— Слушай, ведущий, я крепко сел.

— Плохо дело?

— Все перегорело.

— Похоже на саботаж?

— Откуда мне знать? Знаю только, что не починю.

Ответа не последовало. Эрв дал собеседнику время на размышление, потом высказал предложение, бросив заранее заготовленную приманку:

— Может, останетесь тут настороже, пока дожидаемся другого корабля из центра? Когда я свой груз переброшу, летите куда пожелаете.

— Нет, — ответил ведущий после краткой паузы. — Слишком долго.

Эрв хорошо представлял себе ход рассуждений ведущего: нынешний рейс должен был совершиться легко и просто. Вылетели пораньше, разгрузились в Примусе в Министерстве финансов, переночевали в городе. Если полночи ждать корабля на замену, прощайте забавы и игры в столице.

— Пожалуй, мы сядем.

— По-твоему, это разумно?

— Это уж мое дело. Кругом чисто. Перенесем твой груз в первый и в третий. Потом направимся в Министерство, а ты жди подмоги.

— Большое спасибо, ведущий.

Эрв старался не выдавать облегчения, зная, что каждое его движение фиксируется. Наживка проглочена.

— Извини, конечно, второй, но с тобой кто-то должен остаться.

Эрв дождался посадки двух инкассаторских флитеров. Строго следуя правилам, приказал одному из трех охранников грузового отсека взять на себя ручное управление контрольной панелью наружных орудий, открыл задний люк корабля, откуда на землю спустился транспортировочный пандус. То же самое было проделано на других флитерах, и вскоре люди начали переносить груз из второго корабля в первый и третий, сбрасывая по наклонной плоскости водонепроницаемые коробки, толкая их по грязи и траве в открытые трюмы.

Сначала мужчины двигались осторожно, опасаясь возможного налета. Со временем, видя, что дело идет, сканеры не обнаруживают поблизости ничего подозрительного, успокоились, принялись переговариваться и подшучивать друг над другом. В разговорах описывались почти суперменские подвиги, которые они совершат ночью в Примусе, шутки касались главным образом Эрва с командой, которые пожалеют о вынужденной посадке.

Вскоре деньги из второго флитера были выгружены, в другой корабль втащили последнюю коробку. Пока его собственная команда сидела в пустом грузовом отсеке, ворча, что ее там позабыли, Эрв стоял в люке, наблюдая, прислушиваясь. Увидел, что остальные рассаживаются по флитерам, услышал, как кто-то на орудийной консоли у него за спиной крикнул:

— Эрв! Там что-то копошится! Живое! Целая куча взялась неизвестно откуда! Прямо на нас бегут!

— Скорей закрываемся! — заорал он в ответ. — Только ни в коем случае не стреляй, чтоб в своих не попасть!

Люк начал задвигаться, но бегущая фигура успела прошмыгнуть мимо и что-то в него бросить. По борту застучали крошечные металлические серебристые шарики. Зная, что будет дальше, Эрв невольно зажал ладонями уши. Впрочем, как ни затыкай, все равно слышен звук, начинавшийся с глухого воя и набравший такую силу, что уже не слышался, а физически чувствовался. Чувствовалось, как он растет, ширится, распирает черепную коробку, которая вот-вот треснет. И действительно треснула.

Температура в куполе из теплоотражаюшего материала быстро достигла уровня удушливой духоты. Снаружи его грубая неправильная поверхность оставалась холодной, инертной — ни один сканер не уловит тепла, движения, признаков жизни. Внутри — совсем другое дело. Теплу, излучаемому пятнадцатью человеческими телами, некуда деться. Мужчины сидели в темноте неподвижно и молча. Ла Наг наблюдал за поляной в смотровое устройство в стене. Увидел, как второй корабль со своим агентом на борту звучно приземлился в нескольких метрах, пилот вышел, заглянул в смотровые окна, вернулся в кабину.

Вскоре к нему присоединились два других флитера, начался процесс перегрузки. Решено было предоставить тяжелую физическую работу имперским служащим, чтобы у Вольных стрелков осталось больше времени до прибытия подкрепления из Примуса. Когда второй корабль разгрузили, Ла Наг разделил горстку круглых металлических горошин между Каньей и Иозефом.

— Смотрите не уроните, — шепнул он.

Предупреждение было излишним. Готовясь к этому моменту, Ла Наг с двумя флинтерами тренировались на прошлой неделе в коротком спринте, и все трое отлично знали, что звуковые бомбы у них в руках активируются при ударе — один хороший шлепок, и взорвутся.

— Включайте костюмы, — велел он остальным. — Каждый осмотрите соседа справа, надел ли перчатки, полностью ли работает маскировка.

Приведенные в действие голографические костюмы залили внутренность купола слабым светом. Все проверив, Ла Наг раздвинул створку, и огромный «камень» открылся. Сразу же закипела лихорадочная напряженная деятельность. Он сам вместе с флинтерами сломя голову бросился в центр треугольника, образованного инкассаторскими кораблями. На руку им играла внезапность нападения и тот факт, что каждый корабль стоял на линии огня двух других. Флитеры были готовы отразить нападение с воздуха и с земли, но не изнутри по периметру. Трое налетчиков побежали к своему заранее назначенному кораблю, швырнули в не успевшие задвинуться люки по горстке звуковых бомб и упали на землю. Никто не сделал ни единого выстрела.

Инкассаторские суда обладали защитой от внешней ультразвуковой атаки, но в тесном внутреннем пространстве тридцатисекундного действия одной-единственной звуковой бомбы было достаточно, чтобы все находившиеся на борту потеряли сознание. Шарики бросали горстями, к минимуму сводя шансы на промах и на взрыв всех бомб при ударе о борт. Вольные стрелки на поляне не пострадали — бомбы не имели направленного действия, а звуковые волны быстро гасли на открытом воздухе. Никому из членов экипажа не удалось выбраться из кораблей, хотя на всякий случай несколько Вольных стрелков стояли с ультразвуковыми ружьями наготове.

Как только выяснилось, что сопротивления не будет, Вольные стрелки разделились на рабочие группы по предварительной договоренности. Одни вытаскивали бесчувственных членов экипажа из первого и третьего флитеров, тащили к второму, укладывали на палубе. Другие волокли из «камня» к грузовым отсекам двух исправных кораблей мешки с маленькими бумажками. Третьи направились в контрольный отсек расстреливать мониторы из бластеров. Ла Наг включил Брунина в третью группу, предоставив возможность хоть что-нибудь уничтожить, пока он совсем не рехнулся. Мимо промелькнул Вольный стрелок с бластером. Узнав по походке Брунина, Ла Наг следом за ним двинулся к третьему флитеру.

Брунин подошел к центральному пульту связи, помахал рукой перед камерой, поднял бластер, разнес панель вдребезги мощным протонным лучом. Последним, что видел связист на другом конце, был мужчина в каком-то дурацком костюме, прижавшийся щекой к ружейному прикладу. Сейчас взвоет сирена тревоги, сюда ринутся флитеры имперской охраны. Хотя выражение лица Брунина не читалось под голографической маской, Ла Наг видел — он страшно доволен, расхаживая по всему кораблю и расстреливая глазки мониторов. И Ла Наг был доволен, что дал ему выпустить пар, но тут один из членов экипажа зашевелился, пытаясь подняться на четвереньки.

— Нет! — воскликнул толивианец, перехватывая руку Брунина, который приставил дуло бластера к голове почти очнувшегося мужчины.

Они не сказали друг другу ни слова, стоя рядом над корчившимся охранником. Брунин не разглядел, кто именно помешал ему выстрелить, хоть в душе точно знал. Конфликт не получил продолжения, ибо чуть не опомнившийся член экипажа вновь внезапно лишился сознания. Ла Наг не выпускал запястье Брунина, пока безжизненное тело не выволокли из корабля.

— Если еще раз увижу что-нибудь подобное, — рявкнул он, — до самого конца революции будешь сидеть под замком на складе в заднем чулане! Я не допущу убийства!

Брунин ответил дрожавшим от ярости голосом:

— Если еще раз меня тронешь, убью!

И тут Питер Ла Наг совершил поступок, который потом считал самым храбрым во всей своей жизни, — повернулся к Брунину спиной и пошел прочь.