Сэр Гавейн первым делом убедился, что брат ранен неопасно, а затем снова бросил взгляд на небо. Увидел он, что солнце еще не достигло зенита, и преисполнился радости. Дело в том, что Гавейн родился утром, и сила его магическим образом увязывалась с дневным светилом: нарастала и убывала вместе с ним. Сейчас момент был подходящим, а посему сэр Гавейн без тени сомнений ринулся в бой. Сжав покрепче в руке копье, пустил он коня сначала рысью, затем легким галопом, а в конце и вовсе помчался быстрее ветра. Сэр Мархальт встретил его на полпути. Сшиблись неистовые рыцари, и оба копья угодили в самую середину вражеского щита. Не выдержало копье Гавейна — разлетелось на мелкие щепки, и рыцарь вместе с конем рухнул наземь.

Пока сэр Мархальт разворачивал своего скакуна, Гавейн успел подняться и теперь стоял, поджидая приближавшегося неприятеля — щит передвинут вперед, глаза гневно сверкают, а в руке пляшет меч.

— Сэр рыцарь! — окликнул он Мархальта. — Призываю вас тоже спешиться, дабы уравнять наши условия. В противном случае мне придется сначала убить вашего коня, а затем уж заняться вами. Результат будет тот же, но вы лишаетесь почетного выбора.

— Благодарю за совет, — усмехнулся Мархальт. — Я вижу, вы большой знаток по части рыцарского обхождения.

Он не спеша подъехал к дереву и, прислонив к стволу копье, спешился. Затем выбрал ветку потолще и аккуратно привязал к ней коня. Ослабил подпругу, проверил постромки щита, после достал меч из ножен и провел пальцем по режущей кромке. И все это он делал размеренно, неторопливо, а сэр Гавейн тем временем сгорал от нетерпения, поглядывая на небо. Солнце неотвратимо приближалось к своей высшей точке на небосклоне.

Мархальт наконец подготовился к бою и теперь приближался к противнику, прикрываясь щитом и выставив вперед меч. Обрадовался Гавейн и кинулся в нападение: он яростно теснил своего соперника, колол, рубил, стараясь поскорее закончить бой, пока его силы на подъеме. Однако Мархальт оказался опытным воином, и справиться с ним оказалось нелегко. Набычившись и загородившись щитом, он пережидал атаки Гавейна, а сам тем временем делал обманные движения и постепенно продвигался вперед.

— Куда вы так торопитесь, сэр рыцарь? — удивлялся он. — Ведь у нас впереди еще целый день!

Эти слова вывели Гавейна из себя (уж он-то знал, что времени у него в обрез). Он сделал молниеносный выпад в обход непрошибаемого Мархальтова щита и умудрился ранить того в бок. Правда, и сам получил колющий удар в бедро. Теперь оба рыцаря были ранены, но сдаваться не желали. Они кружили на месте в некоем подобии смертельной пляски и осыпали друг друга ударами.

— Я вижу, вы сильный человек, — сказал сэр Мархальт, — и с каждой минутой становитесь все сильнее. Только уж больно необдуманно вы тратите свои силы. Поберегите дыхание, сэр рыцарь, нам предстоит долгая схватка. А еще лучше остановиться и немного передохнуть.

Однако Гавейн с отчаянием следил за все укорачивающейся тенью и понимал, что время его истекает. А посему он даже мысли не допускал о какой-то передышке. Напротив, рыцарь усилил свой нажим: меч его так и мелькал в воздухе, уподобляясь блестящему маховику. Он вновь пустил кровь своему противнику и сам получил несколько легких ранений. Но уже чувствовал сэр Гавейн, что дыхания ему не хватает, а стремительные атаки не достигают цели. Раз за разом наносил он удары, но опытный Мархальт гасил их своим шитом. А тени уже совсем укоротились и метались прямо под ногами сражавшихся. Сэр Гавейн ощущал, как силы его пошли на убыль: руке не хватало былой твердости, легкие разрывались от напряжения, боевой кураж сменился глухим отчаянием, к тому же и раны давали о себе знать. Начал постепенно отступать Гавейн и перестраиваться на оборонительную тактику.

Мархальт же оставался свежим и полным сил. Он все так же медленно, но неуклонно продвигался вперед. В какой-то миг он неожиданно сделал резкий выпад и выбил щит из рук Гавейна. Теперь тот стоял беззащитный и открытый для удара. Не желая убивать юного рыцаря, Мархальт приостановил атаку. Он ждал, чтобы противник поднял свой щит и прикрылся им от неминуемой смерти. Но так и не дождался. Силы, казалось, внезапно покинули Гавейна — он стоял, безвольно опустив руки и покорно ожидая конца.

Сэр Мархальт подался назад, подозревая какую-то хитрую уловку. Затем, отойдя на безопасное расстояние в пятнадцать футов, он опустил свой меч и заговорил с соперником.

— Что произошло, юный сэр? — спросил он. — Совсем недавно мы с вами сражались на равных, и я мог бы поклясться, что в жизни не встречал такого искусного и отважного рыцаря, как вы. Однако ныне силы, похоже, покинули вас. Мне не составляет труда прямо сейчас, не откладывая, закончить бой. Но это стало бы простым убийством, а я себя никогда не причислял к убийцам. Коли желаете, мы можем на некоторое время прервать наш поединок, чтобы дать вам возможность восстановить силы. Но у меня к вам другое предложение, сэр. Меж нами нет серьезных обид, как и нет причины биться до победного конца. Ведь это всего лишь приключение! Как вы смотрите на то, чтобы заключить мир?

Сэр Гавейн ощутил сильнейшую радость.

— Я буду вам очень признателен, сэр рыцарь, — молвил он. — Вы самый благородный человек из всех, кого мне доводилось встречать. Я и сам бы сделал вам подобное предложение, если б не проигрывал столь безнадежно. Вы же — другое дело! В ваших устах такие слова выглядят проявлением не слабости, но рыцарской куртуазии. Я с благодарностью принимаю ваше предложение и объявляю мир между нами.

С этими словами сэр Гавейн сложил свой меч на землю, затем расшнуровал и снял с головы боевой шлем. Мархальт проделал то же самое, и оба рыцаря обнялись по-братски. Сэр Ивейн, наблюдавший за этой сценой со стороны, подошел ближе. Недавние поединщики помогли ему снять доспехи и наскоро перевязали рану. После этого сэр Мархальт пригласил всех в свое имение, располагавшееся неподалеку. А там уж сбежались верные слуги: одни принялись обмывать раны и накладывать целебные мази, а другие тем временем накрывали стол в пиршественной зале. После обеда рыцари остались сидеть за столом, попивая доброе вино и ведя неспешную дружескую беседу.

И тут сэр Гавейн решился задать опасный вопрос.

— Смотрю я на вас и одного не могу понять, дорогой сэр, — сказал он. — Как может такой честный и великодушный человек столь рьяно ненавидеть дам?

— Кто вам сказал, что я ненавижу дам? — удивился сэр Мархальт.

— Те самые девицы, которые измарали грязью ваш щит.

Рассмеялся Мархальт и сказал:

— Разве вам не доводилось наблюдать, как стоит выказать безразличие по отношению к одной конкретной девице, и она тут же ославит вас убежденным женоненавистником? Наверное, таким образом она тешит свое женское тщеславие, а заодно оскорбляет вас как мужчину.

— Вы хотите сказать, что с теми дамами — оскорбительницами вашего щита — приключилась подобная же история?

— О нет! Эти дамы вполне обоснованно могут претендовать на мою ненависть. Вот только не стоит тянуть за собой весь белый свет. Понимаете, существуют такие женщины, которые в глубине души сами ненавидят мужчин и завидуют их силе. Они охотно играют на наших слабостях и прибегают к различным фокусам, лишь бы нас погубить. Не останавливаются даже перед использованием черной магии! Вот таковы те дамы, которых вы видели. Подумайте сами, за что же их любить! Но что касается остальных женщин — как благородных, так и простого происхождения, — то я всегда готов им служить, как и подобает честному рыцарю. И то сказать, разве порядочная женщина станет так себя вести — марать грязью щит в отсутствие его владельца, выкрикивать незаслуженные оскорбления, а затем улепетывать, подобно перепуганной курице? Нет, такие особы не заслуживают нашего уважения, и я отношусь к ним соответственно. Но в то же время есть множество дам, которые засвидетельствуют вам, что я вовсе не женоненавистник.

После этого разговор перешел на более спокойные темы — обсуждали рыцарский этикет и различные приключения. Под конец сэр Ивейн сказал: