В это время Линда подошла к Ортеге, прошептала ему что-то на ухо, и эта пара в свою очередь покинула помещение рука об руку.
Палмер лежал в койке, продолжая чувствовать себя довольно скверно после происшедшего в кают-компании. Его каюта являлась уютным маленьким помещением, где кроме кровати имелись стол, шкаф и несколько полок, — как и во всех других каютах корабля.
День был утомительным. Чем дольше генерал находился между солариан, тем меньше он их понимал. В своем привычном мире они казались еще более странными и непонятными, чем на Олимпии.
Палмер потряс головой. “Может быть, они — банда гедонистов?” — подумал он.
Еще никогда в жизни Джей не видел подобного роскошного убранства космического корабля, а при выполнении такой важной миссии, как их, это казалось почти преступлением.
“Но, может быть, — подумал он, — я совсем не прав, оценивая их с этой точки зрения”.
Весь комфорт корабля был лишь одной из немногих деталей. Характер их взаимоотношений внутри группы, вот что занимало его больше всего. Иногда казалось, что это действительно одна большая семья. Но когда Джей вспоминал фразу: “…спать одному все время”. И этот вопрос о разнице между “нравиться” и “любить”.
Робин.
“Она так на меня смотрела… Будь я проклят, если это не приглашение. А Линго находился совсем рядом и, кажется, совсем не обратил на это внимания… а потом, вдруг, они стали вести себя совсем как супруги, которые давно уже живут вместе. Линда и Макс смотрели, смотрели друг на друга, а ушли каждый с другим партнером! Бессмыслица какая-то!”
Палмер, конечно, не был наивным мальчиком и не все ночи он проводил в одиночестве. Но в то же время у него никогда не было женщины, которая действительно что-то значила для него. Для него существовала четкая градация: либо супружеские отношения, либо случайные непродолжительные связи.
Но к какому типу можно отнести взаимоотношения этих двух? Как такое возможно?
И, однако, у солариан были, скорее всего, именно такие отношения — что-то среднее между постоянными и случайными. В обществе солариан должны были действовать какие-то правила, хотя бы правила вкуса, но Палмеру до сих пор не удалось и близко подойти к их пониманию.
Вся эта история была сплошным идиотизмом. “Я смог бы быстрее понять шестерых дуглариан, хотя это невозможно даже в принципе”, — подумал он устало. Путешествие обещало быть долгим.
Джей нерешительно остановился перед дверью кают-компании. Логически рассуждая, он понимал, что нет никакого резона не смотреть в глаза Линго и Робин, но он чувствовал, что это выше его сил.
Поколебавшись, он пожал плечами и вошел. Нечто вроде внезапной боли охватило все его тело и заставило вздрогнуть, когда Джей переступил порог комнаты. Все члены экипажа сгруппировались вокруг эллипсоидного стола в центре зала. Царил оживленный разговор, слышался смех. От них веяло ощущением дружбы и поддержки, братства и сердечности.
Палмер понял чувство, охватившее его при входе. Это было ощущение оторванности, одиночества, невозможности быть одним из них. Эти люди обладали чем-то. В них было что-то, что они поровну делили между собой, не становясь при этом рабами этого что-то, что позволяло им проводить долгие недели путешествия к Дуглаари в атмосфере доброжелательности, не тяготясь заботами и не прибегая к помощи грязного гедонизма.
У них были корни. Каждый из них имел корни в пятерых остальных, и Палмер интуитивно догадывался, что для этой шестерки любое место в Галактике может служить родным домом.
“Только у солдата, — подумал он с горечью, — никогда не бывает своего очага”.
— А, Джей! — заметил его Линго. — Это должно вас заинтересовать. Очень увлекательная игра. Идите сюда!
Палмер подошел к столу. Семь маленьких кучек того, что казалось окрашенным в различные цвета песком, располагались на столе. Сверху их прикрывал кусок прозрачного пластика.
— Что это? — спросил Джей.
— Стол для телекинеза, — ответила Робин. — Мало кто из людей обладает настоящим талантом в телепатии, вроде Макса и Линды. Но у каждого есть некоторые скрытые способности. Эта игра позволяет любому человеку испытать свои телепатические возможности.
— И как надо играть?
— Поверхность стола самым тщательным образом отполирована, — ответил ему Ортега. — Окрашенный песок состоит из мельчайших стальных шариков, отшлифованных столь гладко, что они имеют минимальное трение. Между прозрачным пластиком и поверхностью стола удален воздух. Таким образом трение о поверхность и сопротивление воздуха сведены до минимума. Каждый шарик, взятый отдельно, обладает очень маленькой массой. У меня, скажем, довольно средние способности в телепатии, но смотрите — сейчас я постараюсь воздействовать на кучку зеленого цвета.
Ортега перевел свой взгляд на поверхность стола и сосредоточился. Под удивленным взглядом Палмера “песок” в зеленой кучке пришел в движение. Она медленно превратилась сначала в плоский круг, а затем в неправильной формы кольцо. Мало-помалу контуры его стали изменяться, пока через несколько минут зеленые частички не сформировали две более или менее отчетливые буквы “P.O.”
— Неплохо для любителя, — заметил Макс. — Конечно, мы с Линдой делаем трюки и посложнее…
Кучка красного “песка” на столе внезапно пришла в движение, будто состояла из микроскопических насекомых, которые стали быстро расползаться по столу. Через несколько секунд на поверхности пылало алое сердце. Желтая кучка приняла форму стрелы и “пронзила” сердце. Некоторое число желтых шариков упали сверху на сердце и сформировали инициалы “МБ” и “ЛД”.
— О, ну это действительно…, — пробормотал Ортега, в досаде наморщив нос. Все засмеялись.
— Попробуйте теперь вы, Джей.
— Что вы! Не думаю, чтобы у меня получилось…
— Не бойтесь, вперед!
— Ну, ладно… что мне надо делать?
— Думайте только о “песке”, — сказал Ортега. — Попытайтесь поработать с голубым цветом.
Палмер пожал плечами и постарался сосредоточенно глядеть на кучку голубого “песка”. “Двигайтесь! Двигайтесь!.. — думал он. — Вперед, черт возьми, шевелитесь!”
Казалось, не произошло ничего существенного. Только несколько одиноких бусинок скатилось с вершины холмика к его краю. Палмер еще некоторое время усиленно напрягал свою мысль. Ему показалось, что на периферии кучки теперь было больше песчинок и сама она стала более плоской, чем вначале. Может быть, это ему только показалось, но…
— Отлично для первого раза! — воскликнула Робин и захлопала в ладоши, когда Палмер оторвал наконец свой уставший взгляд от стола.
— Действительно? — недоверчиво спросил он.
Робин ответила ему радостной улыбкой.
— Действительно, Джей. Большинство людей не могут с первой попытки передвинуть даже единственную песчинку. Быть может, среди нас оказался еще один скрытый телепат!
Палмер засмеялся как ребенок. Эти люди действительно интересовались им, с полной искренностью и сердечностью. Может быть…
— Может быть, мы недооценивали Конфедерацию столько лет, — сказал Ортега. — И эти планеты кишат скрытыми телепатами?
Тон был вполне дружеским, но ирония явно сквозила в его голосе, и Палмер почувствовал, как червь недоверия к этим замечательным существам вновь закопошился в нем. Вероятно, что-то промелькнуло на его лице, так как Робин участливо спросила его:
— Что-то не так?
— А… нет, ничего… Я пойду… почитаю что-нибудь. — Он покинул компанию и подошел к книжным полкам. Бродя без определенной цели между книжными рядами, Палмер продолжал чувствовать на себе их взгляды, хотя, казалось, они были полностью поглощены игрой. От этого генерал чувствовал себя еще более неуютно. Под их скрытыми взглядами он еще больше ощутил свою чужеродность всему, что его окружало. Но хуже всего было то, что каким-то образом эти взгляды говорили ему, что причина такой “чужеродности” таится, скорее всего, в нем самом.
Ему не спалось. Палмер сидел на краю кровати, смущенный и раздраженный одновременно. Солариане пытались предложить ему что-то, чего он не смог понять. Он чувствовал в глубине души, что большая часть его самого желала этого подарка, более того, страстно жаждала его. Палмер вырос и стал мужчиной в военизированном обществе, в цивилизации, имеющей в течение трех столетий лишь одну цель — война. Он был солдатом, и неплохим солдатом. Здесь ему было не в чем себя упрекнуть. Насколько помнит Джей, он никогда не думал о другой специальности. Он всегда знал, что будет военным. И вот, получается, что ему чего-то недостает, чего-то, о чем он раньше даже и не подозревал, пока не встретил этих странных людей, владеющих тем… что он еще никак не может сформулировать для себя.
