– Может, ничего, – отозвался Фай. – Может, нас.

Они замолкли. Спидер действительно ходил кругами. Он также снизился и почти задевал верхушки деревьев; Найнер разглядел сдвоенные пушки. Шлем не мог сказать, наведены ли они на цель, но это не означало обратного. Никогда нельзя полагаться только на технику.

"Лучший сенсор – это глаза". Это был один из первых советов, услышанных от Скираты. Быстрое обучение – это хорошо, но слова людей, побывавших в настоящих битвах, лучше запоминались.

Найнер поднял винтовку и посмотрел через прицел, доверившись "БласТек", утверждавшей, что объектив действительно не отбрасывает бликов. У него возникнут проблемы, если это не так.

Он видел, как лучи солнца блестят на очках пилота-человека. Пушка была в руках дроида; клон подумал, чувствовали ли они себя уязвимыми без бронированной крыши, открытые для снайпера. Но он подозревал, что любой, смотрящий вниз с такой высоты через прицел пушки, себя вообще не чувствует уязвимым.

Фюзеляж виднелся как раз над ним и медленно поворачивался к деревьям; пилот вновь старался все осмотреть. Это не было совпадением. Найнер нацелил ДС-17 на центр двигателя.

Красный огонек вспыхнул на визоре.

Они его засекли.

Коммандо нажал на спуск. Раскаленно-белая вспышка заставила визор потемнеть; взрыв был таким близким, что ударная волна бросила его на землю.

Он вскочил на ноги и побежал. Найнер понятия не имел, как можно бежать с полусотней килограммов на спине, но адреналин может многое. Инстинкт советовал убраться подальше, прежде чем посыплются обломки. Доспех и костюм может выдержать многое, но инстинкт самосохранения орал – убирайся!

Когда Найнер остановился, то понял, что отбежал метров на сто, и это в густом подлеске рощицы. Он дышал тяжело как мотт и доспех пытался его охладить.

Позади горел огонь; маленькие языки пламени вспыхивали тут и там, подобно семенам вокруг дерева.

Коммандо повернулся, высматривая Фая и Атина; первое, что пришло ему в голову – что спидер упал прямо на них.

– Это было нужно?

Фай оказался совсем рядом. Найнер его не расслышал из-за собственного дыхания.

– Он меня засек, – ответил сержант, ощутив облегчение… и почему-то вину. Он не понимал причины.

– Знаю. Я видел, как твоя "дисишка" дернулась вверх и решил, что лучше смотаться, пока не пришлось надеть спидер вместо шлема.

– Атин?

– Не слышу его.

Это ничего не значило. Дистанция связи не превышала десяти метров; Атин мог быть где угодно. Найнер знал его слишком плохо, чтобы угадывать движения, и они и так были на волоске – не хватало времени, чтобы все разглядывать. Сейчас он думал о том, как он, сержант, которого они считали лидером… как он мог убежать, даже не думая о них? И они ведь это знали…

– Нехилый маяк получился, – заметил Фай, глядя на клубящийся дым. – Будет виден с бо-ольшого расстояния.

– А что мне было делать? Лежать и глотать снаряды?

– Нет, серж. Я думал, ты пальнешь дважды, – он рассмеялся. – Лучше убедись, что никто не выжил.

Шансов было мало, но спидеры иногда бывают удивительно прочными. Найнер и Фай отправились к источнику дыма, держа винтовки наизготовку.

Повсюду валялись куски дроида; лицевая пластина смотрела на дым, будто пребывая в изумлении.

– Они не сильно прыгучие, – заметил Фай, толкнув ее носком сапога. – Атин, здесь Фай. Ты тут, прием?

Молчание. Фай приложил левую перчатку к уху. Найнер подумал – не потерял ли он сразу двоих за столь короткое время?

– Здесь Атин. Конец связи

Коммандо вышел из дыма, неся дополнительный груз и искореженную груду металла, из которой торчали провода и разъемы. Похоже, это был бортовой компьютер спидера.

– Пилот тоже не особенно прыгучий, – констатировал он. – Помогите мне вновь пристегнуть это.

Вместе Фай и Найнер подняли рюкзак и пристегнули его к броне. А ведь парой дней ранее любой из них справился бы в одиночку.

"Мы слишком измотаны, чтобы быть в безопасности, – подумал Найнер. – Пора выбраться отсюда и передохнуть".

– Я могу что-нибудь выудить отсюда, – сказал Атин, показывая на металлический ящик. В первый раз Найнер услышал в его голосе почти радостные нотки. Похоже, Атин ладил с техникой лучше, чем с людьми. – Стоит попробовать.

Найнер занял позицию и они попытались найти хорошее прикрытие. Он глянул назад и понадеялся, что огонь выгорит сам; менее всего им требовалось удирать от настоящего лесного пожара. Но может… это была наименьшая проблема. А если Дарман жив и находится где-то здесь, он увидит дело их рук… Найнер надеялся, что он так и поймет.

Взвод уже оставил пару ясных свидетельств боя на этой сельской местности. Хотела Квиилура этого или нет – но война пришла на нее.

– Ты ди'кут, – констатировал Хокан.

Он снял шлем; лицо воина было в нескольких сантиметрах от физиономии убезийца, и Гез желал посмотреть ему в глаза. Эта раса не была склонна дрожать, но видно, этот конкретный был исключением.

– Кто ты? – шепнул Хокан.

– Ди'кут, сэр.

– Ты и из меня сделал ди'кута. Мне это не нравится.

Хокан собрал в комнате всех старших бойцов. Он напомнил себе, что комната была на деле переделанным хлевом для мерли, а его лейтенанты – двадцать наименее тупых личностей из всех отбросов общества, оказавшихся на Квиилуре. Он был серьезно разочарован тем, что неймодианцы так тратятся на связь, а не на людей. Еще бы немного кредитов – и он бы купил требуемую небольшую армию.

Убезиец Кайлшш неподвижно застыл в середине комнаты; Хокан обходил его по кругу. Может, это была женщина – с убезийцами никогда не скажешь точно; но Гез подозревал, что это все же мужчина.

Он не хотел нанимать убезийцев. Они могли быть непредсказуемыми, даже коварными. Но очень немногие наемники желали работать на Квиилуре; те же, кого просто нигде больше не нанимали, обычно тянули за собой такой список преступлений, который бы и хатта впечатлил. Так что ему приходилось иметь дело с ними, потому что Анккит не раскошелится на толковую команду.

Хокан впал в отчаяние. А когда он впадал в отчаяние по профессиональным причинам, он предпочитал радикальные методы для изменения ситуации.

– Так вы спалили еще одну ферму, – уточнил он.

– Это было предупреждение, сэр. На случай, если у них возникнут идеи. Ну вы знаете… укрывать людей, которых нельзя…

– Все надо делать не так, – Хокан примостился на краю стола и вгляделся в лицо под маской, скрестив руки. Он не любил людей, у которых не видел глаз. – Сперва предупреждаете. Если они нарушают правила – наказываете. Если наказывать до нарушения правил – терять им будет нечего, и они станут ненавидеть вас, мстить… и так же будут поступать их потомки.

– Да, сэр.

– Понимаете? – Хокан оглядел всех собравшихся и жестом пригласил их к беседе. – Тут все это понимают?

Кто-то что-то хрюкнул.

– Все понимают? – рыкнул Хокан. – Что надо сказать, когда офицер задает вопрос?

– Да… сэр! – почти хором.

– Хорошо, – тихо сказал Хокан.

Он вновь встал. А затем – выхватил меч Фульера, включил луч и рассек шею убезийца; голова отвалилась в сторону… без крови и шума.

Внезапно наступило абсолютное молчание. Они и раньше вели себя тихо, но все же имелись звуки – как и у всех людей, которых заставляют слушать что-то скучное. Но теперь даже никто не сглатывал. Видимо, даже не дышал.

Он взглянул на тело, а затем на свои брюки. Идеальная чистота – без крови. Световой меч ему определенно нравился.

Он вновь сел на край стола.

– Это, – пояснил Хокан, – было наказанием для Кайлшша. И это предупреждение для вас. Теперь все поняли разницу? Это важно.

– Да, сэр, – голосов было поменьше, и они дрожали.

– А тогда идите и отыщите наших гостей. А ты, Мукит, прибери тут. Ты убезиец, и знаешь, как поступать с останками.

Наемники потянулись к выходу, а Мукит приблизился к рассеченному телу Кайлшша.