Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Господи! — воскликнул я. — Слушай, по-моему, это уже серьезно. Не хочу тебя пугать, но…

Кэсси покачала головой.

— И что, забаррикадироваться дома? Не желаю превращаться в параноика. У меня хорошие замки, и я всегда держу оружие рядом с кроватью. — Я это уже заметил, но многие детективы чувствуют себя неуютно, когда под рукой нет пистолета. — Если честно, думаю, он никогда этого не сделает. Я знаю, что ему нравится — к сожалению. Его больше позабавит постоянно держать меня в напряжении, чем выполнить свою угрозу.

Кэсси сделала последнюю затяжку и наклонилась, чтобы погасить окурок.

— Но в то время все это так на меня подействовало, что я решила бросить колледж. Уехала во Францию. В Лионе у меня двоюродные братья, я жила вместе с ними год и работала в кафе официанткой. Это было очень мило. Там я купила «веспу». А затем вернулась в Дублин и поступила в Темплморский колледж.

— Из-за него?

— Вероятно. Я все-таки извлекла из этого что-то хорошее. Плюс еще одно: теперь у меня отличный нюх на психопатов. Как аллергия — один раз заболеешь и потом на всю жизнь приобретаешь сверхчувствительность. — Она допила вино. — В прошлом году встретила в пабе Сару-Джейн. Я поздоровалась. Она сказала, что у него все в порядке, «несмотря на все твои попытки», и удалилась.

— Поэтому у тебя теперь кошмары?

Я уже дважды будил Кэсси ночью (мы тогда расследовали изнасилования с убийствами), когда она колотила по мне кулаками и выкрикивала что-то невнятное.

— Ага. Мне снится, что он тот самый парень, которого мы ищем, но не можем это доказать. А он знает, что расследованием занимаюсь я, и делает то, что сказал.

Тогда я принял на веру, что во сне Кэсси преследует угрожавший ей сокурсник. Теперь думаю, что ошибался. Не разглядел самого главного — откуда исходит реальная опасность. И возможно, это была самая крупная моя ошибка.

— Как его имя? — спросил я.

Мне хотелось что-нибудь сделать: помочь, покопаться в прошлом парня, найти причину для его ареста… К тому же я заметил, Кэсси нарочно замолчала данный факт, и теперь мне было интересно посмотреть, как она отреагирует.

Взгляд Кэсси наконец сосредоточился на мне, и я вздрогнул, заметив в нем ледяную ненависть.

— Легион, — ответила она.

14

Мы вызвали Джонатана на следующий день. Я позвонил ему и деловым тоном попросил зайти к нам после работы для уточнения кое-каких деталей. Главная комната для допросов — большое помещение со стеклянной стеной и соседним залом для наблюдателей — была занята: Сэм беседовал там с Эндрюсом.

— Будь я проклят! — пробурчал О'Келли. — Подозреваемые сыплются на нас как горох. Давно мне надо было отобрать у вас «летунов», чертовы лентяи.

Но нас устраивала и маленькая: чем меньше, тем лучше. Мы приготовили ее к разговору, словно это была не комната, а сцена. На одной стене повесили фотографии живой и мертвой Кэти; на другой — снимки Питера и Джеми, моих ободранных коленей и окровавленных кроссовок. Имелись еще фото сломанных ногтей, но я решил их не показывать: пальцы у меня своеобразной формы, а в двенадцать лет они уже были как у взрослого. Кэсси не стала возражать, когда я убрал их в папку. Также представили карты, схемы, графики, анализы крови и множество бумаг и документов самого устрашающего вида.

— Должно сработать, — пробормотал я, окинув взглядом помещение. Действительно впечатляюще: комната напоминала кошмарный сон.

У одного снимка мертвого тела отклеился угол, и Кэсси прилепила его на место. Ее пальцы на секунду задержались на изображении голой руки Кэти. Я знал, о чем она думает: если Джонатан невиновен, это ненужная жесткость. В нашей работе часто приходится быть жестокими, хотим того или нет.

У нас оставалось еще полчаса, но мы были слишком взбудоражены, чтобы заниматься чем-то другим. Мы вышли — взгляды с фотографий начали действовать мне на нервы (я решил, что это хороший знак) — и заглянули в наблюдательную комнату посмотреть, как дела у Сэма.

Сэм энергично продолжал свои розыски — на Теренса Эндрюса аж завел отдельную доску. Эндрюс изучал коммерцию в университетском колледже, и хотя отметки у него были невысокие, самое главное он усвоил: в двадцать три года женился на Долорес Лихейн, светской девушке из Дублина, и ее папаша ввел его в свой строительный бизнес. Через четыре года Долорес оставила Эндрюса и уехала в Лондон. Брак оказался бездетным, но не бесполезным. Эндрюс успел выстроить бизнес-империю с центром в Дублине и филиалами в Праге и Будапеште, причем, если верить слухам, адвокаты Долорес и налоговая служба не знали даже половины ее реальной стоимости.

Впрочем, по сведениям Сэма, все это смахивало на мыльный пузырь. Роскошный дом, престижный автомобиль (сделанный на заказ «порше» в полной комплектации, с хромированной отделкой и затемненными стеклами) и членство в гольф-клубе оказались показухой: реальных денег у Эндрюса было не больше, чем у меня, его банкир начинал нервничать, и ему уже полгода приходилось продавать часть земли, чтобы платить проценты по закладной.

— Если шоссе не пройдет мимо Нокнари или строительство отложат, — подытожил Сэм, — этого парня четвертуют.

Я невзлюбил Эндрюса раньше, чем узнал его имя, и не увидел ничего такого, что заставило бы меня изменить мнение. Лысый коротышка с лицом мясника. Вдобавок он страдал косоглазием и имел массивное брюшко, но если другие на его месте постарались бы скрыть недостатки, Эндрюс, наоборот, выставлял их напоказ как свое главное оружие: нарочно выпячивал живот, точно это был его социальный статус («это вам не какой-нибудь дешевый „Гиннесс“, я нагулял его в ресторанах, где вы сроду не были»), и когда Сэм оборачивался, чтобы поглядеть, куда тот смотрит, торжествующе ухмылялся.

Разумеется, Теренс Эндрюс привел с собой адвоката, и тот отвечал на девять вопросов из десяти. Сэм сумел доказать, что Эндрюс владел большими участками земли в Нокнари. Ранее бизнесмен уверял, будто никогда не слышал о таком месте. На вопрос о его финансовом положении Эндрюс ничего не ответил — лишь похлопал Сэма по плечу и сказал:

— Сынок, если бы я жил на зарплату копа, то больше заботился бы о своих финансах, а не о чужих.

Его адвокат дополнил фразу бесстрастным замечанием, что его клиент «не может раскрывать коммерческие тайны». Оба были шокированы упоминанием о звонках с угрозами. Я поглядывал на часы, а Кэсси, прислонившись спиной к стеклу, ела яблоко, иногда давая мне откусить.

На ночь убийства у Эндрюса имелось алиби, и после возмущенных разглагольствований он согласился предоставить его. В ту ночь он находился в Килкенни и играл в покер «с ребятами», а после полуночи, когда игра закончилась, решил не возвращаться домой.

— Копы теперь не так дружелюбны, как раньше, — сказал он, подмигнув Сэму.

Эндрюс назвал фамилии и телефоны «ребят», чтобы Сэм мог проверить.

— Замечательно, — кивнул Сэм. — Теперь осталось пройти голосовое опознание, и будем считать, что не вы звонили.

Эндрюс возмутился до глубины души.

— Надеюсь, ты понимаешь, Сэм, — произнес он, — что, после того как ты здесь со мной обращался, мы вряд ли сумеем остаться в хороших отношениях.

Кэсси усмехнулась.

— Я об этом очень сожалею, мистер Эндрюс, — серьезно ответил Сэм. — А что именно в моем обращении показалось вам недопустимым?

— Ты притащил меня сюда прямо посреди рабочего дня, да еще говоришь со мной как с подозреваемым, — обиженно ответил Эндрюс. — Знаю, ты привык иметь дело со всякой шушерой, но я совсем другое дело. Пока я тут пытаюсь вам помочь, моя фирма терпит огромные убытки, а теперь вы еще хотите, чтобы я проторчал здесь целый день, демонстрируя свой голос человеку, о котором впервые слышу?

Сэм был прав — Эндрюс говорил визгливым тенором.

— Ну, это не проблема, — возразил Сэм. — Не обязательно проводить опознание прямо сейчас. Можете выбрать удобное для вас время сегодня вечером или завтра утром, и мы все устроим.

66
{"b":"138674","o":1}