Ax ты, маленький потаскун! — раздалось из-за двери, ведущей в Зеленый двор.

Сареван узнал и этот голос, и другой, вступивший вслед за первым.

— Желтый варвар. Ты не мог просто убить его, да? Тебе нужно было заставить его страдать. Вмешался кто-то третий.

— Но мы все знаем. Мы видим, что ты пытаешься с ним сделать, пока он не в состоянии защищаться.

— Да, любовничек, — насмешливо продолжал первый, — давай, продолжай в том же духе. Посмотрим, куда это тебя заведет.

Сареван отодвинул засов и на мгновение ослеп от яркого солнца. Ему пришлось сощуриться, чтобы разглядеть, что происходит. Ощерившийся Хирел стоял в окружении молодых людей, одни из которых были в форме императора, а другие — в одежде лордов, каковыми они и являлись. Сареван знал их всех. И некоторых даже любил.

Что бы там Хирел ни чувствовал, он скрывал это под своей императорской асанианской маской. И только губы, плотно сжатые и побелевшие, выдавали его.

Третьим говорил Старион, и его слова звучали особенно угрожающе. Теперь он снова открыл рот. Казалось, он плачет или близок к этому.

— Вчера я видел принца во дворе конюшни. Я заметил, как его относили на руках наверх. Это твоя работа, твоя и твоего дьявола-отца. Ты заманил его в ловушку, которая чуть не убила его. Ты хитростью заставил его привести тебя сюда. Именно ты вложил колдовской камень в его руку. И все-таки тебе удалось втереться в доверие к императору. Но мы-то знаем, кто ты есть на самом деле.

— Шпион и предатель, — сказал сын князя из Байяна, и его добродушное круглое лицо помрачнело. — Вполз сюда как червяк, чтобы изгрызть сердце Керувариона. Ты что, принимаешь нас за дураков, скотина?

— Да что с ним разговаривать, — заявил здоровенный детина из Янона, не самый высокий среди них, но самый крепкий. — Он асанианец. Он родился со змеиным языком, только вот нас он считает недостойными беседы. Правда, пока что он еще не добрался до императора, чтобы шипеть в его уши. Ну что ж, маленькая гадюка, я укорочу тебе язык. Хирел плюнул ему в лицо.

Едва услышав громовой рев и увидев, как все разом бросились на Хирела, Сареван мгновенно оказался в самой гуще потасовки, щедро раздавая удары и получив по крайней мере один удар, который чуть не поверг его на землю. И тут кто-то пронзительно закричал: — Вайян!

Дерущиеся в смятении отпрянули в разные стороны. Глядя на их лица, Сареван еле удержался от смеха. Он медленно положил руку на напряженные плечи Хирела и сказал: — Ах, вот ты где, брат. А я искал тебя. Старион взорвался.

— Ты что, не знаешь, кто он такой, Вайян? — Конечно, знаю, — ответил Сареван и опять обратился к Хирелу: — Пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать.

— Как ты еще можешь ему что-то показывать? Как ты можешь доверять ему? Он явился сюда, чтобы погубить всех нас, а тебя в первую очередь. Сареван глубоко вздохнул.

— Какой он худой, — прошептал кто-то слишком тихо, чтобы можно было распознать, чей это голос, а Сареван не отводил глаз от Стариона. — Какой он слабый. О Вайян!

Сареван проглотил горький ком в горле и как можно спокойнее произнес:

— Родственники, меня согревает ваша озабоченность. Но я буду вам очень признателен, если вы прибережете свой праведный гнев для тех людей, которые действительно мне вредят и к числу которых этот принц не относится. Если вы еще хоть раз дотронетесь до него, будете ему угрожать или скажете о нем дурное слово, я лично призову вас к ответу. — Он подтолкнул Хирела вперед. — Пошли.

— Это было не слишком умно, — сказал Хирел. Сареван рассмеялся, хотя ему было так больно, что на глаза наворачивались постыдные слезы.

— А что умно? Я и раньше указывал этой компании идиотов на их место. Хотя нет, — признал он, — таких резких стычек у нас не было. Боюсь, тебе это только повредит. — Как и тебе самому.

— Ерунда. Некоторое время они будут дуться и отворачиваться от меня, но потом все вернется на круги своя, словно ничего и не произошло. Так бывает всегда. — До тех пор, пока они не зайдут слишком далеко. — Этого не случится, — сказал Сареван с убежденностью, которой на самом деле не испытывал. Он открыл запертую дверь, снова выйдя из полумрака в жару и ослепительный свет буйного лета, и был вознагражден: у Хирела захватило дух. — Это мой собственный сад. Отец и мать сотворили его для меня при помощи своей силы. Он не такой большой, как кажется.

— Пруд такой огромный, как море! — воскликнул Хирел, превратившийся в восторженного мальчишку, каким и был на самом деле. — Море, лес и зеленая равнина. А что это за гора?

— Дворцовая стена, покрашенная и заколдованная таким образом, чтобы она напоминала пик Зигайяна, который возвышается над озером Умиен.

Сареван сбросил килт и шагнул в воду. После долгих раздумий Хирел последовал за ним. Сареван легонько стукнул его по плечу, вызывая на соревнование:

— Давай наперегонки до острова!

Хирел выиграл, но с большим трудом. Они упали на траву, восстанавливая дыхание, и улыбались друг другу и сияющему небу.

Хирел первый перестал улыбаться. Он снова нахмурился. — Солнечный принц, мне не угрожала опасность. И напрасно ты ввязался в драку.

— Неужели? А со стороны мне показалось, что они затеяли во имя меня настоящую войну. — Что-то в лице Хирела заставило Саревана напрячься, перевернуться на живот и лечь, опершись на локти. — В чем дело? Ты чего-то недоговариваешь? — Это не так.

— Не лги мне, львенок. Лгать нехорошо! — Ну ладно, помесь. Я скажу тебе. Они действительно собрались начать войну против тебя. И не они одни. По всей вашей империи и за ее пределами распространились слухи, будто бы мой отец и я затеяли заговор с целью погубить тебя и благодаря этому уничтожить отца и всю вашу империю. Твой народ взывает к отмщению. Твои лорды и князья вооружаются для войны. Мудрецы призывают к спокойствию, но их никто не слушает.

Несмотря на жару, Саревана пробрал озноб. Он прибыл в Эндрос ради спасения отца, чтобы предупредить его о том, что войны с Асанианом необходимо избежать. Его согревала робкая надежда, что ему удастся остановить назревающий конфликт. И вот он потерпел неудачу, даже более страшную, чем мог предположить. Прибыв домой в таком ужасном состоянии, почти на краю гибели, он еще сильнее раздул искру, которую намеревался погасить. Теперь она превратилась в яростное всепожирающее пламя, и все это из-за его неисправимого безрассудства.

— Нет, — сказал он. — Пока еще нет. У моего отца достаточно здравомыслия. Он остановит это. Хирел горько рассмеялся.

— Твоему отцу лучшего и желать не надо. У него есть ты, живой и достаточно здоровый, и у него есть война, которой он так долго ждал. Он поклялся, что к следующей Вершине Лета будет сидеть на Золотом троне.

— Нет, — не смог удержаться Сареван. — Ради меня он того не сделает.

Лицо мальчика приблизилось к нему. Он выглядел испуганным, хотя и пытался не показывать этого. Сареван потерял остатки здравомыслия. Он встал на колени и ударил кулаками о земле. А потом нырнул в воду.

Сареван чуть не забыл одеться. Его косичка расплелась, и длинные волосы сохли на ветру. Впервые после того как он окинул Шон'ай, его тело подчинялось ему. Ноги несли его, а куда — ему было все равно.

В конце концов он оказался в своей башне, чтобы надеть платье принца и массивное ожерелье жреца и явиться на пир, на который его не пригласили.

Из-за того что Шатри — будь проклято его усердие? — оставил его немного отдохнуть, Сареван опоздал. Все уже сидели за столом: император, императрица, властелин Северных княжеств, лорд канцлер Юга, их жены, их слуги и даже некоторые из их детей. А на почетном месте, застывший, словно золотое изваяние, сидел Хирел Увериас.

Их взгляды угнетали Саревана. Большинство из присутствовавших видели его впервые с тех пор, как он вернулся. На их лицах читались ужас, печаль и еле скрываемая жалость. А также гнев, глубокий и нерушимый, который наиболее сильно пылал в сердцах молодых людей, братьев и друзей принца. Он одарил их широчайшей улыбкой и произнес: — Добрый вечер, господа. Я слышал, что вы собрались на войну, а меня с собой не берете.