– Я не голодна, – пробормотала Женя.

Димка посмотрел на Колю:

– Ты согласен немного повременить с едой? В дурака умеешь играть?

– Ага, – обрадовался Коля.

Через час Димка снова предложил:

– Ева, спускайся, поедим.

– Я не голодна, – довольно сердито ответила девушка.

Дима подмигнул мальчику:

– Ох уж эти женщины. Ты что, заболела? Тогда мы вдвоем пообедаем. Согласен?

Ребята быстро управились с курицей и огурцами. Димка сходил за чаем, размешал и себе и Коле сахар, но мальчик неудачно взялся за подстаканник, и жидкость выплеснулась ему на ногу. Чай был не очень горячий, но брюки оказались мокрыми.

– Дима, пойдем со мной Ларису поищем. А то я боюсь между вагонами ходить, – доверительно шепнул Коля.

– Ева, я на минутку, Николаю надо помочь найти тетушку.

– Приятного вам динь-диня, – буркнула Женька, не поворачивая головы.

– Ева, милая, ну что с тобой? Пойдем все втроем, если хочешь.

– А вещи? – окрысилась Женька. – Хочешь, чтобы нас ограбили?

– Мы быстро, одна нога там, другая здесь. Правда, Николай?

– Ага.

– Надо говорить «так точно, товарищ командир».

– Так точно, товарищ командир! – крикнул мальчик.

Лариса в соседнем плацкартном вагоне нашлась быстро. В компании двух девушек и троих юношей она не быстро, но уверенно пила водку. Увидев племянника с соседом по купе, она обрадовалась:

– Присоединиться решили?

– Нет, Николай штаны чаем облил. А где запасные, не знает.

– Без проблем, щас пойдем, найдем. Вот только выйду покурю, и пойдем. Составь мне компанию, – и Лариса посмотрела Димке в глаза. – А ты посиди тут, мы быстро.

Один из ребят пробормотал, что на троих тоже неплохо было бы сообразить, гости-то в купе едут... Но Лариса одернула говорившего:

– Я, к вашему сведению, с племянником еду. И в нашем купе еще и четвертый пассажир есть.

Парочка отправилась в тамбур, но возле туалета Лариса придержала Димку, шепнув ему: «Может, тут покурим? Тут никто не помешает». Дима кивнул. Они юркнули в туалет и заперли дверь.

Димке никогда в жизни не доводилось заниматься сексом в таких жутких антисанитарных условиях. Но в тот момент ему было все равно. Если Женька не понимает, что своей ревностью сама толкнула его в объятия пышногрудой Ларисы, то это ее проблемы. Димка прижал к себе женщину, потом отстранил и наклонился к ее груди.

– Черт, здесь даже развернуться негде, – засмеялась Лариса, и Димка вдохнул крепкий парок спиртного, долетевший от ее влажного рта.

Он расстегнул брюки и приказал:

– Давай тогда так... Поработай губами...

Димка подумал, что наконец-то в этом грязном, пропахшем мочой вагоне он получит то, чего ему хотелось. Он получит женщину, которой ничего от него, кроме секса, не надо. Уже само осознание этого доставляло ему наслаждение, которого он никогда не испытывал раньше.

Когда они вернулись к Ларисиным собутыльникам, девушка объяснила племяннику, в какой именно сумке лежат сменные брюки.

– Коля, ты тайны хранить умеешь? – спросил Дима по дороге в их купе.

– Так точно, – по-военному ответил мальчик.

– Тогда не говори тете Еве, что я ходил с твоей тетей курить, она и так себя плохо чувствует. А если узнает, еще сильнее расстроится. Договорились?

Мальчик кивнул.

Женя сидела за столиком, апатично жуя куриную ножку.

– Лезь теперь на полку, полежи спокойно, – приказал Дима мальчику.

Коля послушно полез на полку.

– Зачем ты согласился присматривать за мальчишкой? Я всегда подозревала, что тебе нравятся такие грудастые бесстыжие девицы. Особенно если их зовут Ларисами. Ну и как, отблагодарила она тебя? Заплатила няньке? – Женька все же стеснялась говорить громко и лишь злобно шептала, пока мальчишка наверху пыхтел, пытаясь переодеться так, чтобы Димкина девушка не видела.

– Ева, не говори глупостей.

– Ты всегда говоришь одно и то же. У меня глаза не на затылке. Я видела, как ты пялился на эту... У нее же на морде написано: «давалка».

– Ева, это ребенок, – раздельно проговорил Дима. – Он не виноват, что его тетя предпочитает выпивать в соседнем вагоне, а не присматривать за мальчиком. Разве ты не видишь, ему скучно. Он всего-навсего ре-бе-нок, – последнее слово он произнес по слогам.

– Ну и поцелуйся с ним, а меня оставь в покое. – Женька отвернулась к стенке.

Димка нахмурился. Он просто хотел помочь одинокому ребенку. И если бы Евгения не донимала его, то он вряд ли бы уединился с Ларисой в том жутком туалете. По крайней мере, теперь он не чувствует себя виноватым.

На вокзале мальчик с гордостью, пожав руку, попрощался с Дмитрием. Курсант проводил Ларису с племянником взглядом и, когда те растворились в толпе пассажиров, повернулся к Жене:

– Что на тебя нашло, Ева?

– Димочка, мне так хотелось побыть с тобой вдвоем, – всхлипнула Женька. – И если бы этот Коля пошел со своей распутной теткой, мы бы замечательно провели время.

– Но ты же видела – она сразу напилась. Разве можно посылать ребенка в пьяную компанию?

– Нельзя. Ты прав. Давай забудем все. Ты меня проводишь до общежития, правда? – Женя посмотрела на него.

– Конечно, – улыбнулся он и заметил саркастически: – Я же не могу позволить любимой девушке тащить тяжелые чемоданы.

Женька, словно подводя итог размолвке, сказала:

– Я иногда думаю: лучше бы ты был кривым и глухим, тогда бы на тебя никто не зарился.

– Ревнивица ты моя. – Димка прижал девушку к себе, и они слились в долгом поцелуе, пользуясь тем, что на перроне на целующихся никто не обращает внимания.

А в общежитии им не повезло. Вход преградила новая дежурная – бабища с пятном от ожога на пол-лица.

– Предъявите документы, – потребовала она грозно.

Женька протянула ей свой студенческий.

– Какая комната? – подняла бровь дежурная, изучая документ.

– Триста вторая.

– А молодой человек?

– Понимаете, у меня чемодан тяжелый, он только поможет его занести наверх.

– Не положено, – отрезала бабища.

– Ну, пожалуйста. Мы буквально на десять минут, и он сразу выйдет, – продолжала упрашивать Женька.

Но дежурная оказалась настоящим цербером, она даже встала между столом и стеной коридора, чтобы не пропустить врага внутрь охраняемого объекта. Женька чмокнула Димку в щеку и, смаргивая предательски наворачивающиеся на глазах слезы, поволокла свой чемодан к лестнице.

Кто-то тронул Диму за локоть.

– Паренек, позолоти ручку, не прогадаешь.

Он повернулся и болезненно поморщился: перед ним стояла старая цыганка. Она была страшна как смертный грех – черные впалые глаза, волосатая бородавка на носу и морщинистые щеки.

– Эй, ничего не говори, – вдруг сказала она, заглянув ему в глаза; ему стало не по себе от этого взгляда. – Денег не возьму. Все по глазам вижу – кого в жены возьмешь, сколько проживешь и отчего умрешь.

Димка шарахнулся от нее прямо на проезжую часть. Она – за ним. Все произошло в доли секунды. Из-за поворота вдруг выскочил зеленый «Москвич», правой фарой он метил прямо в цыганку. Димка крикнул «Берегись!» – и, схватив старуху за руку, с силой бросил ее на тротуар. Она упала, высоко задрав цветастые юбки. В группе людей у памятника заверещала какая-то женщина.

«Москвич» взвизгнул тормозами, из него выскочил водитель и с матюками набросился на Димку.

– Не ори, – спокойно сказал ему Дима. – Видишь, все обошлось, никто не пострадал.

Водитель умолк, будто силясь вникнуть в его слова, потом посмотрел на цыганку – та сидела на тротуаре, что-то бормоча и ощупывая плечо, – и, махнув рукой, уехал.

Димка со злостью посмотрел на старуху.

– Дай руку, паренек, – попросила она, – встать сама не могу.

Он подошел к ней, помог встать, и цыганка, едва поднявшись на ноги, закричала в сторону удаляющегося «Москвича»:

– А чтоб у тебя руки-ноги отсохли! Чтоб твоя колымага заржавела! Чтоб ты сдох от укуса бешеной собаки!