— Мне нужна мадемуазель Кампос из 407-го номера.

Портье обернулся к доске с ключами.

— Она дома. Позвонить ей?

— Не надо, я поднимусь. — Альбер знал, что это запрещено, поэтому предъявил удостоверение. Лицо его пылало, вся надежда была на то, что Бришо не заметит.

Альбер считал делом принципа не использовать в личных целях тот минимум власти, что дает ему служба. Но на сей раз решил, что бывают исключения. Он сделал Шарлю знак обождать его в холле и направился к лестнице. У него не хватало терпения тащиться в лифте. Собрав всю свою волю в кулак, он намерился действовать решительно. Смять, смести в сторону сопротивление Луизы. Как Дюамель. Судя по всему, именно это и требуется женщинам. Мечтают об утонченных, галантных кавалерах, а потом какой-нибудь необузданный зверь наподобие Дюамеля запросто затаскивает их в постель.

Четыре этажа он проскочил без малейшего труда. Пышный ковер приятно пружинил под кроссовками, и Альбер почти летел к цели. Все шло как по маслу. Он вмиг отыскал нужный номер. Постучал и тотчас услышал в ответ: «Войдите».

Луиза была одна. Все верно: стоит человеку сосредоточиться на воле к победе, и удача способствует ему. Альбер захлопнул за собой дверь и решил, что теперь уже не отступит.

Луиза улыбнулась ему, но он не ответил ей улыбкой. Еще чего не хватало! Чтобы затем опять удовольствоваться нежной беседой, когда девица возьмет его за руку, а он зардеется от смущения, и они простятся целомудренным поцелуем в щеку!

Девушка лежала на тахте и читала журнал. Легким, грациозным движением она поднялась навстречу Альберу. На ней были те же юбка и блузка, как в тот раз, когда Альбер впервые увидел ее. Это он тоже счел хорошим предзнаменованием. Не говоря ни слова, Лелак буквально набросился на девушку, и в следующий момент они уже боролись на тахте. Под ним извивалось упругое, состоящее из одних мышц тело, и через несколько мгновений Альбер сообразил, что девушка сопротивляется. Левой рукой он нащупал маленькие, острые груди, однако не испытал наслаждения. Луиза билась, как необъезженная лошадь во время родео, а он правой рукой сжимал плечи девушки, будто седок, цепляющийся за узду, чтобы не упасть. В этом жесте выразилось все его разочарование. Да что она о себе воображает, эта девица? Решила выставить его дураком? Выходит, Дюамелю можно, Бришо — тоже можно, перед ними не грех заваливаться на спину? Постой же, я тебе покажу!

Девушка оказалась на редкость сильной и увертливой. Альбер попытался поцеловать ее в шею, но Луиза так резко повернулась, что они стукнулись головами. Он надеялся, что теперь она рассмеется, и со всеми этими глупостями наконец будет покончено. Но не тут-то было. Девушка сопротивлялась все ожесточеннее. До Лелака постепенно стало доходить, что Луиза и в самом деле не желает близости и сопротивляется, не просто отдавая дань условностям. Не жди, что она через несколько секунд — или минут через двадцать — обовьет его за шею руками и поцелует.

Защищается она, можно сказать, с мужеством отчаяния. Боже правый, как же ему теперь умилостивить несчастную девушку? Выпустив руки Луизы, он попытался отпрянуть от нее, и в этот момент схлопотал чудовищную пощечину. Альбер дернулся всем телом, и в этом было его спасение. Удар пришелся ему в бедро, в считанных сантиметрах от цели. Девушка ударила коленом, и если бы она не промахнулась, Альберу несдобровать.

Альбер в два счета вскочил на ноги и попытался было заговорить. Следующий удар был направлен ему в лицо и походил на невероятной силы пощечину. Луиза ударила его ступней в лицо. Мелькнуло дивное, смуглое бедро, и Лелак плюхнулся на четвереньки. Когда он снова занял вертикальное положение, Луиза попятилась, ступая мягко, расслабленно, словно в танце, пятки ее не касались пола. Взглядом она мерила расстояние между ними.

— Капоейра, что ли? — спросил Альбер. Он заправил в брюки выбившуюся рубашку и попытался пригладить встрепанные волосы.

— Значит, вы поэтому?..

Альбер кивнул, не понимая, что она имеет в виду.

— Ненавижу вас!

— Не сердитесь. У меня и в мыслях не было ничего дурного, просто…

— Подлец! Вы обманули меня. Я-то думала, мы друзья.

Альбер не нашел что сказать. Не объяснять же сейчас этой девушке, что с такой внешностью ей нечего рассчитывать на бескорыстную мужскую дружбу.

— Мне очень жаль, Луиза. Я еще увижу вас?

— Вы прекрасно знаете, что это от вас зависит.

Замерев в позе обиженной девочки, она была чудо как хороша. Альберу хотелось подойти к ней, погладить ее, обнять и держать в объятиях, пока ее не отпустит напряженность. Но он не осмелился подступиться к ней.

— Тогда до свидания.

Ответа он не получил. Луиза повернулась к нему спиной и даже не взглянула на него, когда он, понуро опустив голову, шагнул в коридор.

Альбер снова направился к лестнице. На сей раз лифт был слишком скорым средством передвижения. Хотя все равно, иди он как угодно медленно, ему не удастся за это время разобраться в своих чувствах. Что же он натворил? Такое ощущение, будто разбил нечто хрупкое. До конца дней своих он будет стыдиться этого воспоминания. Но в чем же дело? Он думал что Луиза отвечает ему взаимностью. Отчего же его лупят по физиономии, а такие, как Дюамель, срывают цветочки? Альбер остановился, задумчиво разглядывая ковер под ногами.

В инспекторской никого не было, и Альбер возблагодарил судьбу. С него хватало дурацких подшучиваний Шарля. Альбер смахнул прочь записку с очередным напоминанием, что его спрашивал Корентэн, и пододвинул к себе телефон.

Как бишь зовут этого квадратноголового! Имя начисто вылетело у него из головы, пришлось перелистать свои записи. Фремон, черт бы его побрал. Жак Фремон. Телефон полицейского архива он тоже не знал, получалось как-то так, что туда всегда звонили другие. Бришо обиженно шелестел бумагами, видно, Альбер слишком грубо обошелся с ним по дороге из гостиницы.

Перелистав справочник внутренних телефонов, он набрал нужный номер. Назвал себя, сказал, что ему нужны материалы на Жака Фремона и стал ждать.

— Фремон, говорите? — На другом конце провода слышался шорох, словно трубку неплотно прижимали к уху. — Вы из отдела расследования убийств?

— Да.

— Я только что отправил досье вашему начальнику.

— Ай-яй-яй! — воскликнул Альбер. — Джо Проворная рука опять меня опередил.

— Что вы сказали?

— Ничего. Прошу прощения.

— Еще что-нибудь?

— Нет. Благодарю, — он положил трубку.

Привет твоей бабушке. По какому принципу отбирают этих тупиц для работы в центральном архиве? Не иначе, как им рассказывают анекдоты, и тех, кто не поймет соли, считают пригодными. Надо бы домой, переодеться. Он чувствовал, что даже нижнее белье у него промокло, а брюкам и куртке теперь сохнуть несколько дней. Альбер чихнул и высморкался в мокрый носовой платок. Да, он сейчас пойдет домой, примет горячий душ, докрасна разотрется полотенцем, наденет сухую, теплую одежду, а уж потом позвонит Корентэну. Альбер встал и потянулся за курткой.

— Ты куда-то уходишь? — В дверях стоял шеф — в отглаженном, элегантном костюме и с папкой под мышкой.

— Я к вам собирался.

— Вот как? — Корентэн вошел в комнату и бросил на стол Альберу папку с документами.

Альбер поднял ее и принялся перелистывать. У Фремона был солидный послужной список. Карьеру свою он начал малолетним преступником и до настоящего времени отсидел в общей сложности пятнадцать лет. Грабеж, покушение на убийство, нанесение тяжких телесных повреждений, разбойное нападение. Имеет профессию плотника. Какое-то время работал на барже, но бросил, потому что надоело. В 1975 году поступил в цирк «Магнифик» на амплуа силача. Лелак захлопнул досье и бросил его на стол.

— Ну? — спросил Корентэн.

— Ну? — отозвался Альбер.

— Какое твое мнение? — Тон шефа не предвещал ничего хорошего.

Корентэн любил Альбера, но не всегда мог его выносить. Иной раз его раздражали разболтанность и лень подчиненного. Действовали на нервы нахальство, с каким Альбер ухитрялся вечно спихивать с себя неприятную работу, и его неспособность вовремя затребовать нужный материал или составить донесение по форме.