— Безусловно, молодой господин, — сказал лорд Узмейджиан. — И все-таки, если бы можно было позаимствовать их у тебя всего на одну ночь…

Хирел молчал. Рука Саревана крепче сжала его плечо, но он словно не чувствовал этого. Наконец он сказал: — Я обещал.

Лорд улыбнулся, но взгляд его стал тяжелым. — Одна ночь. А наутро они вернутся целые и невредимые, с кошельками, набитыми золотом. Хирел резко поднялся. — Я не торговец!

— Разумеется, юный господин. А я тем более. Мы оба придворные. Когда новичок оказывается при дворе, ему всегда бывает трудно, но если высокий лорд соблаговолит взять юношу под опеку, что случится с этим юношей? Твоя семья принадлежит ко второму рангу, и это, увы, не самое высокое положение, иначе я наверняка знал бы ваше имя; однако вовсе не обязательно, чтобы так было всегда. Если лорд умен, его род может возвыситься. Но, — добавил он тихо и мягко, — он может и пасть.

Хирел взглянул в лицо лорда и медленно произнес: — Умоляю простить меня, мой господин. Мне здесь все в новинку, и я не могу подобрать нужных слов. Один из моих барсов удовлетворит тебя? Тогда я лишь наполовину нарушу свое обещание.

Лорд Узмейджиан рассмеялся, снова повеселев. — Конечно, конечно, ты не должен нарушать его! С твоего разрешения, я возьму этого красавца. Утром он вернется к тебе, даю слово.

— Слово чести? — с нарочитой наивностью спросил Хирел. — Слово чести, — ответил лорд после минутного колебания.

Сила воли Саревана была поистине королевской, и он не проронил ни слова ни в присутствии лорда, ни на почтовой станции, ни даже в комнате Хирела. Но когда дверь закрылась за ними и Юлан радостно бросился к ним навстречу, а Хирел принялся раздеваться, ярость Саревана наконец вырвалась из-под контроля. Не успел Хирел заметить его движение, как Сареван повалил его на спину и принялся так трясти, что, казалось, его шея вот-вот сломается.

— Змееныш! Сводник! Подлец! Ради всех богов твоей развратной страны, скажи мне, как ты мог подумать… как ты мог осмелиться…

Хирел с невероятной ловкостью и силой извернулся и высвободился из грубого захвата Саревана. Он вскочил на ноги. В его руке сверкнул кинжал.

Сареван опустился на корточки, тяжело дыша. Гневная вспышка прошла. Ему стало холодно, кровь пульсировала в висках.

— Как ты мог так поступить со Зха'даном? — Было бы лучше, если бы я проделал это с тобой? Сареван бросился на него, но там, где только что стоял Хирел, теперь блестело острое лезвие. Сареван сделал молниеносный рывок и вывернул кинжал из руки юного принца.

Они замерли, скрестив запястья, словно в поединке по фехтованию. Хирел взглянул в горящие глаза Саревана — У меня не было выбора. Он на семь рангов выше того, который якобы занимаю я; он начал подозревать подвох, иначе не намекнул бы, что не слышал о моей семье. Я сопротивлялся как мог. Но подумай сам, он мог бы схватить тебя и убить либо посадить меня в тюрьму по обвинению в мошенничестве или еще того хуже, и тогда мы все оказались бы в его власти А у него были бы все права делать с нами что угодно. — Но это возмутительно!

— Такова жизнь. Я сохранил твою драгоценную невинность, жрец. Неужели это ничего не стоит? — Ты отплатил за нее Зха'даном!

Хирел опустил руку.

— Ты так низко его ценишь? Я — нет. Ты говоришь, что он маг; его жажда удовольствий неутолима; и у него гораздо больше ума, чем он хочет показать. Если он не обратит эту ночь целиком и полностью себе на пользу, значит, я в нем ошибался.

Сареван тряхнул своей гудящей головой. Хирел прав, будь он проклят.

— Но это не оправдание того, что ты продал его, словно обычную шлюху.

— Верно. — Хирел был на удивление немногословным. Он устало опустился на потертые подушки, лежащие на постели. Его нижняя рубашка разорвалась. Содрав ее с себя и оставшись в одних штанах, он улегся на кровать и закрыл глаза. — Я сделал то, что должен был сделать. И не важно, что ты ненавидишь меня за это. Если мы доберемся до Кундри'джа, ты будешь ненавидеть меня еще сильнее, когда я верну себе мои титулы. Сареван молчал.

— Я говорил тебе, каков я, — продолжал Хирел. — Теперь ты начинаешь мне верить? — В Керуварионе ты таким не был.

Хирел открыл глаза. В них не осталось ничего от прежнего ребенка.

— У меня не было причин для этого. Ты наследник замечательной империи, принц. Она молода. Ее император — сын бога, маг и великий правитель. Он может позволить себе жить по правде, как и его народ. И пока я находился там, я не боялся, что он нарушит данное мне слово — Даже когда ты сам кривил душой, — пробормотал Сареван. Он повалился на подушки. — Люди Керувариона чисты и честны. Мы не мошенничаем даже с нашими врагами.

— Какая удача, — сказал Хирел с иронией. Его рука коснулась щеки Саревана. — Я немного соврал. Твоя борода совсем не колет руку. — Так же, как борода Зха'дана.

— В словах заключается сила, особенно если эти слова обращены к человеку, погрязшему в разврате.

Сареван скрипнул зубами.

— Этот боров. Этот бочонок масла. Я удавил бы его, если бы он прикоснулся ко мне.

— Потому-то я его и не подпустил. Мне не хотелось бы, чтобы он увидел твою настоящую окраску.

Щеки Саревана вспыхнули. Он зарылся лицом в подушки. Он ненавидел этого сверхъестественного ребенка, ненавидел всю его лживую империю. И он сам попался в ловушку. Ради спасения этой страны он «предал все, что имел и чем дорожил.

Сареван не знал, долго ли он так пролежал. Подняться его заставила боль. Пульсирующие удары позади глазных яблок стали нестерпимыми. — Колдовство, — прошептал он. Ему казалось, что его череп вот-вот расколется. Хирел спал или притворялся спящим. Юлан лежал поперек его ног. Кот поднял голову и тихонько заворчал.

Сареван с трудом встал на колени. Если бы он был в состоянии думать… если бы он мог поразмыслить. Заговоры, контрзаговоры. Зха'дана заманили, и теперь его магия не могла защитить его товарищей. Олениай…

Сареван задохнулся; его тошнило, в глазах потемнело, но он продолжал напряженно думать. На этой почтовой станции не было специальных комнат для воинов, сопровождающих лордов. Им приходилось размещаться в общих помещениях. Двоих стражников, которые должны были охранять комнату Хирела, не оказалось у двери, когда Сареван вернулся туда. Он был слишком разъярен, чтобы обратить на это внимание, а тем более обеспокоиться.

Колдовство. Предательство. Смертельная опасность. Все это был Асаниан.

Холод. Руки. Холодные руки. Холодный голос… впрочем, не такой уж и холодный, он окликает Саревана по имени, требуя ответа.

Перед его глазами вспыхнул свет. Сареван уставился в лицо Хирела. Он лежал на спине, а Хирел держал его голову и выглядел на этот раз вполне по-человечески. Юноша был очень испуган.

— Саревадин, если ты сейчас умрешь, я ужасно рассержусь. Саревадин!

Сареван не мог удержаться и рассмеялся, заплатив за это новым приступом адской боли.

— Еще не хватало умереть на твоих руках, львенок. — Однажды ты уже пытался сделать это, — огрызнулся Хирел.

Сареван сел, стараясь побороть головокружение. Все его веселье мгновенно улетучилось.

— Мы в ловушке. Они оторвали от нас Зха'дана и наших олениай. Ты сказал, что Аранос еще не делал попыток убить тебя. Быть может, это первая попытка.

Он встал, несмотря на старания Хирела помешать ему. Его глаза сузились, но видеть он мог и мог идти. — Куда ты собрался? — спросил Хирел. — Хочу встретиться с парочкой колдунов. — Ты чокнулся! У тебя нет силы. Ты едва передвигаешь ноги.

— И что же мне делать? Лежать и ждать, пока они нас прикончат?

— Вряд ли им это удастся. Я неплохо владею оружием, к тому же у нас есть Юлан. Не так уж мало мы стоим.

— Если кто-нибудь из нас убьет здесь человека, мы все заплатим за это кровью.

— Ну ладно, — сказал Хирел. — Ты можешь ехать? — Да, черт возьми!

Сареван замолчал. Надо немедленно бежать. Но за ними будет погоня, а Зха'дан…

Новая волна боли накатила на него и отхлынула. Сареван схватил свои вещи, напялил на Хирела его одежду, собрал всю еду, которая нашлась.