Варенька. Я сама его спрошу.

Любовь. Не вздумай!

Варенька. Тогда сиди здесь, чтобы он видел, как ты читаешь.

Любовь. Я не собираюсь никому навязываться.

Варенька. Распусти немного волосы.

Любовь. Варенька, не надо.

Варенька. Не буду, не буду.

Варенька уходит. Любовь садится и открывает книгу.

Станкевич. Внешний мир лишен смысла помимо моего восприятия. (Останавливается, чтобы взглянуть за окно.) Я смотрю в окно. Сад. Деревья. Трава. Девушка в кресле читает книгу. Я думаю: кресло. Значит, она сидит. Я думаю: книга. Значит, она читает. Теперь девушка поправляет волосы. Но как мы можем быть уверены в том, что предмет нашего восприятия – женщина, читающая книгу, – реально существует? Быть может, единственная реальность – это мое чувственное восприятие, которое принимает форму женщины, читающей книгу, во вселенной, которая на самом деле пуста!

Но Кант говорит – нет! То, что я воспринимаю как реальность, включает в себя понятия, которые я не могу испытать с помощью чувств.

Время и пространство. Причина и следствие. Отношения между предметами. Эти понятия уже существуют в моем сознании, и с их помощью я должен разобраться в своем восприятии того, что женщина закрывает книгу и встает. Таким образом, мое существование необходимо, чтобы завершить описание реальности. Без меня в этой картине чего-то не хватает. Деревья, трава, женщина – всего лишь… О Боже мой, она идет сюда! (Нервно.) Она сейчас зайдет! Послушай, тебе лучше остаться! Куда же ты?

Михаил. Меня все равно отец ищет… (Мрачно.) Мне пришлось попросить его расплатиться с кое-какими долгами, которые остались у меня в мире видимой реальности, так что теперь он занят тем, что ищет мне место.

Любовь переходит из сада в дом с книгой в руках.

Любовь. А, Мишель! (Замечая Станкевича.) Прошу прощения.

Михаил. Никому, кажется, нет дела до того, что мы со Станкевичем ведем смертный бой с материальными силами во имя объединения нашего духа с Мировым разумом – а завтра он должен ехать в Москву!

Любовь собирается уходить.

Да теперь уже все равно. (Станкевичу.) Местный губернатор – приятель отца, из чего следует, что я должен заниматься чернильной работой и сделаться коллежским асессором, да еще быть благодарным за это после моей блестящей карьеры в армии.

Любовь. Ты будешь рядом, в Твери, мы будем часто видеться.

Михаил. Увы! Этому не бывать. Мы с Николаем собираемся в Берлин, к первоисточнику.

Любовь. Но на что ты собираешься жить?

Михаил. А, буду преподавать… математику, не знаю, какое это имеет значение? (Искренне.) Понимаешь, Люба, я – один из тех, кто рожден для своего времени. Я должен пожертвовать всем во имя моей священной цели, я должен укреплять свой дух, пока я не смогу сказать: “То, что угодно мне, – угодно Богу”. (Уходя с беспечным видом.) Я все это объясню отцу.

Михаил уходит. Станкевич в затруднении. Любовь – не меньше его. Станкевич аккуратно складывает книги. В эту минуту из дальней комнаты доносится шум ссоры. Она продолжается некоторое время, потом прекращается. Любовь уже было начала говорить, но в эту секунду распахивается дверь и влетают Татьяна и Александра. Они говорят, перебивая друг друга.

Татьяна, Александра. Ой, Люба! Ты слышала? Отец с Михаилом – ой! – простите! мы ничего!

Они едва вошли, как уже вышли. Станкевич приготовился говорить, но в эту секунду поспешно входит Варвара.

Варвара (не останавливаясь, говорит Любе). Теперь он вообразил, что он Господь Бог.

Варвара пересекает комнату и уходит. Станкевич окончательно теряет смелость и собирается уходить.

Любовь. Так вы уже завтра в Москву?

Станкевич. Да. (Выпаливает.) Вы давно не появлялись в философском кружке. Нам не хватает… женского взгляда.

Любовь (неудачно). А что, Натали Беер больше не ходит?

Станкевич (неправильно поняв ее, холодно). Я… Я понимаю смысл ваших слов.

Любовь (в полном отчаянии). В моих словах не было никакого смысла!

Станкевич начинает поспешно собирать книги. Любовь хватает первую попавшуюся книгу.

Могу я взять эту книгу? Почитать. (Она рассматривает название.) “Grundlegung zur Metaphysik der Sitten”[14]. Это интересно?

Станкевич. Это по-немецки.

Любовь. Ich weiss[15].

Станкевич. Да… да, конечно, если хотите. Но вы уже что-то читаете. Это философия?

Любовь. Нет, я не знаю. Это просто роман, Жорж Санд.

Станкевич. Философия любви!

Любовь. Да, она говорит, что любовь – это высшее благо.

Станкевич. Возможно, во Франции. Кант говорит, что благие поступки совершаются только из чувства долга, а не по страсти или сильному влечению…

Любовь. Что же, хороший поступок не может быть совершен по любви?

Станкевич. В том смысле, что тогда он не дает нам морального превосходства. Потому что, в сущности, мы совершаем его для собственного удовольствия.

Любовь. Даже если это делает счастливым другого?

Станкевич. Последствия здесь не играют роли.

Любовь. А действовать из чувства долга, если это ведет к несчастью?..

Станкевич. Да, это нравственно.

Любовь (робко). В Германии, может быть…

Станкевич (настойчиво). У Канта человека судят только по его намерениям.

Любовь (все еще робко). Дурак тоже может действовать из лучших побуждений.

Станкевич (взрывается). И действует! Откуда мне было знать, что Натали Беер ошибочно истолкует мои намерения? Я говорил с ней только о философии!

Любовь достает маленький перочинный ножик и протягивает ему.

Любовь. Да, и надо быть дурой, чтобы повторить эту ошибку. Я нашла – вот. Это, кажется, ваш перочинный ножик.

Станкевич. Мой? Нет, это не мой.

Любовь. Как, разве вы не теряли такой?

Станкевич. Нет. (Пауза.) Возможно, мне бы стоило такой иметь.

Любовь. Может, возьмете…

Михаил врывается в комнату. На каждом плече у него по набитой сумке.

Михаил. Мы уезжаем!

Он вешает одну сумку на плечо Станкевича. В этот момент в комнату поспешно входят Татьяна, Александра и Варенька. Они говорят, перебивая друг друга, в то время как Михаил собирает свои книги со стола и нагружает ими Станкевича.

Варенька. Мишель – ну хоть раз в жизни…

Татьяна, Александра. Не уезжай, не уезжай! Что ты будешь делать? Мы уговорим отца…

Станкевич. Что случилось?

Михаил (Станкевичу). Dahin! Dahin! Lass uns ziehn![16]

Татьяна. Когда ты вернешься?

Михаил. Никогда! (Начинает тянуть за собой Станкевича к двери, которая ведет в сад.) Я велел Семену задержать почтовых – я еду в Москву!

Варвара тоже вбегает в комнату и присоединяется к общему беспорядку.

Варвара. Ты разбил отцу сердце! Когда приедешь в Москву, пойди к Пливе и закажи еще метр серого шелка – запомнил? – серого шелка!

Михаил, Станкевич, Варвара, Варенька, Татьяна, Александра и еще двое дворовых с вещами проходят через сад, под звук общих причитаний и упреков.