В 1893 году старец Иосиф по единодушному выбору и желанию всей братии стал духовником Оптиной пустыни. В 1894 году он был назначен начальником скита.
До конца жизни старец Иосиф строго соблюдал все посты, очень мало спал, ходил в поношенной бедной одежде. В обращении он был всегда деликатен и уступчив. Его неизменное радушие привлекало к нему окружающих, будь то миряне или монахи. Самых непослушных он умел смирять кротостью. Если он учил, то не властью начальника, а любовью отца. Монахи про него говорили: «Наш батюшка чего не сделает приказанием, то доделает своим смирением. Так скажет и взглянет, что и не хотелось бы смириться, да смиришься».
Особо ценили его за умение несколькими словами выразить самое главное, утешить, наставить. Не случайно старец Амвросий при жизни говорил о нем: «Я поил вас вином, разбавленным водою, а отец Иосиф будет поить вас одним чистым вином». Старец не ошибался. Язык старца Иосифа был лаконичен, прост, доходчив и убедителен и в устной речи, и в письмах.
Старец Иосиф обладал многими духовными дарами, в том числе прозорливостью и даром исцеления. Веруя в силу его молитвы, к старцу в скит приводили многих немощных, и многим он помог исцелиться.
Однажды на прием к старцу пришла женщина, от которой отказались врачи. У нее была опухоль шейных лимфатических узлов. Женщина перенесла операцию, но облегчения та не принесла: шею невозможно было повернуть. Состояние ухудшалось, и больная обратилась к старцу Иосифу с последней надеждой. Старец посоветовал ей отслужить молебен великомученику Пантелеимону и обещал молиться за нее. Благодаря молитвам тяжелый недуг удалось преодолеть, и, к удивлению врачей, женщина выздоровела.
Вспоминали, как еще одну женщину, тяжело заболевшую в Оптиной, старец Иосиф вылечил, дав ей в руки свои четки. Хотя нет, сначала он ее внимательно выслушал, успокоил ласковым словом, затем дал ей в руки свои четки и сказал, что ему нужно отлучиться в келью, предупредив ее: «Подожди». «И только батюшка вышел, – рассказывала она потом, счастливо улыбаясь, – как я сразу почувствовала себя совершенно здоровой и насилу дождалась батюшку, чтобы поблагодарить».
Многим он помог и на расстоянии силой своей молитвы. Свидетельство тому – множество писем с благодарностями. «Батюшка, писала вам о Н., что он был горький пьяница; ваши вздохи дошли до Господа: не пьет теперь, в храм ходит, раньше и слушать не хотел, читает хорошие книги, собирает свое хозяйство…» Или такое письмо: «Через ваше ходатайство перед Богом сколько отрады, сколько утешения бывает в семьях! Писала я об одном П. – страшно пил и был жесток с семьей. Переменил себя во всем по вашим святым молитвам, семья счастлива. Об одной писано было, что больна, теперь ей хорошо. У другой муж пропал безнадежно, писала вам о нем, и вот пришел: дети и жена счастливы. Невольно слезы льются при виде всего этого. И как не благодарить Господа, что Он через ваши святые молитвы так щедро посылает подобные утешения! Где же неверующие в Бога? Пришли бы и уверовали, когда бы все проследили. И еще, еще много случаев на моих глазах: все утешены, кто бы ни прибегал к вашим святым молитвам».
О прозорливости старца Иосифа ходили легенды. Те, кому старец помог, с удовольствием и благодарностью рассказывали об этом и близким людям, и случайным знакомым.
Одну из духовных дочерей отца Иосифа мучили сильные боли в желудке. Она обошла всех известных специалистов в этой области, перепробовала все рекомендованные лекарства – ничего не помогало. Приехала в Оптину пустынь и рассказала старцу, что поскольку проходит очередной курс лечения и строго следует рекомендациям врачей, то по постным дням ей приходится есть скоромное. Старец Иосиф внимательно посмотрел на нее и сказал: «Займись-ка ты лучше своим горлом, полечи его, а постное все же есть надо». Вернувшись домой, женщина отправилась к своему лечащему врачу и попросила внимательно обследовать горло. У нее обнаружили горловую чахотку в начальной форме. Если бы не совет старца, спустя некоторое время помочь ей уже не удалось бы.
Сестра из Шамординской обители рассказывала о своем зяте, который приехал в Оптину пустынь, чтобы на другой день встретить здесь свой день ангела. Однако старец Иосиф, услышав о его желании, строго велел: «Нет, уезжай ранним поездом домой: как бы чего не случилось – сильная буря». Мужчина, понятное дело, очень не хотел уезжать, но старец почти силком его выпроводил, дав с собой просфору, на которой были написаны пять женских имен. Поскольку именинник вернулся домой раньше времени, жена и гости удивились, стали расспрашивать, что случилось.
– Если бы сам понимал, – недоуменно развел руками именинник. – Старец Иосиф меня из обители выпроводил ни свет, ни заря, а в дорогу дал просфору. Вот, смотрите.
Гости посмотрели – пять женских имен. Посмеялись, так и не поняв смысла этого послания, пальцем погрозили, жене посоветовали за мужем смотреть внимательнее. Отпраздновали именины и легли спать.
В полночь разразилась страшная буря. От удара молнии загорелся дом. Гости и хозяева спали как убитые. Так бы и погибли в огне, если бы не проходили мимо пять женщин, которые увидели пожар и стали стучать в окна и двери. С трудом, но добудились. Хозяева и гости выбежали на улицу, им даже удалось не только самим спастись, но и отстоять у огня дом и лавку с товарами. Разбудившие женщины помогли им. Когда стали расспрашивать, как звать этих женщин, оказалось, что имена их совпадают с именами, которые старец Иосиф начертал на просфоре.
Другая послушница Шамординского монастыря вспоминала, как на четвертом году после поступления в обитель она по благословению батюшки уехала на родину определить брата в духовное училище, а мать – в монастырь.
– Пишу с родины батюшке, как обстоят у меня дела, а он отвечает: «Помогай матери, кончай дело и с ней приезжай». Но обстоятельства заставили меня вернуться одной, без матери. Приезжаю к батюшке и рассказываю ему все, а он говорит: «Опасно ей там жить». И что же случилось? Этим же годом в принадлежащем нам другом доме убили четырех человек. Прошло более года, как один преступник попался за малую кражу, его посадили в тюрьму. Тут он сознался, что был участником в убийстве наших квартирантов: его приводили к нашему дому, и он все показал, где двери прорезали, где кого убили – все верно. Притом он сказал: «Мы подходили и к вдове Тимошенковой и хотели захватить ее спящую, но как подойдем к окну – видим, что она не спит: или на диване сидит с котенком играет, или еще что делает, и на нас нападал какой-то страх». Так повторялось несколько раз, и в конце концов они пошли к нашим квартирантам. Но удивительно, моя мама никогда не любила кошек в руках держать, очевидно, разбойникам так представлялось. Не батюшкины ли молитвы защитили маму? Квартирантов четырех убили, а мама осталась одна с мальчиком, разбойников же было шесть человек. Всем было на диво.
Федор Михайлович Достоевский в романе «Братья Карамазовы» описал реальный случай, введя ставший хрестоматийным образ «старенькой старушонки». К старцу Иосифу обратилась пожилая женщина, у которой пропал сын. Он служил где-то в комиссариате, поехал в Сибирь, прислал несколько писем, да и замолчал на четыре года. Она о нем справлялась, да по правде, не знает, где и стравляться. Начала привыкать считать его умершим.
– Соседка мне присоветовала, – робко говорила женщина, словно раздумывая, стоит ли рассказывать, – возьми, говорит, и запиши своего сыночка в поминание, снеси в церковь, да и помяни за упокой. Душа его затоскует, и он напишет письмо. Средство вроде как верное, многократно испытанное. Да только я сомневаюсь. Батюшка, правда ли оно? Хорошо ли так будет?
Старец даже руками на нее замахал:
– И не думай! Стыдно и спрашивать такое! Да и как это возможно, чтобы живую душу да еще родная мать за упокой поминала?! Это великий грех! Только по незнанию твоему прощается. Ты лучше отслужи молебен Казанской Божьей Матери, молись о здравии сына, он и найдется. А заодно моли Царицу Небесную, чтобы и тебя простила за неправильное размышление твое. Жив твой сынок.
