Стороннему наблюдателю могло показаться, что Эл и Жанель — самые непохожие люди в мире. И правда, много ли членов вооруженного народного ополчения выбрали в жены чернокожую женщину? Эл утверждал, что в стране есть и другие подразделения с цветными ополченцами, но мне было трудно в это поверить. Эл и Жанель женаты почти сорок лет. У них две дочери, которые унаследовали красоту матери и политические взгляды отца. Одна из них агент ФБР, а другая изучает юриспруденцию, надеясь стать прокурором.

— Новая игрушка, — сказала Жанель, беря в руки ружье и с восхищением глядя на гравированный затвор и деревянную рукоятку. Сложно было понять выражение ее лица.

— Это копия.

— Да, безупречное мастерство, — она улыбнулась мужу и поднялась на ступеньки, ведущие в дом. — Не перетрудитесь.

— Да уж, перетрудишься тут, — проворчал Эл. Месяц выдался не из лучших. Работы с трудом хватало, чтобы занять Эла, а я целую неделю не могла выставить заказчику счет. А если я не выставлю счет, то не получу денег, и меня не особо радовала мысль бесплатного просиживания в Вестминстере в гараже у Эла.

— Возможно, для нас есть работа, — сказала я и рассказала Элу о предложении Лили.

— Убийство Хло Джонс, — сказал он, потирая руки. — Это дело высокого уровня. Нас заметят. Появится работа.

— Лили как раз и думала, что мы возьмемся за это не ради известности. Она считает, что мы будем помогать ее брату, а не стараться получить новое дело.

— Мы можем помогать и ее брату, и самим себе одновременно, — ответил Эл.

— Тебе не кажется, что это конфликт интересов? Моя дружба с Лили?

Он нахмурился:

— Пусть решит клиент. Мы спросим парня, не против ли он. Потом спросим адвоката. Если же они оба согласятся, мы возьмемся за это дело.

Я не ответила. Мне было не до того — я мчалась в ванную.

— Что с тобой? — крикнул он вслед.

— Тухлая рыба! — простонала я, с грохотом несясь через кухню. Успела.

На следующий день мне не стало лучше, но Эл договорился о свидании с Юпитером Джонсом в окружной тюрьме. Нас должен был встретить один из помощников Рауля Вассермана. Оказалось, что Вассерман готов включить нас в число своих сотрудников. Полагаю, телефонный звонок Лили с предупреждением, что он будет уволен, если не согласится взять нас, повлиял на его решение.

Как на грех, мы должны были встретиться у ворот тюрьмы в девять утра, а я не могла привезти Исаака в школу раньше, чем к 8.45. Я опоздала почти на пятнадцать минут и, окончательно измотанная, вбежала в здание тюрьмы. Эл беседовал с адвокатессой из офиса Вассермана. Разрез элегантной черной юбки обнажал очень стройную и очень сексуальную ногу. При виде ее великолепных изящных туфель с открытой пяткой и высоким каблуком я с трудом удержалась, чтобы не спросить, где и за сколько она их купила. Я люблю непрактичные и красивые туфли. Так как ноги — единственная часть тела, к которой у меня нет никаких претензий, они должны периодически награждаться парой Маноло или Джимми Чу.

Молодая адвокатесса оценивающе разглядывала меня, и я неловко оправила свитер, закрывая пояс юбки, который я застегивала булавкой, потому что пуговица давно оторвалась. Но зато на мне была миленькие туфли-лодочки от Стюарта Вайцмана. Я выставила вперед ногу, чтобы их было видно.

— Меня зовут Джулиет Эпплбаум, — сказала я, протягивая руку.

— Валери Слоун. Вы опоздали.

Я заставила себя улыбнуться.

— Не думаю, что Юпитер будет в претензии. Ведь он никуда не может уйти.

— У меня назначена еще одна встреча на 10.30, — сказала она.

Эл незаметно положил мне на плечо ладонь, призывая к спокойствию. Я сбросила его руку и мрачно улыбнулась высокомерной адвокатессе:

— Что ж, тогда поторопимся.

Юпитер Джонс выглядел гораздо моложе своих тридцати лет. Он так низко склонил голову над столом, будто пытался сделать свое долговязое тело как можно менее привлекательным. У него были сухие искусанные губы, он рассеянно обдирал с них тонкие пленочки кожи и бросал на стол. Я почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, и постаралась ее унять. Молодая адвокатесса представила нас, и он едва заметно кивнул.

— Я подруга Лили, — произнесла я, и он, наконец, поднял на меня глаза. — А это Эл Хоки.

Эл кивнул, когда Юпитер бросил на него настороженный взгляд.

— Лили хочет, чтобы мы поработали над вашим делом вместе с командой следователей.

Он что-то пробормотал.

— Простите? — переспросила я.

— Вы можете вытащить меня отсюда? — тихо спросил он.

— Мистер Вассерман делает все возможное, мистер Джонс, — сказала мисс Слоун. — Мы собираемся подать апелляцию по поводу отказа выдачи вас под залог. Вы же знаете. Мистер Вассерман написал об этом вам в письме.

Юпитер кивнул и наклонил голову. Я видела, как он содрал еще одну тонкую полоску кожи с губы. Нервно лизнул выступившее пятнышко крови. Я раздраженно взглянула на адвокатессу. Почему некоторые юристы не способны научиться разговаривать со своими клиентами? Они так упиваются собственной важностью, так уверены в себе, что воспринимают человека, для которого работают, как несведущего ребенка, которого нужно поучать? Боюсь, что у меня самой было такое же отношение, когда я стала работать федеральным защитником. Я была исполнена благих намерений, с энтузиазмом исполняла роль защитника неимущих. В итоге банковский грабитель Малкольм Уотерайт научил меня относиться к своим клиентам как к нормальным людям, таким же, как я сама. Это был мужчина средних лет, принимавший наркотики. Я обсудила с ним его заявление на суде и в конце концов убедила признать свою вину. Конечно, выбор оставался за ним, но я доказала ему, что знаю лучше и что альтернативы нет. По правде говоря, так оно и было. Против него накопились горы свидетельских показаний, и мы проиграли бы процесс — а признание вины смягчает наказание. Мы готовили письмо судье с просьбой вынести наименее строгий приговор, какой возможен в его случае, когда Малкольм поставил меня на место. Я спросила о его образовании, и он сказал, что у него диплом по английской литературе, причем того же маленького колледжа в Новой Англии, который заканчивала я. Я была ошеломлена. Хотя никогда и не призналась бы, но всегда чувствовала, что мои клиенты — люди совсем другой породы, если так можно выразиться. Люди другого класса, другого общества, с другим уровнем интеллекта. Я уставилась на Малкольма и осознала, что должна благодарить Бога и отсутствие наркотической зависимости за свое нынешнее положение. Я никогда больше не разговаривала так со своими клиентами, даже с такими, как Юпитер Джонс, которого обвиняли в преступлении, которое, на мой взгляд, более чем омерзительно.

— Что с вами, Юпитер? — спросила я. — Вас кто-то обижает?

Он не ответил, продолжая жевать губы. Могу представить, что ему приходится переживать в тюрьме. Насильников там очень не любят. Больше издеваются разве что над теми, кого обвиняют в изнасиловании детей. А тем, кто, подобно брату Лили, на вид слабые и испуганные, особенно несладко.

— Юпитер, расскажите мне, что происходит. Если вам угрожает опасность, мистер Вассерман может подать срочное прошение об освобождении под залог или, на худой конец, договориться, чтобы вас поместили в отдельную камеру из соображений безопасности.

Он быстро замотал головой:

— Я не хочу в карцер.

С заключенными, которые находятся в опасности, и заключенными, которые сами представляют опасность, обращаются одинаково. Их помещают в изолятор, крохотную камеру, где они в одиночестве проводят практически целые дни. По этой причине жертвы часто соглашаются находиться вместе с другими и смиряются с постоянными нападками.

— Я же сказала вам. Мистер Вассерман уже передал заявление с просьбой об освобождении вас под залог, — с укором произнесла Валери.

Мы с Элом переглянулись, и он сделал несколько пометок в желтом блокноте, который захватил с собой. Нашей первой задачей будет выяснить, какие попытки предпринимает Вассерман, чтобы вызволить Юпитера из тюрьмы раньше, чем тот умрет или случится что-нибудь похуже.