Ира поморщилась. Пить эту гадость ей совсем не хотелось. Но если выбирать между поликлиникой и соленой водой – то уж лучше вода. По крайней мере, всего минуту мучиться. Ира вздохнула, налила в стакан воды и принялась медленно и тщательно размешивать ложку соли, сожалея о том, что «болтушку» нельзя выпить залпом, а надо обязательно маленькими глотками.

Нина Николаевна, убедившись в том, что дочь выпила «лекарство», ушла на работу, а Ира улеглась на диван с томиком новелл Мопассана. Но мысли от любовных французских историй перескакивали к собственной истории, к Димке.

Она вспоминала его губы, его руки... Ира никогда не думала, что сможет однажды во время первого свидания позволить молодому человеку сделать это с ней. Она была уверена, что Димка посчитал ее легкодоступной девицей и больше на свидание не придет. Но она ошиблась, и в прошлую субботу они гуляли по городу, разговаривали, он рассказывал о младшей сестре.

Конечно, Димка симпатичный. Но ведь с Виктором Ира встречалась три года, и только за полгода до выпуска она разрешила ему... И то потому, что думала – они поженятся. Но Виктор уехал, даже словом не обмолвившись о том, что вернется...

Ира мотнула головой. От резкого движения в глазах потемнело, к горлу подступил комок. Девушка закрыла глаза и попыталась вообще не шевелиться. Когда ей стало лучше, она решила, что Мопассана читать не будет, уж лучше заняться подготовкой к сессии. Тогда и мысли в голове будут исключительно про консистенцию масляного крема или про то, как отражается на качестве продукции замена масла маргарином.

К вечеру ей показалось, что все прошло: голова не кружилась, желудок не болел и даже аппетит вернулся.

– Ты сама дойдешь до поликлиники или мне пойти с тобой? – Нина Николаевна на всякий случай потрогала лоб дочери. – Или сходи в училищную поликлинику. Тебя там примут.

– Не, я лучше к Анне Николаевне, – скривилась Ира.

– Обязательно позвони, сообщи, что она скажет.

Дорога до поликлиники показалась Ире вдвое длиннее, чем обычно. Несколько раз девушка присаживалась на лавочку, чтобы переждать приступ головокружения. Когда Ира вошла в кабинет терапевта и упала на стул, Анна Николаевна заметила:

– Ира, ты бы лучше вызвала врача на дом. Ты такая бледная.

– Но у меня же температуры нет. Только голова кружится и подташнивает немного. Мама говорит, что это от той рыбы, которую мы позавчера ели.

Анна Николаевна была добросовестным доктором, тем более для соседей. Внимательно осмотрев пациентку, она решила уточнить:

– Ирочка, я задам тебе один нескромный вопрос. Ты уверена, что не беременна?

Ира густо покраснела и отвела взгляд. «Можно, конечно, соврать, – подумала девушка. – А если и правда?.. Вроде же должно было быть все нормально... Димка говорил...»

– А вы не скажете маме? Я не знаю. Честно, не знаю. Вроде бы нет, – Ира стеснялась посмотреть на соседку.

– Я в первую очередь доктор, а потом уже подруга твоей мамы, – строго отозвалась Анна Николаевна. – Так что давай-ка я тебя на анализы направлю. На всякий случай. А послезавтра – ко мне на прием. И таблетками не увлекайся, пока результаты не будут готовы.

Путь из поликлиники показался Ире бесконечным. Она шла от лавочки до лавочки, присаживаясь на каждую. Ира с ужасом думала о том, что подозрения Анны Николаевны могут оказаться правдой. От мысли о том, что ей грозит участь матери-одиночки, головокружение становилось сильнее и даже слезы на глаза наворачивались.

А может, все-таки Димка женится? Если сообщить папе... Папа заставит его жениться... Папа не захочет, чтобы про меня говорили унизительно... Только как же мы тогда будем жить? Разве можно жить с женой по приказу? А может, Димка сам захочет жениться? Если он поверит, что это его ребенок... Но поверит ли? А может, все еще обойдется? И я совсем не беременна?» Ира тяжело вздохнула. Она почти дошла до дома и сидеть на лавочке перед подъездом не захотела.

Ира долго сидела у зеркала, всматриваясь в свое лицо. Опухшие веки, красные глаза, морщины, как у столетней бабки... И в таком виде она должна предстать перед Дмитрием и сообщить о своей беременности.

Если она сейчас так жутко выглядит, что будет месяцев через пять-шесть? Ира задумалась, потом, не уверенная в результате своих действий, нанесла на лицо толстый слой тонального крема. Почти уткнувшись носом в зеркало, она снова принялась рассматривать собственное отражение и пришла к выводу, что необходимо щеки сделать более румяными, а припухлость век попытаться скрыть, нанеся ярко-зеленые тени. Карандашом Ира решила не пользоваться, побоялась, что руки будут плохо слушаться и линия под глазами получится кривая и волнистая.

Минут сорок она пыталась сделать себе лицо без следов бессонной ночи. Накрасив губы помадой свекольного цвета, она посмотрела на результат собственных трудов: «Натуральный индеец на тропе войны!»

С одеждой она долго не мудрила, надела брюки и свитер в тон помаде.

Спускаясь по лестнице, Ира пыталась понять, что она будет делать, если Димка не придет. Скорее всего, она вынуждена будет идти в училище, искать третьекурсника Костоглодова, потом объясняться с ним в коридоре, где шум и полно народу. А предварительно еще объяснить отцу, что ей надо обязательно найти какого-то там курсанта. И придумать уважительную причину – зачем этот самый Костоглодов понадобился дочери заместителя начальника училища.

Но Димка стоял неподалеку от подъезда.

– Ир, я думал, ты уже и не появишься.

– Я это... – девушка взмахнула рукой, – это...

– Да ладно, ничего страшного. Я тебя дождался, как видишь. Куда пойдем, в кино или просто погулять? Или в кафе?

– Давай в парк пойдем, свежим воздухом подышим.

Димка был разговорчив только на первом свидании, а на каждом очередном разговаривал все меньше и меньше, а Ира становилась все более словоохотливой. Но в этот раз она молчала, погрузившись в свои невеселые мысли.

– Мороженого хочешь?

– Нет. Дима, я хотела тебе сказать одну вещь...

– Ну, давай рассказывай. Только если ты насчет майских праздников, то я тебя заранее предупредил, что не смогу провести их с тобой. Так что никакие претензии не принимаются.

Дима планировал второго мая идти к Женьке мириться: «Целый месяц прошел, она должна теперь понять, кто в доме хозяин».

– Дим, пойдем в беседку, в ту... Помнишь?

– Пошли, – обрадовался Димка. Понятно, для чего Ирина зовет его в беседку и почему так робеет. Ей ведь неловко сказать, что она передумала и хочет того же, что сама же и запретила.

Дмитрий первый раз в жизни не мог определиться с двумя девушками. Он вспоминал Женьку каждый день, но при мысли о том, что после примирения надо будет расстаться с Ириной, ему становилось грустно. Он так и не объяснил себе, что же заставило его познакомиться с Ирой.

Они шагали рядом и думали о разном. За те три недели, что прошли со дня их первой встречи, дикий виноград сильнее обвил беседку, зеленые листья скрывали ее потемневшие от старости деревянные стены и тех, кто захотел в ней уединиться.

Ира села на лавочку, вернее, на жердочки, оставшиеся от некогда широкой скамьи, и, борясь с волнами тошноты, начавшими накатывать в такой неподходящий момент, глядя на грязный пол, на который они стелили курсантский китель, попыталась высказать то, ради чего она привела сюда Диму.

– Дима, я хотела сказать... – Она никак не могла решиться произнести те два слова, которые должны будут изменить все.

Димка обнял девушку и запустил ей руки под свитер.

– Отстань, – Ира резко вскочила, – у тебя одни глупости в голове, а я беременна!

В первый момент Димка подумал, что ослышался. Он решил уточнить:

– Как это ты беременна? Когда?

Ира хотела что-то ответить, но не смогла. Она выскочила из беседки и засунула голову поглубже в виноградную лозу...

Димка поспешил за ней.

– Ира, тебе плохо? Ты что, правда беременна?