Увидев это, я глазами разыскала Кинга. Он был на другом конце террасы, рядом с Мод, и я заметила, что его внимание приковано к блестящей, огненно-красной фигуре, двигающейся к нам. В руках у Кэтрин ничего не было. Она поигрывала позолоченной раковиной и была такой ослепительно-блестящей, что я поняла: эта женщина нисколько не боится, что ее юная дочь может ее затмить.

— Привет, дорогая! — произнесла Кэтрин, приблизившись наконец Лейле. Глянув на желтое платье, она промолчала, но с хитрой улыбкой посмотрела на меня. — Вы немного пришли в себя, мисс Джессика-Джессика? Боюсь, сегодня утром вам пришлось пережить настоящий шок!

Лейла, сидевшая рядом со мной, что-то залепетала, но тут вмешался Стив:

— О чем ты, Кэти? Какой шок?

Кэтрин подробно рассказала ему, как увидела меня у библиотеки и решила для забавы немного попугать.

Стив не рассмеялся и не одобрил ее шутки. Он бросил на нее такой же взгляд, как тогда в «Капризе», когда ворвался и отобрал у нее ремень, и с холодным неодобрением заметил:

— Иногда мне кажется, ты просто не можешь жить без скандалов.

Откуда ни возьмись, сзади появился Алекс. По его виду было ясно, что он все слышал. Алекс резко потянул пальцем цепочку на шее Кэтрин, так, что раковина оказалась плотно прижатой к ее горлу. На мгновение в ее глазах мелькнул неподдельный страх. Она развернулась, чуть не порвав тонкую золотую нить.

— О, Алекс! Ты меня напугал! Я думала, это Кинг! Он весело улыбнулся, но в его глазах снова мелькнул уже знакомый мне желтый блеск.

Кинг, освещенный светом факелов, мрачно наблюдал за нами с другого конца террасы.

В этот момент, привлекая всеобщее внимание, Малколм в полную силу забренчал на своей гитаре, и Кэтрин, словно по сигналу, засмеялась, повернулась к нему. Он продолжал играть, ничего не напевая и будто притягивая ее звуками музыки. Она, похоже, забыла обо всех нас и вдруг задвигалась, как сомнамбула. Гости расступались перед ней, Понимающе переглядываясь. Вероятно, подобное зрелище им была не в новинку.

Когда Кэтрин приблизилась к Малколму, он запел, а она, уставив на меня немигающий взгляд, начала танцевать рядом с гитаристом, то и дело задевая алыми оборками его белые брюки. Это был распространенный на острове танец, медленный, чувственный, от которого кровь закипала в жилах. Кэтрин танцевала почти на одном месте, покачивая всем телом, плавно поводя плечами и головой на длинной шее. А раковина плясала у нее на груди, сверкая, словно зажженный огонек.

Я заставила себя отвернуться от завораживающей фигуры танцовщицы и заметила направленный на нее взгляд Стива, который мне все больше и больше казался взглядом единорога. Лейла восхищенно раскрыла рот. Чары действовали на нее, она учащенно дышала, хотя, казалось, была напугана, словно эта вряд ли добрая магия могла ее погубить. Сейчас девочка казалась мне похожей на чистый лучик света на этой темной террасе. Мне захотелось отгородить ее собой от танцовщицы, но я не сдвинулась с места.

Чары разрушила или, во всяком случае, попыталась это сделать Мод Хампден. Она встала из-за стола и громко, так что могла быть услышана на другом конце террасы, сказала:

— Простите, пожалуйста, — после чего с достоинством вошла в дом.

Все взгляды гостей снова устремились на Кэтрин, но меня больше интересовала Лейла. На лбу у нее блестели бисеринки пота, она была напряжена, как струна.

Кэтрин быстрым жестом подняла руки к своим золотистым волосам. И небрежно, двигаясь в такт музыке, принялась вынимать из них шпильки, бросать их на пол. Затем резко встряхнула головой, рассыпав густую копну по плечам.

Стив волновался, но молчал.

— Хоть бы кто-нибудь остановил ее! — мрачно проговорил Майк.

Его голос прозвучал достаточно резко, заглушив звуки музыки. Кэтрин медленно повернулась и, пританцовывая, двинулась к нам, сверкая зелеными глазами, запрокинув маленький кошачий подбородок. Я думала, что сейчас Кэтрин обрушится на Майка, но она, не обратив на него ни малейшего внимания, протянула руку Лейле:

— Пойдем, дорогая! Пойдем потанцуем! — и подняла девочку на ноги, хотя та отчаянно упиралась.

— Нет, нет, пожалуйста, Кэти! — взмолилась она.

Я поняла замысел ее матери. Она хотела унизить дочь. Рядом с ней, коварной и грациозной, девочка выглядела бы неуклюжей, невзрачной маленькой дурочкой в масляно-желтом платье, полным ничтожеством.

Все это я прошла раньше! Это было частью Моего существа, моего мозга, моей памяти. Я знала, какой ужас испытала бы Лейла от такого унижения, поэтому мне стало нехорошо. Но я уже была не так юна, как она, и не должна была спокойно смотреть на эту отвратительную сцену!

Твердо положив руку на плечо Лейлы, я сказала:

— Если ты не хочешь, тебя никто не обязывает идти танцевать!

Девочка вздрогнула, словно в ней пробудился дух сопротивления, и высвободилась из руки Кэтрин. Та поняла, что в данный момент проиграла, поэтому обратила всю свою злобу на меня. Ее сильные тонкие пальцы сжали мне запястье.

— Тогда идите вы! — Она потянула меня за руку. — Музыка великолепна! Ну же, Джессика-Джессика! Я научу вас танцевать наши островные танцы!

Теперь все смотрели на меня, но меня обуяла такая ярость, напоминая о ремне, о машине. Она придала мне силы.

— Я достаточно сильна, чтобы сделать вам очень больно, — тихо сказала я, вырывая свою руку и обхватывая пальцами ее тонкое запястье.

И тотчас же прочла в ее глазах, что зашла слишком далеко. Чувствовалось, что с ней сейчас случится истерика. Ее рука с острыми красными ногтями поднялась явно для удара, но в это мгновение подскочил Кинг и оттащил Кэтрин с такой силой, что она вскрикнула от боли.

— Еще одна попытка, и ты горько пожалеешь! — прошипел он устрашающе.

Кэтрин вырвалась, дернула головой и пошла дальше танцевать под гитару. Лейла, стоя рядом со мной, дрожала, отвернувшись от отца. Майк принялся ее успокаивать. Стив насмешливо глядел на Кинга, думаю, навлекая на свою голову большие неприятности.

Взглянув на меня в последний раз, Кинг широкими шагами пересек террасу, и через некоторое время я увидела его у перил верхней галереи. Можно было подумать, что он предпочитает держаться на безопасном расстоянии от этой танцующей женщины в красном.

Но Кэтрин еще не закончила своего представления. Во время нашей перепалки удивленные гости начали перешептываться, не понимая, В чем дело. Все испытывали чувство неловкости, всем хотелось, чтобы поскорее прекратилась эта непонятная сцена. Наконец воцарилась тишина, и танцовщица снова завладела ситуацией.

— Ты обещал спеть мне сегодня песню, — обратилась она к Малколму. — Ты обещал мне песню о Колумбелле!

Он улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и запел:

Струны смолкли, умолк и певец, по-прежнему улыбаясь и ожидая одобрения. Но никто не успел зааплодировать, как Кэтрин вдруг сердито закричала, словно капризный ребенок:

— Мне не нравится эта песня! Глупая песня! Никогда больше не пой ее мне, понятно? Золотые дни Колумбеллы только начинаются! Пой что-нибудь другое, быстро пой что-нибудь другое!

Малколм небрежно кивнул и затянул другую песню. Кэтрин повернулась к зрителям:

— Потанцуйте же кто-нибудь со мной! Мне нужен партнер!

К ней вышел Стив. Он танцевал уверенно, в его взгляде читались и насмешка, и восхищение. Он не дотрагивался до Кэтрин, но смотрел ей в лицо, приноравливая свои шаги к ее шагам, двигаясь в такт движениям ее шеи, плеч, бедер. Позолоченная колумбелла на цепочке танцевала вместе с ними. Раковина и единорог!