– Ну а как насчет этого ирландского малого? – зарычал Дерек, выдыхая сигаретный дым. Он считал, что на правах двоюродного брата, который сам когда-то был влюблен в Марни, он имеет право одобрить или наложить вето на выбор ее возможного спутника жизни. Собственно говоря, Эррол ему даже понравился. Малый много повидал, это было очевидно, но он слишком ласково обращался с Марни. Похоже, правда, она этого не замечала, но современные девушки не очень-то любят демонстрировать свои чувства.
– Эррол? – рассмеялась она и качнулась на своей старой лошадке. – Ты думаешь, это тот мужчина, который способен разорвать в клочки мою броню?
Дерек изучающе оглядел свою кузину. Он был согласен с матерью, что Марни похудела, а у девушек это иногда бывает признаком влюбленности.
– Броня не так крепка, как прежде, девочка моя, – констатировал Дерек.
Ее зеленые глаза расширились, потом она соскользнула с лошадки и подошла к комоду, в котором хранились ее детские игрушки. Она хотела подарить некоторые из них Джинджеру. Большой плюшевый медвежонок с висячим ухом, коробка с мраморными шариками, несколько игр и полная коллекция книжек «Уильям».
– Помоги мне, Дерек, – попросила она. Он подошел и взял у нее кипу книг.
– Как ты ладишь с Полом Стиллменом? – поинтересовался он.
– Прекрасно.
– Он и правда так крут?
Она смахнула пыль с коробочки с красками и положила поверх книг, которые держал Дерек.
– Полагаю, многим он кажется немного пугающим, – сказала она. – Он выглядит очень жестким человеком, но в глубине души он очень добрый.
– Большинство мужчин хотели бы быть добрыми с тобой, маленькая кузина, – засмеялся Дерек. – Ты еще больше похорошела, с тех пор как уехала, знаешь об этом?
– Дерек, ты не меняешься. – Она говорила сухо, с раздражением. – Если тебя не возьмет в руки какая-нибудь славная девушка, ты превратишься в форменного повесу.
– Вроде твоего Эррола Денниса? – нахально спросил он.
Ее щеки стали пунцовыми.
– Он не мой Эррол Деннис – что за дурацкая идея!
– Думаю, такая идея понравилась бы многим девушкам.
– Дерри, ты неисправим! – Марни прошла мимо своего кузена с большим медведем в руках и слышала, как он ухмыляется, спускаясь за ней по лестнице.
Когда Эррол отъехал от дома на «остине», по настоянию тети Марджори они взяли с собой пару гигантских кабачков, огромный букет цветов и большой ореховый торт.
– Мне понравилась ваша родня, – сказал Эррол, осторожно объезжая семейство уток, вышедших прогуляться на вечернем солнышке. – Тетя особенно милая, немного похожа на двух моих тетушек в графстве Майо. Две отважные славные старушки воспитывали меня, и только теперь я понимаю, что это была за мука.
Марни улыбнулась:
– Тетя Марджори нашла вас совершенно очаровательным. Она мне так сказала.
Желто-карие глаза Эррола скользнули по профилю Марни. Казалось, он собирался что-то сказать, потом передумал и сосредоточенно молчал, пока они не доехали до клиники. Они поговорили в холле несколько минут, потом Эррол едва ли не с робостью спросил Марни, не согласится ли она завтра вечером поужинать и потанцевать с ним.
Было бы невежливо отказать ему, когда целый день он был таким приятным спутником, и Марни приняла приглашение.
– Спасибо, как это здорово с вашей стороны, Марни. Я зайду за вами в восемь часов.
Он улыбнулся ей, потрепал волосы полусонного Джинджера и пожелал им обоим доброй ночи. Марни посмотрела вслед удалявшейся стройной фигуре и на секунду усомнилась, стоило ли говорить ему «да»; потом Скотти отвлекла ее от этих мыслей, потребовав отчета о том, как они провели день в Норфолке.
В офисе скопилось много бумажной работы, поскольку Пол был занят похоронами Ады, и ему с Марни все субботнее утро пришлось работать, чтобы разобраться с документами. К двенадцати тридцати он закончил диктовать письма и оставил Марни печатать их, а сам пошел наверх в рентгеновский кабинет, чтобы посмотреть кое-какие снимки. После этого он направился к Наде. Пару дней у него не было возможности поговорить с ней, и он хотел спросить ее, нет ли у Илены каких-либо неприятностей, о которых он не знает.
– Не могу не признаться, что она беспокоит меня, Надя, – сказал он. – Она кажется последнее время такой взвинченной, на грани нервного срыва. Я знаю, что она занята огромным количеством всяких планов для нашей свадьбы, но ее нервозность в каком-то смысле заразительна. В последний раз между нами произошла весьма некрасивая ссора.
– Пол. – Надя взяла его за руку и потянула, усаживая на краешек своей кровати. – Илена всегда живет на нервах. Она была таким невероятно прелестным ребенком, что люди, естественно, всегда уделяли ей слишком много внимания. Это никогда не приводит ни к чему хорошему. В результате она – как бы это сказать – слишком занята собой. Боюсь, ей хочется чувствовать себя героиней мелодрамы.
Пол слегка улыбнулся. Надя была на пять лет моложе Илены и в то же время намного взрослее ее.
– Я знаю, что она избалованная девчонка, Надя, – ответил он прямо, – но в прошлый раз она говорила такие вещи, которые меня очень оскорбили. Она… поделилась со мной, что в клинике ходят слухи… слухи обо мне и Марни.
– О Марни – и вас, Пол? – Надя была шокирована. – Но это чушь! Марни не такая девушка, чтобы добиваться внимания мужчин – и меньше всего мужчины, обрученного с другой. Илена не слишком добра, если говорит подобные вещи. Даже больше чем не добра, она жестока и говорит не подумав. Иногда она просто не стоит вас, Пол.
Он криво усмехнулся:
– Ну, я далеко не ангел, Надя, но, когда я пришел к выводу, что мне нужна жена, и надел кольцо на руку Илены, я оставил все свои холостяцкие привычки. Как сделал бы любой мужчина, уважающий договор с женщиной, на которой он хочет жениться, и мне было чертовски больно, что Илена считает, будто я нарушил наш договор – из-за маленькой Марни.
Потом он внезапно покраснел, вспомнив, как обнимал и целовал Марни прошлым утром. Она сдалась ему на милость с теплотой невинности, понимая, как необходим бальзам его раненой душе. Слава богу, что утешение потребовалось ему, а не кому-то другому, кто принимает ее интересы не настолько близко к сердцу.
Он сказал Наде:
– Мы достаточно поговорили о моих проблемах, которые, вне всякого сомнения, разрешатся сами собой, и у меня есть кое-какие утешительные новости о Рене Бланшаре.
– Рене? – Ее пальцы вцепились в пальцы Пола, а раскосые глаза смотрели с трогательным нетерпением. Все, о чем они только что говорили, немедленно улетучилось из ее головы, и она не могла думать ни о чем, кроме Рене… Рене. – Рассказывайте скорее, – выдохнула она.
– Ну, ваш отец был позавчера у Илены вместе с профессором Дюбуа, который, кажется, преподавал Рене в Сорбонне. Ему удалось убедить суд, что Рене, в сущности, не склонен к насилию – просто запутался, и ему дали умеренный срок.
– Вы хотите сказать, что его посадят в тюрьму?
– Да, моя дорогая.
– В тюрьму! – В глазах Нади появилось выражение загнанности. – Рене всегда был человеком действия. Как он сможет это вынести, запертый в каменной клетке, где нет лошади, на которой можно скакать по пустынному песчаному берегу, когда ветер распевает ему в уши свои песни? Он будет рваться на свободу, как дикая птица.
– Надя. – Пол сжал ее руки, и глаза его засветились ярким серебристым светом. – Если Рене будет знать, что вы ждете его, он сможет вынести все муки. Он с еще большим мужеством справится с этим, если будет знать, что вы тоже всеми силами боретесь за себя.
– Вы почти убедили меня, Пол, в том, что мне необходимо бороться. – Она трепетно улыбнулась, и на глазах у нее выступили слезы. – Я так сильно… так сильно люблю Рене!
– Тогда докажите это, – продолжал убеждать ее Пол. – Поверьте в меня и в мои суждения. Если бы ваши ноги были безнадежны, Надя, я так и сказал бы вам. Я не стал бы просить вас вступать в сражение, которое вам не выиграть. Посмотрите на меня, моя дорогая. – Он повернул ее лицо к себе и почувствовал, как слезы струятся по пальцам. – Разве вы забыли тот день, когда вас выбросило из инвалидной коляски? Вы боялись, что Марни ранена, и сумели снова сесть в кресло, чтобы добраться до нее. Тогда вы не думали о себе, милочка. Вы не говорили себе, что не стоит даже пытаться выяснить, что с вашей подругой. У вас была причина сделать то, что вы сделали, – неужели Рене менее важная причина для вас?
