда он услышал мой акцент. Наверное, испугался, что я сейчас приставлю к его горлу нож и потребую бумажник. Но сегодняшний день навел меня на кое-какие мысли. Помнишь, ты как-то раз сказала, что эти четверо слегка свихнулись по поводу дома? Уж как-то странно они к нему привязаны.

— Ну да, говорила. — На самом деле эти слова уже вылетели у меня из памяти. — Думаю, я слегка хватила через край. Просто когда вложишь во что-то столько труда, невольно прикипаешь душой, тем более к такому симпатичному дому.

— Симпатичный, не спорю, — ответил Фрэнк. В его тоне мне послышалось нечто такое, что тотчас заставило насторожиться — резкие, сардонические нотки. — В общем, вот что я тебе скажу. Сегодня мне стало скучно — Нейлора до сих пор где-то носит нелегкая, а что касается нашей Лекси-Мэй-Рут-Княжны-Анастасии, или как ее там, здесь вообще полный тупик. На сегодняшний день я перебрал четырнадцать стран и теперь склоняюсь к мысли, что в 1997 году она была выращена в пробирке каким-то безумным ученым. Так вот, чтобы продемонстрировать доверие к моей милой Кэсси и ее чутью, я позвонил корешу из Бюро регистрации земельной собственности и поинтересовался насчет Уайтторн-Хауса. Скажи, киска, кто тебя любит?

— Ты, конечно, — ответила я. У Фрэнка есть знакомства в самых невообразимых местах — «мой кореш в доках», «мой кореш в Совете округа», «мой кореш — владелец порнолавки». Когда мы только-только придумали нашу Лекси, «кореш из Бюро записи актов гражданского состояния» выдал ей свидетельство о рождении на случай, если кому-то захочется проверить, а была ли такая вообще. А «кореш — владелец фургона» помог мне перевезти вещи в ее однокомнатную квартирку. Какие ответные услуги предполагались в каждом таком случае — я предпочитаю не знать. — И что?

— Помнишь, ты как-то раз сказала, что они ведут себя так, будто дом принадлежит им всем?

— Ну да, вроде бы.

— Так вот, киска, ты на все сто процентов права. Так оно и есть. Значит, и тебе тоже.

— Фрэнк, прекрати придуриваться. У меня твои шуточки уже знаешь где сидят. — Мое сердце билось медленно, но сильно. Ветер прошелестел листьями живой изгороди. Нет, это явно неспроста. — Скажи сразу, к чему ты клонишь.

— Завещание дядюшки Саймона официально вступило в силу, и с десятого сентября Дэниел стал законным владельцем дома. А пятнадцатого декабря право собственности было передано пяти лицам — Рафаэлу Хайленду, Александре Мэдисон, Джастину Мэннерингу, Дэниелу Марчу и Абигайл Стоун. Счастливого Рождества!

Первым делом меня ошеломило даже не само известие, а его дерзость. Каким же доверием нужно обладать, чтобы вложить свое будущее в откровенных иждивенцев. И никаких полумер — взять и одним махом сознательно передать все, что у тебя имеется, в руки тех, кто тебе дорог больше всего. Я представила себе Дэниела за столом: вот он сидит, широкоплечий, в белой накрахмаленной рубашке, быстрым и точным движением перелистывает страницы; затем Эбби в махровом халате, как она на кухне переворачивает ломтики бекона; Джастина, как он, жутко фальшивя, поет по утрам, вылезая из постели Рафа — вот он растянулся на траве и щурится, глядя на солнце. Меня не отпускало странное чувство. Раньше, бывало, я им завидовала. Сейчас это была не зависть, а что-то другое, едва ли не благоговейный трепет.

И вдруг бац! — все встало на свои места. Н. Билеты на самолет. Через мой труп. Пусть даже не мечтает. Все это время я словно играла с музыкальными шкатулками и оловянными солдатиками, пытаясь вычислить, чего стоит заурядный альбом с семейными фотографиями. Я полагала, что ей нечего продавать.