Я встала и медленно пошла к нему. Я должна была обойти огромную резную кровать, но я не хотела смотреть на эту кровать. Когда я подошла близко к нему, я остановилась, поставив пошире ноги для устойчивости, сцепила сзади руки, чтобы удержаться от лишних жестов и посмотрела на него, не пытаясь скрыть, что я чувствую.
— Если ты покончил с любовью ко мне, — сказала я, — то я должна буду уйти. Ничего другого я не смогу сделать. Тебе не надо беспокоиться о том, что произошло прошлой ночью. Я действительно никогда бы не сделала ничего подобного. Но прежде всего ты должен сказать мне, ты навсегда разлюбил меня?
Он взял меня за руку и потянул к себе в проем окна, где стояло два мягких сиденья. Осторожно он усадил меня на одно из них, а сам сел на другое. Мы сидели, почти касаясь коленями друг друга и совсем не соприкасаясь нашими душами.
— Что случилось с нами, было сплошным безумием, Ева. Мы оба отдались на волю волн и пытались достичь невозможного. Мы верили во что-то нереальное. Из этого тогда ничего не вышло, не выйдет и снова. Я тебе не более муж, чем ты мне жена. Уверен, никто из нас не хочет повторить то, что случилось прежде. Я никогда не дам тебе того, что ты хочешь, никогда не буду соответствовать тем требованиям, которые ты предъявляешь ко мне. Я понимаю, почему у тебя такие требования, так же, как и ты. Но это не делает нашу жизнь легче. И более того, существуют и мои требования, которые ты никогда не хотела выполнять. Ты никогда не хотела быть настоящей хозяйкой Атмора. Я был неправ во всем — в отношении женщины, с которой я обошелся не лучшим образом, когда ты ворвалась в мою жизнь. И я не могу обманывать ее дважды.
Мне было невыносимо терпеть, как он смотрел на меня. Я не могла вынести, зная, что в нем говорит только доброта ко мне, ничего больше. Я почти желала, чтобы он сердился, ненавидел меня. Но гнев был старым способом, непригодным сейчас. Повзрослела я немного или нет?
— Однажды Мэгги сказала мне, что ты и Алисия никогда не намеревались жениться, — сказала я. — Она сказала мне, что Алисия была безответственна и беззаботна, и что ты никогда полностью не доверял ей.
Он помолчал, прежде чем сказать что-нибудь, и я знала, что он пытается сдержать свой пылкий темперамент.
— А ты разве доказала, что тебе можно доверять? — спросил он холодно. — Алисия повзрослела и изменилась, но я сомневаюсь, что ты — тоже. Я сомневаюсь, что ты имеешь хоть какое-то представление о том, как много может дать Алисия Атмору как моя жена, много такого, что ты бы не смогла.
Слова его были жестокими, но честными.
— Я знаю, — сказала я беспомощно. — Я действительно знаю все, что я сделала неправильного, чем навредила нам двоим и как мало я сделала для Атмора. Я только начинаю понимать, кто я и кем я бы хотела быть.
— Ева, Ева! — Его глаза снова подобрели, и в них было слишком много жалости. — Совсем не в твоем духе быть такой смиренной. Не играй новую роль, которая может совсем тебе не подойти. — Он взял мою руку и слегка пожал. — Очень многое из того, что произошло, произошло по моей вине. Тебе незачем взваливать все на себя. Я никогда не был слишком терпеливым человеком, и мне следовало бы лучше это осознавать. Но бессмысленно возвращаться к нашему прошлому со всеми его ошибками и достоинствами. Что прошло — то прошло. Перед тобой масса времени начать новую жизнь. Мы не можем вернуться к… — он замолчал и еще крепче сжал мою руку.
— К оливковым деревьям? — сказала я.
— Вот именно. Или к чему-нибудь еще, что у нас было в самом начале. К несчастью, я был недостаточно умен, чтобы остановить то, что начинало с нами происходить, прежде чем это все не отдалило нас.
— А теперь в тебе достаточно ума. — Утверждая это, я тихонько высвободила свою руку. Во мне не осталось ни капли злости.
Еще несколько минут я сидела, глядя в окно. Из окна открывался вид на переднюю террасу и подъездные дорожки. Я увидела, как к дому подъехала и остановилась белая машина. На Алисии был сверкающий плащ, который гармонировал с цветом ее машины, и она вспыхнула ослепительно белой вспышкой на фоне зеленых кустов, когда подбежала к двери.
Я посмотрела на Джастина. Он задумчиво рассматривал меня и не видел подъехавшей машины. Мне вовсе не хотелось говорить, что к нему приехала гостья. Я поднялась, оставив его сидеть возле окна, и вышла из комнаты. Оставалось еще многое, что надо было бы сказать, но я знала, что никогда не скажу этого. Даже если бы я попыталась, то потерпела бы поражение, а этого нельзя было допустить. Особенно если учесть, что Алисия Дейвен приближалась к дому К дому, который мог бы быть моим.
Чтобы избежать встречи с ней, я прошла по коридору до задней лестницы и спустилась по ней на первый этаж. Моей зеленой куртки не было на крючке, где я ее оставила. Вместо нее Дейсия повесила свое мокрое оранжевое пальто, очевидно предпочтя мою сухую куртку. Я хотела уйти из дома, поэтому надела ее пальто и свои резиновые сапоги, нашла платок у нее в кармане и повязала им голову.
Снаружи Фигурный сад казался чудовищно зеленым даже среди этого головокружительно-зеленого мира. Я обошла дом сбоку и прошла под высокими окнами гостиной. В одном из них я увидела что-то белое и поняла, что это стоит Алисия и наблюдает за мной. Я сразу повернулась спиной к дому и поспешила через мокрый лес по дорожке, что вела к руинам.
Единственное, чего я хотела, так это избавиться от самой себя. И все же я почувствовала себя неуютно, когда деревья, такие мрачно-зеленые и шуршащие под дождем, сомкнулись за моей спиной. Английский дождь редко льет как из ведра, и я медленно брела, не замечая сырости, хотя пальто Дейсии было гораздо короче, чем мне хотелось бы. Я не желала думать ни об Алисии, ни о жутковатом чувстве, которое вызывал лес под дождем. Джастин сообщил мне несколько новых вещей. Он полагал, что он обязан Алисии, потому что в прошлом глубоко обидел ее, и он верил, что она изменилась и остепенилась. Он верил в то, что решение, которое он принял, было правильным и справедливым. Но он совсем не принимал во внимание то, что существую я, значит все, что было между нами, безнадежно потеряно.
Однажды отец назвал меня чертовски упрямой. Хорошо — я и буду чертовски упряма! Я также была определенно пристрастной. Я не могла поверить, что было бы правильно или справедливо, если бы Джастин женился на Алисии. Даже если он никогда не взглянет на меня, она не стоила его любви. Когда-то я думала о ней как о настоящей английской леди, у которой есть все то, чего не было во мне. Я беспомощно воспринимала все ее издевательства, не понимая, ради чего все это делалось, не видя, как хитро она прятала свои намерения относительно Джастина. Теперь я все это понимала гораздо лучше. Я видела ее притворство и знала, что Мэгги видит тоже и что, в конце концов, должен увидеть и Джастин. Но разочарование это может прийти слишком поздно, как я понимала.
Где-то вдалеке я услышала шум машины. Она ехала по усадьбе, и я не могла понять, едет она по внешней дороге или внутри, по испытательной трассе. Скорее всего, первое. На этот день не назначались никакие испытания.
Дождь пошел сильнее, и я заспешила. Шум машины быстро заглушили звуки дождя, стучавшего теперь по листьям гораздо громче. В лесу было слишком мокро, чтобы можно было найти хоть какое-нибудь укрытие, и я пошла к арке и старым руинам. Там я могла бы найти какой-нибудь укромный каменный уголок, чтобы тихонько посидеть и подумать. Мне надо было побыть вдали от дома, там, где я могла бы спокойно расставить все по полочкам, противопоставить одно другому и найти какую-то перспективу. Взвесить поцелуй Джастина по отношению ко всему прочему. Он был, по крайней мере, незапланированным. В нем все еще сохранилась дикая, неуправляемая импульсивность молодого человека, которую я так хорошо знала, которая шла вразрез с суровым разумом, несмотря на весь его самоконтроль, который он напустил на себя в эти дни, как будто это было оружие.
Вдруг шум автомобиля усилился, как будто он резко набрал скорость. Кто мог так ездить в такой день? Я побежала к тому месту, где деревья расступались, открывая вид на трассу, но когда я подбежала, машина уже проехала. Я услышала, как она шумит вдали. Звук доносился секунду-другую, а потом вдруг резко оборвался, что само по себе было очень странно.
