Брунин вразвалку направился к остальным. Хотя фактически командовал толивианец, он до сих пор считал себя непризнанным лидером, выступал в прежней роли крутого безжалостного непреклонного революционера. Раньше удавалось неплохо, почему же сейчас не удастся?

— Мы тут в маскарадных костюмах в игрушки играем, а летим не на бал-маскарад — на реальное дело. За костюмы призов не дадут, охрана мигом нас обнаружит и, чего доброго, разнесет в клочья из бластеров. Мы должны нанести сильный удар, чтобы все хорошенько запомнили. Пускай знают — мы делаем настоящее дело. Пускай по ночам спят при свете. Пусть всегда помнят — мы рядом, готовы к атаке в любую секунду без всякого предупреждения!

— Значит, по-твоему, надо сбросить костюмы, ударив лоб в лоб? — уточнил Ла Наг, на которого ораторские таланты Брунина не произвели впечатления.

— Конечно!

— На каждом судне, за которыми мы сегодня охотимся, стоит множество видеокамер. Как только ступим на борт первого инкассаторского корабля, имперская охрана получит наши изображения. И мы сразу же превратимся в мишень.

— Зачем ступать на борт? — рявкнул Брунин. — Разнесем их в клочья. Потом камеры могут передавать что угодно!

— Люди на кораблях погибнут.

— Имперские лакеи… Так им и надо — у них выбор был. В этот раз проиграют.

— А твой собственный человек на втором корабле? Его тоже в клочья?

— Разумеется, нет! Своего вытащим, остальных разнесем…

Уверенность Брунина заражала. Он предлагал легкое решение, быструю впечатляющую победу. Однако оставил Ла Нагу лазейку.

— Тебе, безусловно, понятно, что твоему человеку — единственному, кто остался в живых, — придется мгновенно пуститься в бега. Каждый имперский охранник примется искать участника убийства своих товарищей. Такой судьбы ты ему желаешь?

Брунин на секунду задумался и за эту секунду лишился внимания слушателей.

Ла Наг продемонстрировал, что обдумал проблему гораздо внимательней, чем оппонент, прежде всего заботясь о жизни охранников инкассаторских кораблей, а заодно и тех, кто во время налета окажется рядом. Однако на том он не успокоился. Надо безоговорочно перетащить людей на свою сторону. Чтобы при вдруг возникшем вопросе о выборе между Питером Ла Нагом и Дэном Брунином все выбрали первого.

— Костюмы предназначены вовсе не для маскарада, — продолжал он, формально обращаясь к Брунину, но по очереди оглядывая всех сидевших во флитере. — Нас не должны узнать — вот главное условие успеха. Если у нас не будет возможности беспрепятственно передвигаться по Трону, ничего хорошего не выйдет. Вдобавок всегда есть вероятность, что одного из нас — или всех — схватят, после чего дальнейшее будет во многом зависеть от нашего обращения нынче с имперской охраной, а также от нашего к ней отношения в будущем. Запомните это. Значит, оставляя живых очевидцев налета, надо маскироваться. А если уж маскироваться, то почему не сделать красноречивый намек?

Он помолчал, чтобы все усвоили мысль. Наметил логическую дорожку в надежде, что с нее никто не собьется. Все уставились на него. Даже Брунин.

— Я не случайно остановился на образе Робин Гуда, благородного разбойника из старых земных легенд, который якобы грабил богатых и раздавал добро бедным. Эта версия отредактирована и одобрена властями, но каждый читающий между строчек видит в Робин Гуде типичного противника налоговой системы. Он действительно грабил богатых, которые случайно поголовно были сборщиками налогов, служившими королю Джону. Он действительно раздавал добро бедным, однако благодетельствовал исключительно тем, кого обобрали те самые сборщики. Попросту возвращал людям их собственные деньги.

Нынче ночью, — продолжал он, понизив тон до заговорщицкого шепота, — мы вновь разыграем старую историю. Метеп — король Джон, мы с вами — Робин Гуд и Вольные стрелки, которые сейчас ограбят самого богатого: имперское Министерство финансов. К рассвету бедные — то есть народ — получат назад свои деньги. — Питер улыбнулся. — Несомненно, намек будет понят.

Все кругом тоже заулыбались. Он задумался, стоит или не стоит разъяснять остальные причины обращения к Робин Гуду. Пожалуй, не время, не место.

Голос Йозефа перебил размышления и заставил принять окончательное решение:

— Мы над посадочной площадкой. Снижаемся.

На Троне настало время уплаты налогов. В течение двух месяцев законопослушные граждане обязаны подсчитать, сколько они задолжали Империи за прошлый год, вычесть из итога уже удержанные деньги и возместить разницу. Империя называет такую налоговую систему «добровольной». Однако не желающих платить штрафуют или заключают в тюрьму.

Население Трона ютится на единственном крупном клочке земли в четыре тысячи километров от берега до берега, на серединном плато которого стоит Примус-Сити. Жители центральных районов отправляют налоги прямо в столицу. Региональные центры доходов собирают награбленные марки вдоль побережья и посылают в центр, в Управление Министерства финансов, где отбраковываются и заменяются старые денежные знаки. После чего остальные исчезают в ненасытной пасти имперской бюрократии.

В данный момент нагруженный деньгами конвой из трех кораблей шел из регионального центра доходов западного побережья, пролетая над бесплодными землями между морским берегом и центральным плато. Вооруженные до зубов грузовые суда сопровождала имперская охрана. Впрочем, дело было привычное, хорошо отработанное, ибо с самого начала регулярных рейсов никто никогда не пытался угнать инкассаторский флитер.

Эрв Сингх ждал. Если время рассчитано правильно, в цепях с минуты на минуту произойдет замыкание. Он почувствовал легкий толчок, незаметный для того, кто его не ждет. Однако толчок чувствовался, значит, матушка-гравитация покрепче прихватила корабль. Он проследил за падавшими показателями альтиметра, поддал чуточку жару антигравитационному двигателю без всякого толку. Лампы аварийной сигнализации вспыхнули красным. Корабль снижался. Точно по расписанию.

— Второй корабль ведущему, — сказал Сингх в переговорное устройство. — У нас проблемы. Двигатель не слушается. По-моему, перегрузка.

— Второй, включи запасной, — последовал спокойный ответ.

— Есть. — Он привел в действие вспомогательный антигравитационный генератор, но корабль нисколько не набрал высоты. После нескольких попыток снова заговорил: — Прошу прощения, ведущий, мы все тяжелеем. Набрали сорок пять десятых от нормальной массы, идем вниз. Думаю, лучше назад повернуть.

— Назад не добраться, второй, раз вы такими темпами набираете массу. Лучше поищи посадочную площадку и там разберись, в чем дело.

— Слушаюсь. Найти нетрудно. — Эрв Сингх хорошо знал, что нисколько не трудно. Посадочная площадка давно намечена. Будем только надеяться, что внизу все успели укрыться. — Впереди неплохое местечко в полукилометре. Что сканер показывает?

Ответ последовал через несколько бесконечных секунд:

— Ничего, кроме крупных камней и кустов. Никакого движения, никаких существенных источников тепла, никаких, даже мельчайших, форм жизни. Вроде бы безопасно. Садись, а мы сверху прикроем.

— В чем дело? — вынырнул сзади охранник. — Почему снижаемся?

— Генератор сдох. Почти набрали нормальную массу, — объяснил ему Сингх.

— Эй, слушай, хочешь сказать, что не можешь без аварийной посадки долететь до Примуса даже из пригорода? Какой же ты пилот?

Эрв подобающим образом возмутился:

— Хочешь — сам веди. А я с удовольствием деньги покараулю, вместо того чтоб пилотировать ржавое корыто!

— Не беспокойся, Эрв, — ухмыльнулся охранник. — Караулить там все равно нечего. Все глухо у паковано в коробки.

— Тогда иди присматривай, чтоб не распаковались.

Сингх отключил контрольную программу, перешел на ручное управление, мягко посадил второй корабль на лужайке среди кустов с красными листьями, типичными для континентальных тронских земель. Два конвойных корабля осторожно кружили над ним. Открыв из центра управления предохранительные запоры смотровых люков антигравитационного генератора, он вышел из кабины, посветил в оба люка ручным фонариком, поспешно вернулся обратно и объявил в переговорное устройство: