* * * Вытянулась мгла, вылилась на землю, окунула в мёд, подошла ко мне. Тени на бочок, сон гречишный, мятный, где моя ладонь, воздух, вдох. * * * И старая река, и жар к лежащей яблоне привыкли и помнят, как дрожал навыкат беспомощный горящий шар большого яблока на ней, и как подрагивала, билась, не видя неба и людей, не зная, что такое — милость. * * * Над голубым, как в иле водоросли, днём судьба качается на вытянутом стебле, увидишь сон такой, как видела река, и воздух переменишь на прибрежный, — войди, трава, стучи, ещё найди, покуда мне не встать, не стать тобою, мне горная дорога не бела, не ровен шаг под нею, сок не выпит. * * * Там, где Америка, босиком, трогаешь языком, розы истаявшим лепестком, помнила, шёл пешком. На, береги и прощай, спасти можно того в пути, кто не забыл, что лежит в горсти мокрый песок, штиль. * * * Здесь облачно, плывёт асфальта тень, меж плитами стареет тёплый камень голыш — как в сухарях, окатан щебнем, и гром, как сердце, вздрагивает в горле. Застынем, завернёмся и пойдём. * * * Пугливо голуби неслись, и слабая листва металась, застигнутая, наспех вниз ссыпалась — и двоилось, рвалось овеществлённое воды сознание, поток зелёный, коснувшееся высоты тоски, как свет, одушевлённой. * * * Не вознаграждена, обручена, растеряна тщетою повториться, покою и размаху вручена, как белая над облаками птица, — так сквозь меня просвечиваешь ты, и планеры из клетчатой бумаги уложены за пазухой, впритык, у сердца, в левом внутреннем кармане. * * * Вечер, дерево, восток, ветер, озеро, восторг. Обними и посмотри: цеппелин поёт внутри. Тишина, и вдалеке голубь на его руке. * * * Увидит темноту и дрёму и невысокое метро — шатёр, раскинутый под нами, и в белой лилии пыльцу, как в терракоту сна, уткнётся. Божок покинутый, пойди, летай — так, видимо, влетает пугливый бражника детёныш в моё раскрытое окно. * * * Океан обнимет юг лавой кружащихся рек — ледяней гренландских рун берег, слеп. Одолень-волна цветёт ото дна и пьёт траву, то подталкивая плот, то к нему. * * * …и договорил ветер, снова ветер, падающий свет зарево открыл. Изнутри воды, белое, качалось, посмотрю — причал, водоросли, дым. * * * Белая вода, сколько хватит дня, небо и металл, вспоминай меня. Шелохнётся взгляд, голубь и огонь, помаши рукой, тронь. * * * Парит подснежнико-подсолнух, плывёт подсолнухо-подснежник, освобождён и нарисован, летает, бежев. Вода, как северная Волга, что горевала и горюет, что небо всходит — и надолго течёт к июню. * * * Небо темнеет — рухнет скоро в воду, догонит воду, — увидели, как самолёт пролетает над теплоходом. Мы дети, живём на даче, мы, за руки взявшись, забыли вернуться в город, и первым был тот, кто старше. Где бег
Стихи, написанные в России * * * Любимая, любовница, любовь, бесполая, беспамятная, ты оставила мне кров — но выше кров — ного родства оставленная ты. Похожая на огненный фонтан, на медленный и медленный разбег, живи теперь не та — или не там, где бег. * * * Чужая жизнь врывается в окно клочком беседы, отголоском спора, взрывая позабытое давно реальностью чужого разговора. И тут же, словно вымолена, мне является блаженная разгадка, как ласточка, мелькнувшая в окне, как ясность за секунду до припадка. |