— Мы не стали вас поднимать, — мягко произнёс незнакомый голос за моей спиной. Я оглянулся, но не увидел никого. Голос доносился из небольшого динамика, вмонтированного в одну из стен.

— Кто вы?

— Мы не касались вас, — сказал голос, не слушая меня. Кажется, он был записан заранее. — Мы убрали тело нашей сотрудницы и вытерли кровь. Автомат ввёл вам питательную субстанцию. Вы носитель смертельной инфекции. Мы не можем больше контактировать с вами лично. Вы будете следовать нашим указаниям. Мы удовлетворим все ваши потребности. Вы ни в чем не будете нуждаться.

Я не мог поверить своим ушам и заговорил, сначала в меру спокойно, потом всё более и более озлобленно и, наконец, перешел на крик.

— Смертельной инфекции? Ваша… сотрудница? Мои потребности? Черт бы вас побрал, сейчас у меня одна потребность — вернуться домой к моей дочери! Она болеет…

Я вспомнил, чем болеет моя дочь и осёкся. Смертельная инфекция?

— Вы ни в чем не будете нуждаться, — повторил голос. — Мы предоставим вам технику для того, чтобы вы могли вести записи обо всём, что увидите. Вы пройдете по всем нашим локациям. Вы ни в чем не будете испытывать нужды и отправитесь домой после того, как пройдут все девять волн и будет готов ваш отчет.

— Мне надо… подумать, — сказал я, внезапно охрипнув. Мне показалось, что запах гниющей травы стал сильнее и меня снова вырвало, на этот раз насухую. Желудок судорожно сжимался в мучительных спазмах, горло разрывал сухой кашель, глаза начали слезиться.

— Мне надо воды, — прохрипел я.

В полу открылось небольшое отверстие, хотя слово "открылось" было не совсем подходящим. В сторону отъехала одна из кафельных плит, повалил густой дым с едким запахом, и оттуда выдвинулся стеклянный ящик. В нём оказались запечатанные бумажные пакеты с оранжево-зелёными логотипами "корпорации цветов".

— Вы ни в чем не будете нуждаться, — продолжал своё механический голос. — Мы позаботимся о вас.

— Пошли к черту, — пробормотал я, открывая ящик и вытаскивая пакеты. С трудом разорвав плотную бумагу, я извлёк оттуда жестяную бутылку без этикетки, два куска белого хлеба и холодную плоскую котлету. В бутылке оказалось ледяное молоко, которое я выпил залпом, не обращая внимания на мучительную боль в горле. Не стоило бы, конечно, пить молоко сразу после того, как опорожнил желудок, но тогда я не задумывался об этом. Стало немного полегче. Я бросил пустую бутылку в угол и прислонился к стене. Вентилятор на потолке продолжал беззвучно вращаться. Только сейчас я понял, что он не обдувал меня прохладным воздухом. Его лопасти не были слегка загнутыми. Почему? Я не знал.

— Вы ни в чем не будете… — начал голос, но тут же оборвался. На смену ему пришел другой более звонкий и пронзительный: — До следующей волны осталось семьдесят два часа. Пожалуйста, проследуйте в коридор для начала наблюдений.

Стена, за которой виднелись лестницы, ушла вверх, и я с удивлением обнаружил, что за ней не было никаких лестниц. Вместо них там оказался тёмный коридор с низким потолком. Я подумал немного, и отправился вперёд. Новый голос сопровождал меня.

— Мы позаботимся о вас, — говорил он с настойчивой любезностью. — Мы покажем вам всё то, что вам необходимо увидеть. Вы ни в чем не будете нуждаться.

— Заткнись, — буркнул я. Как ни странно, голос заткнулся.

Коридор, по которому я шел, оказался длинным, очень длинным. Справа и слева были небольшие окошки, затянутые плотной черной тканью. Несколько раз я подходил к ним и отодвигал ткань, и каждый раз за окнами был совершенно новый пейзаж. Иногда это был берег уже знакомого мне моря, иногда густой лес, не похожий ни на один виденный мною. Один раз я увидел за окном самого себя и только спустя несколько секунд понял, что смотрю в зеркало.

Много позже, оставшись в одиночестве, я долго размышлял над тем, каким необычайным зрением обладали дрэи. Возможно, они видят мир сразу в четырёх, а то и в пяти измерениях, недоступных нашему пониманию. Все их здания строились с учетом этих измерений, поэтому то, что видел за окном я, казалось мне совершенно абсурдным. Для существ, которые воспринимают мир немного под другим углом, это было совершенно нормально. Скорее всего, они и видели совершенно другое, нежели я.

Коридор сделал поворот и, сделав пару шагов, я оказался перед глухой стальной стеной. Голос молчал.

— Куда дальше? — мрачно спросил я. Ответа не было и я, вспомнив, как открывали стены мои провожатые, положил ладони на холодный металл. По рукам прошел лёгкий электрический разряд, и стена ушла вверх так быстро, что я еле удержался на ногах. Тут же мне пришлось прикрыть глаза руками от яркого света, хлынувшего в открывшийся проход. Я шагнул вперёд, и стена за спиной закрылась так же поспешно.

Когда мои глаза немного привыкли, я увидел, что нахожусь в обычном городском сквере, зажатом между высотных домов. Ярко светило предвечернее солнце, вверх тянулась сочная зелёная трава вперемешку с желтыми одуванчиками. На клумбах, сделанных из автомобильных покрышек, росли анютины глазки. На маленькой скамеечке возле подъезда сидела светловолосая девочка в красном шерстяном комбинезоне. В руках у неё был красный воздушный шарик. Комбинезон я узнал сразу и бросился к ребёнку со всех ног.

— Настя, Настя!

Я схватил дочь за плечи и хотел поднять, но мои пальцы проваливались в пустоту. Под комбинезоном ничего не было кроме проволочного каркаса, я держал в руках умело сделанную куклу с восковой головой и кистями рук. Верёвочка воздушного шарика, обмотанная вокруг рукава, развязалась и шарик медленно начал подниматься вверх. Я тупо провожал его взглядом, отмечая, как он взлетает всё выше и выше. Сначала над козырьком подъезда, потом над кустами, над деревьями, и, наконец, в небо. На высоте около двадцати метров шарик вдруг ударился об невидимую мне преграду и остановился. Я вскочил на ноги и задрал голову. Всё вдруг стало ясно. Не было никакого сквера, не было домов, травы и неба, затянутого облаками. Я находился в закрытом помещении, создававшем полную иллюзию обычного сквера в моём мире. И всё бы было в порядке, если бы только…

— Твари! Что вы сделали с моей дочерью?! Зачем эта кукла?!

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — ответил знакомый мне голос, почему-то напугав до чертиков. — Мы позаботимся о вас. Пожалуйста, сохраняйте…

— К черту спокойствие! — заорал я. — Что за комедия с моим ребёнком?! Откуда у вас её одежда?

— …спокойствие, — закончил голос. — Мы посчитали нужным полностью воспроизвести привычный мир для вашего полного погружения.

— Это моя дочь! Какие к дьяволу погружения?!

-. Мы ещё не до конца изучили степень привязанности людей к своим детям и могли поступить не совсем корректно. Корпорация цветов приносит вам свои извинения за причиненную вам моральную травму. Мы…

— К дьяволу, — повторил я. — Откуда одежда? Это её одежда?

— Мы скопировали привычные вам вещи, — терпеливо сказал голос. Я облегченно выдохнул.

— И что дальше?

— Оставайтесь в пределах модели, — после небольшой паузы прозвенел голос. — Не покидайте сквер Це. Осмотритесь как следует.

— Я уже осмотрелся, — отрезал я. — Дальше что?

— Осмотрелись? — удивился голос. — Тогда у нас к вам есть ряд вопросов.

— Спрашивайте.

— Модель кажется вам убедительной? Мы ничего не упустили? У вас имеются замечания? Возможно, что-то кажется вам непривычным?

Я задумался, а потом уверенно сказал:

— Цвета. Слишком… насыщенные, что ли. Взять хотя бы траву. Как будто её выкрасил сумасшедший художник. Небо ярче обычного. И запахи, вернее, их отсутствие. Запах цветов, травы, всё это есть. Но, судя по всему, это городской район. А я не чувствую ни запаха выхлопа, ни…

— Мы поняли, — быстро сказал голос. — Спасибо за сотрудничество, мы обязательно учтем ваши замечания. Что-нибудь ещё?

— Погодите-ка, — нахмурился я. — Вы, кажется, сказали, что процесс уже начался. Была первая волна. Какие могут быть замечания? Где вы будете их учитывать?