Под одним ботинком Олвина Гален смог разглядеть область волнообразных искажений примерно в дюйм шириной. Искажение слегка изменялось, когда летающая платформа наклонялась и поворачивалась так, чтобы создать иллюзию движения башмака, стоящего на ней.

Карвин вытянула руки вправо и качнула ими влево. Обувь закружилась вокруг нее с Олвином. Взмахом руки Карвин заставила один ботинок описать полукруг над ее головой и присоединиться к хороводу обуви с другой стороны. Затем настала очередь следующего. Вскоре все ботинки двигались по сложной траектории, а она сама шаталась, ее руки вычерчивали замысловатые заклинания. Движения Карвин, одетой в разноцветные шелка, казалось, стали частью магии.

Наконец, все ботинки снова оказались в руках Карвин, продолжавшей жонглировать ими. Она принялась уничтожать иллюзии одну за другой до тех пор, пока в ее руках не осталось всего два ботинка. Она уничтожила и эти две иллюзии. Больше ботинок не осталось. Олвин удивленно кашлянул – она надула его. Зрители, включая Галена и Феда, зааплодировали. Карвин игриво поклонилась.

Олвин отпустил ее кризалис.

– Ты что, хочешь, чтобы я прошелся по этой грязи… я имел в виду траву, босиком?

Карвин взяла его за руку и развернула. Там, у стены аккуратно стояли оба его ботинка. В какой-то момент она заменила реальные ботинки на иллюзорные, а Гален даже не заметил подмены. Глаза Олвина вылезли на лоб, он оценивающе кивнул:

– Я вырастил гения.

В глубине галереи Гален заметил Элрика. На нем был балахон, какого Гален еще ни разу не видел. Балахон с высоким, как любил Элрик, воротником, но на груди на черном фоне мерцали серебряные и медные нити, образуя замысловатый узор. Украшение совсем не в стиле Элрика. Гален гадал, где Элрик мог раздобыть этот балахон и зачем надел его сегодня.

Элрик разговаривал с Цирцеей, и Гален не решился привлечь его внимание. Да в этом и не было необходимости. Элрик наверняка знал, что он здесь, Элрик почти всегда знал, где он находится. Гален понял, что им надо дождаться своей очереди. Он бы предпочел пройти через это как можно быстрее. Но делать нечего, надо ждать.

Щит исчез. Рядом с ними возникла Херазад в своем ярко-голубом сари. Она поприветствовала Галена и подтолкнула Феда рукой в спину, направив его вокруг скамьи к тренировочной площадке.

– Пошли, поглядим, что ты умеешь.

Фед оглянулся, и на его лице мелькнуло паническое выражение. Подошли Олвин с Карвин.

– Где же ты был прошлой ночью? – сказал Олвин, обнимая Галена.

Хоть это было всего лишь дружеским приветствием, близкий контакт доставил Галену неудобство. Элрик не обнимал его. Снова возник щит. Олвин отпустил его.

– Рад вас видеть, – сказал Гален. – Мои поздравления, Карвин. Это было превосходно. Здорово.

– Не говори так, – ответил Олвин. – А то она зазнается. И кто знает, какой предмет моего туалета исчезнет по ее милости в следующий раз.

– У меня уже появилась идея на этот счет, – заметила Карвин.

– Гален, а ты еще не тренировался? – спросил Олвин.

Гален покачал головой.

– Мне надо глотнуть этого восхитительного местного самогона. Я постараюсь вернуться к твоей тренировке.

– Не спешите, – ответил Гален.

Олвин улыбнулся.

– Ты отлично выступишь. Элрик не даст тебе выступить хуже, чем на отлично.

Олвин повернулся к Карвин.

– Ты составишь мне компанию прогуляться до палаток?

Карвин побежала к двери, Олвин – за ней.

По другую сторону щита Фед создал летающую платформу, и они с Херазад воспарили над полом. По легкому искажению Гален сделал вывод о размерах платформы – примерно два на три фута, – и о ее стандартной прямоугольной форме. О трюках Феда с летающими платформами ходила дурная слава, поговаривали, что Херазад однажды грохнулась с его платформы в грязную лужу. Платформа была, в каком-то смысле, продолжением мага, создававшего ее, поэтому создатель обладал инстинктивной способностью балансировать на ней с помощью различных приемов. Практикуясь, можно было развить свои способности, научиться сохранять равновесие при ускорении и торможении платформы примерно так же, как это делает опытный наездник.

Конечно, можно было создать более безопасную платформу в виде кресла, колесницы, скутера, но традиция плоских прямоугольных платформ была сильна. Однако любому их пассажиру следовало держаться как можно ближе к магу-создателю, или надеяться на медленный полет. Херазад одной рукой держала кризалис Феда. Когда платформа стала вращаться, ей пришлось обхватить талию Феда свободной рукой.

Гален восторгался талантом Феда, но он тоже достаточно уверенно работал с летающими платформами и поэтому решил взглянуть, кто еще был в зале. Он повернулся к галерее. Элрик приучил его подмечать все вокруг себя. Из наблюдений вырастают знание и понимание. А знание и понимание необходимы для мудрого использования биотека.

Гален считал себя неплохим наблюдателем за природными феноменами, способным делать научные заключения, но ему было трудно понимать разумные существа. Мотивы их поведения и чувства часто представлялись ему непостижимой тайной.

Цирцея разговаривала с Блейлоком. Она сотворила в воздухе между ними какую-то схему и, указывая на различные участки, наблюдала за реакцией Блейлока, явно ожидая его одобрения. Блейлок в ответ не выказывал никаких эмоций, сохраняя на лице неизменно строгое выражение. Гален не мог сказать, одобряет он сказанное Цирцеей, или нет.

Позади них стоял Келл со своими учениками: Элизаром и Разил. Хотя в галерее было шумно, а говорил он тихо, вибрация от его великолепно поставленного голоса распространялась по всему помещению. Могучее телосложение Келла и отточенные жесты олицетворяли собой могущество и контроль. Черная кожа и белоснежная бородка в форме руны знания делали его вид необыкновенно эффектным. Его достижения уже превратились в легенду, наиболее известными его деяниями были помощь жертвам засухи на Вискусе 4 и грандиозная хитрость в отношении дрази.

Гален еще ни разу не разговаривал с Келлом, хотя на предыдущей ассамблее заметил, что маг наблюдал за ним. Он предположил, что Келла интересовали все ученики. Элрик с тревогой обсуждал с Олвином старение Келла, но Гален считал, что тот по-прежнему был лучшим из них.

Теперь мудрость Келла, мудрость Вирден, перенимали Элизар и Разил. Мысли об этом вызывали у Галена зависть. Но он не променял бы Элрика ни на одного другого наставника. К тому же, быть лидером – а ученик Келла должен быть лидером – не его призвание. Элизар подходил для этой роли. Что-то в наклоне головы Элизара придавало его серебристому кризалису вид древнего шлема. В своем длинном бархатном пальто каштанового цвета с расшитой золотыми узорами жилеткой под ним он выглядел по-царски. Подражая Келлу, он даже отрастил темную бородку, которой придал форму руны магии.

Однако сегодня Элизар казался рассеянным. Он оглядывался на других магов; кисть правой руки слегка сжата, большой палец потирал остальные четыре. Разил опустила глаза, как будто уйдя в себя. Элрик никогда бы не позволил Галену так себя вести. Он все время требовал от Галена полной концентрации. Однако Келл продолжал говорить, как будто ничего не замечал.

Элизар оглянулся и заметил Галена. Он спросил у Келла разрешения и пошел по галерее, останавливаясь чтобы поздороваться с магами, мимо которых проходил. Что-то в его манерах изменилось. Как прежде, его широкие шаги были уверенными, подбородок задран вверх. Тем не менее, его беспокойство бросалось в глаза. Что-то было в его манере наклоняться, чтобы обняться с другими магами, в напряженности, с которой он их приветствовал. Казалось, будто он боялся потерять симпатию и уважение магов. Большой палец Элизара снова и снова описывал круги по кончикам пальцев. Гален понял, что его внимание было сосредоточено вовсе не на других магах.

Элизар протянул руки.

– Гален, дружище. Мы так давно не виделись.

Элизар обнял Галена.

– Извини, что пропал надолго.