— Что? — почти закричал я, когда Ольга снова остановилась. Она посмотрела на меня с усмешкой.

— Потом будут изменения. Полное замещение всех биологических особей на биомеханических. Наш опыт показывает, что такие существа гораздо более выносливы и могут приносить большую пользу своим владельцам. В отличии от прирученных собирателей они живут гораздо дольше и не требуют особого ухода, потому как вполне самодостаточны. Когда-то дрэи создали будущее для своего народа — биомеханические тела, неподвластные ни времени, ни физическому воздействию. Но мы не учли, что подобное существование должно базироваться на аналогичной платформе, а жить бок о бок с обычными существами нам некомфортно. Мы живём медленно и долго, не зная процесса старения. Нам нужен совершенный мир, который будет изменяться в соответствии с нами, а не обгоняя нас. И мы сделаем такой мир на базе вашего, мы перестроим его по своему образу и подобию. А вы будете наблюдать за тем, чтобы всё шло в соответствии с нашими законами.

Ольга снова сняла очки, потёрла переносицу и добавила с трогательной заботой в голосе:

— Это не сложно. Вы будете наблюдать отсюда за течением процесса в перспективе и записывать увиденное в форме дневника. Нам останется только проанализировать текст и составить из него официальный отчет. Вы ознакомитесь с ним, поставите свою подпись и мы отправим вас домой.

— И сколько времени это займет?

— Около двух лет, — сказала Ольга. Поняв по моему лицу, что я в ужасе, она добавила: — Два наших года. В вашем мире пройдет не более суток.

— А сколько времени у меня будет там до ваших… изменений?

Ольга на секунду задумалась, по её красивому лицу прошла тень замешательства.

— Этого я вам сказать не могу. Всё зависит от того, как будет идти процесс. Мы никогда не проводили действий подобного масштаба и не можем даже предположить, как всё получится на самом деле. Мы создали макет вашего мира и для него вполне хватило используемой мощности, но учитывая то, что даже самый точный макет может давать погрешности, мы увеличили её втрое. На практике может не хватить и этого, однако мы не можем бесконечно увеличивать мощность без ущерба для нашего энергетического центра.

— Понятно, — по слогам сказал я, чуть наклонив голову вперёд и пытаясь собраться с мыслями. — А как вы это делаете?

— Простите? — Ольга взглянула на меня с недоумением. — Вы о чем?

— Я о вас. Ваша внешность. Ухоженная молодая женщина. Но я видел, как вы, вернее, один из вас, выглядите на самом деле. Так как вы это делаете? Это иллюзия, рассчитанная специально на человеческое зрение? Или вы контролируете мой разум, вызывая в нём видения того, что вам выгодно?

— Почти, — сказала Ольга металлическим голосом. — Страх действует против нас и против вас самих. Он разрушает и не даёт здраво мыслить. А нам необходима ваша разумность и здравомыслие. Только так мы можем достигнуть взаимопонимания. Мы научились принимать облик обычных человеческих существ, чтобы иметь возможность вербального и невербального общения на одном уровне. Без страха. Без паники.

— Так всё же, как вы это делаете? — насмешливо спросил я. Страха и в самом деле не было. В душе начала подниматься какая-то совершенно непонятная весёлость. — Иллюзия?

— Мы видим мир немного не так как вы, Игорь, — усмехнулась Ольга. — Вы видите в десятки, нет, в сотни раз меньше, чем видим мы. Не вдаваясь в долгие объяснения, скажу, что ваше зрение подобно калейдоскопу, ваш мозг складывает мир, основываясь на очень малой информации. Мы научились работать с тем, что вы видите и подгонять картинку под наиболее приемлемый для вас образ. Кроме того, мы работаем с человеческими воспоминаниями и заставляем, нет, помогаем вам увидеть тот облик, который подсознательно не может рассматриваться как угроза. Самый распространённый образ — это молодая женщина лет двадцати пяти-тридцати. У нас есть несколько юношей, рассчитанных на людей с особенностями психики. Но мы редко используем их.

— Значит я без особенностей, — хихикнул я. — Ну что ж, так тому и быть. А голос? Как вы подделываете голос? Тоже восприятие? Слуховая галлюцинация?

— Да, — кивнула Ольга. — Обычно мы используем голосовую базу того, с кем приходится непосредственно общаться. Мы копируем интонацию, тембр речи, некоторые повторяющиеся слова и словообороты. Людям проще общаться с теми, кто говорит также, как они. Это особенно удобно для телефонных переговоров.

— То есть, так сказать, втираетесь в доверие. Ясно. Но поверьте, я не собираюсь впадать в панику, увидев вас в истинном обличье. Я уже имел удовольствие вас наблюдать. А что касается доверия, то вам его от меня не добиться, как не старайтесь.

— Вы хотите видеть нас такими, как мы есть? — ошеломленно спросила Ольга. Трещина на её губах всё увеличивалась, с одного её края начала сочиться кровь. Я не выдержал:

— Что у вас со ртом?

Ольга вздрогнула и поднесла руки к губам.

— Слева, — пояснил я.

Она быстро нащупала трещинку и принялась энергично её тереть. На пальцах Ольги оставалась кровь, слишком жидкая для того, чтобы быть человеческой. В ход пошли ногти, и вскоре на месте нижней губы была сплошная кровоточащая рана.

— Прекратите! — крикнул я, не в силах на это смотреть. — Ради бога, хватит!

— Что это? — проговорила Ольга голосом, который никак не сочетался с её миловидным обликом. Это был голос машины — монотонный, безликий и немного резкий. Она тупо смотрела на собственные окровавленные пальцы. — Что это?

— Это кровь, — терпеливо сказал я. — Когда вы научились принимать наш облик, когда вы вынашивали планы захвата нашего мира, вы не изучили человеческую физиологию?

— Кровь, — повторила она, сжимая и разжимая пальцы.

— Кровь, — кивнул я, с трудом сдерживаясь от нервного смеха. — Красная, горячая и солёная. Плазма, лейкоциты, эритроциты и что-то ещё, что я всегда забываю.

— Кровь, — заворожено повторила Ольга.

— Ага, — издевательским тоном заявил я. — А что вместо крови у вас? Персиковый сок? Мартини? Гель для бритья?

Ольга издала слабый, очень слабый стон и слегка приоткрыла окровавленный рот. Я увидел два ряда мелких зубов и чуть сплюснутый язык бледно-розового цвета.

— Оболочка… не стабильна, — вяло проговорила Ольга. — Это не иллюзия, вернее, иллюзия не только для вас. Вживляясь в образ, мы…

Она не договорила. Кровь из раны на губе хлынула фонтаном, разбрызгивающимся во все стороны. Ольга попыталась зажать её руками, но кровь лилась и лилась из-под пальцев. Была она гораздо более жидкой, чем человеческая, в разы светлее и пахла перегнившей травой и прелыми листьями. Ольга рухнула на колени и забила руками по полу. Одна её нога наполовину выдернулась из туфли и я с ужасом увидел, что вся её пятка была сплошной кровоточащей раной. На другой ноге подломилась шпилька и из неё тоже капала кровь. Я наклонился и едва сдержал рвотный порыв — туфли не были надеты на ноги женщины, они на них росли.

— Мы создаём образ на базе собственного тела, — сказала Ольга. Её голос было сложно разобрать из-за сдавленного бульканья в горле. — Его повреждения вызывают необратимые последствия, проецирующиеся на реальное тело. Что со мной? Что вы сделали со мной?

Больше Ольга не сказала ничего. Нас с ней накрыла первая волна-передача "Амеко". Последним, что я увидел, был вентилятор, лопасти которого вращались с завораживающей быстротой. Я подумал, что у вентилятора есть определённое сходство с ветряной мельницей. Потом меня окутала мгла.

Я очнулся на стерильно чистом полу. О том, что ещё недавно здесь была разлита кровь, напоминал только густой запах, который только слегка заглушал запах хлорки и ещё какой-то химической дряни. Ещё немного крови было на моей одежде. Когда я встал на ноги, мне казалось, что мои лёгкие полны гниющей травы. Меня затошнило и на этот раз я не смог сдержаться. Меня рвало полупереварившимися сгустками чего-то тёмно-зелёного, и я был уверен, что не ел это за завтраком.