…Подошвы кроссовок увязают в песке, на красной футболке трепещет тень от листьев, над струной лески звенят комары: «Тише! Спугнешь рыбу!»
Двадцать лет назад на месте этого поля был лес. Теперь от него осталась полоса деревьев. Мы жили в одном из домиков за каменной стеной.
Этого я не ожидал. Я редко смотрю ирландские новости, у меня от них мигрень: на экране мелькают одни и те же политики с замашками социопатов, а в ушах звучит бессмысленная болтовня, будто пустили ускоренную аудиозапись. Заграничные программы все-таки интереснее: когда смотришь на жизнь со стороны, возникает иллюзия разнообразия. Раньше до меня доходили сведения, будто в районе Нокнари ведутся археологические раскопки и с ними связаны какие-то проблемы, но я не знал подробностей.
Я припарковался у обочины дороги возле переносных домиков, где жили археологи, между минивэном полиции и большим черным «мерседесом» Купера, нашего патологоанатома. Мы вышли из машины, и я проверил свой пистолет: чистый, заряженный, на предохранителе. Я всегда носил его в наплечной кобуре, оставлять его на виду казалось мне бестактным, все равно что совать под нос полицейский жетон. Кэсси возражала — к черту бестактность: когда ты молодая женщина и в тебе всего пять с половиной футов роста, немного наглости не помешает, — и носила кобуру на поясе. Часто это сбивало людей с толку. Они не знали, кого надо бояться больше: девчонку с пистолетом или верзилу без него, — и впадали в нерешительность, которая была нам на руку.
Кэсси прислонилась к машине и покопалась в сумочке в поисках сигарет:
— Хочешь одну?
— Нет, спасибо.
Я поправил кобуру и подтянул ремни. Пальцы у меня стали какие-то толстые и неуклюжие, словно не мои. Я не хотел, чтобы Кэсси это заметила; кем бы ни была эта девушка и кто бы ее ни убил, вряд ли убийца до сих пор прятался за переносными домиками, дожидаясь, когда я возьму его на мушку. Кэсси подняла голову и выпустила дым в нависшие над головой ветки. Стоял типичный ирландский летний день, с солнцем и резким ветерком, гнавшим стремительные облака; день, способный в любой момент обдать вас проливным дождем или знойным жаром.
— Пойдем, — произнес я. — Посмотрим, что там.
Кэсси погасила сигарету о подошву ботинка и заснула окурок обратно в пачку, после чего мы перешли дорогу.
Среди домиков с потерянным видом бродил человек средних лет в распахнутой куртке. Увидев нас, он остановился.
— А, детективы, — проговорил он. — Вы детективы, верно? Я доктор Йен Хант. Начальник раскопок. Вы хотите сразу к трупу, в офис или… Я не знаю, как у вас принято. Протоколы и все такое.
Он смахивал на персонажа из мультика: беспокойная птица, чистящая клювом перышки, чик-чирик. Профессор Яффл.[2]
— Я детектив Мэддокс, это детектив Райан, — сказала Кэсси. — Если вы не возражаете, доктор Хант, пусть кто-нибудь из ваших коллег покажет детективу Райану место преступления, а мы с вами пока взглянем на останки.
Вот сучка, подумал я. Нервы у меня были на пределе, и в то же время я чувствовал себя немного оглушенным, словно попытался взбодриться после пьянки слишком большой дозой кофеина. Солнце, сверкавшее на земле в крупицах кварца, больно резало глаза. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня кто-нибудь защищал, но у нас с Кэсси неписаное правило: мы не должны спорить — по крайней мере на людях. Иногда она пользовалась этим, иногда — я.
— Хм… ну да, — промычал Хант, моргая. Вид у него был такой, будто он постоянно что-то роняет: желтые листки в линейку, скомканные бумажки, таблетки от кашля, — хотя ничего не держал в руках. — Конечно. Они все… в общем, экскурсиями обычно занимаются Дэмиен и Марк, но у Дэмиена… Марк!
Он махнул в сторону одного домика, и я увидел в дверном проеме людей, столпившихся вокруг большого стола, армейские куртки, сандвичи, дымящиеся чашки и комья грязи на полу. Один из парней бросил карты и стал подниматься с пластикового стула.
— Я им сказал, чтобы никто туда не совался, — продолжил Хант. — Я же не знаю… Улики там разные… кусочки тканей… отпечатки пальцев.
— Очень хорошо, доктор Хант, — отозвалась Кэсси. — Мы постараемся побыстрее осмотреть место, чтобы вы могли скорее приступить к работе.
— У нас осталось несколько недель, — буркнул выходивший из домика парень.
Это был коротышка с худой жилистой фигурой, казавшейся почти детской под тяжелой курткой; он носил шнурованные сапоги, бурые широкие штаны с карманами ниже колен и футболку, под которой проступали вздутые мышцы боксера-легковеса.
— Тогда вам лучше не тянуть время и показать раскопки моему коллеге, — заметила Кэсси.
— Марк, — произнес Хант, — этому детективу нужна экскурсия. Как обычно, общий обзор участка.
Марк смерил взглядом Кэсси и кивнул, точно она прошла какой-то тест. Потом приблизился ко мне. Ему было лет двадцать, светлые волосы стянуты в узел, лицо длинное и узкое, глаза зеленые, очень яркие и цепкие. Присутствие таких людей — из тех, кого гораздо больше волнует, что они думают о других, чем другие о них, — всегда действовало на меня угнетающе. Рядом с ними, крепкими и устойчивыми, я чувствую себя шатко и неуверенно, словно оказался не совсем в том месте и не в той одежде.
— Вам понадобятся сапоги, — проговорил он, с усмешкой взглянув на мои ботинки: с обувью я просчитался. У Марка был провинциальный акцент. — В сарайчике есть пара запасных.
— Мне и так хорошо.
Я знал, что археологи копаются по уши в грязи, но, черт меня возьми, не стану я таскаться за этим типом, завернув брюки в его дурацкие сапожищи. Вообще я не отказался бы от чашки чаю или сигареты, тихо посидел бы где-нибудь в сторонке и подумал о произошедшем.
Марк поднял брови.
— Ну и отлично. Пойдемте.
Он зашагал между домиков, даже не оглядываясь, иду я за ним или нет. Когда я двинулся следом, Кэсси вдруг ехидно улыбнулась — попался, мол, — и меня это развеселило. Я выразительно посмотрел на нее, почесав пальцем щеку.
Марк повел меня по узкой тропинке, петлявшей среди каких-то загадочных щелей и глыб. Он шел легкой и размашистой походкой, как танцор или мастер боевых искусств.
— Средневековая дренажная канава, — сообщил он, небрежно махнув рукой в сторону.
Мы вспугнули двух ворон, сидевших на набитой землей тачке; покружившись, они решили, что люди безвредны, и снова стали выковыривать что-то из грязи.
— А это поселение эпохи неолита. Люди жили здесь еще в каменном веке. Как, впрочем, и теперь. Смотрите, вот особняк восемнадцатого столетия. Одно из тех мест, где готовилось восстание 1798 года. — Он оглянулся через плечо, и у меня появилось нелепое желание объяснить ему, что я не только ирландец, но и жил тут, буквально за углом. — В нем живут прямые потомки построившего его владельца.
Мы добрались до каменной башни посреди поля. Бойницы смотрели на нас сквозь заросли плюща, сбоку торчал фрагмент разрушенной стены. Все это казалось мне смутно знакомым, но я не понимал, действительно ли я что-то помнил или просто знал, что должен помнить.
Марк вытащил пачку табака и стал скручивать сигарету. Его ладони были обмотаны изоляционной лентой.
— Эту башню построил в четырнадцатом веке клан Уолш, а еще через пару веков вокруг вырос замок, — продолжил он. — Им принадлежала вся эта территория, вон от тех холмов, — кивнул он на горизонт, где зубчатой стеной поднимался лес, — вниз по излучине реки и дальше до фермы. Уолши были повстанцы, партизаны. В восемнадцатом веке они делали набеги на британские казармы в Ратмайнсе, доходили до самого Дублина. Рубили головы попавшимся по пути солдатам, отбирали их оружие и удирали обратно. Пока британцы собирались с силами, Уолши уже были на полпути домой.
Он умел рассказывать истории. Я представил громкий стук копыт, пылающие факелы, грубый смех, гром военных барабанов. Оглянувшись, увидел, что Кэсси стоит у полицейской ленты и беседует с Купером, делая какие-то пометки.