Во-первых, нет моего отца: в 43 года от цирроза печени скончался. Перед смертью, буквально за два дня, он впервые в жизни, наверное, очень серьезно и доходчиво сказал мне: «Напрасно, сынок, ты копируешь меня: видишь, куда загнали меня водка и табак… Трудно остановиться, по себе знаю, но ты попробуй, а?». После этого до самых поминок я не притрагивался к алкогольной заразе…

Дружок у меня был — Боря. Почудили мы, покуролесили пацанами. У него батя в тюрьме работал — всегда поддатый ходил и в заначке держал постоянно несколько бутылок. Заначку он в сарае держал, а мы выследили. Наверное, он тогда был в таком состоянии, что долго не замечал, как мы из его бутылок с помощью шприца порядочно этого пойла отливали в свои стаканы.

Дядя Костя, его отец, так возле заначки своей и умер — сердце отказало. А на могиле, уже после похорон, Боря торжественно пообещал отцу: «Что ты не допил, батя, я допью!» И — «допил»: захлебнулся в собственной блевотине в том же сарае. А было нам тогда по семнадцать лет…

На зоне грехи отмаливает Валерка Курлат. Мы с ним тоже с детства дружили. В тот день я с ним поддавал, да что-то помешало уйти вместе. А он забрался в гараж (на месте тех сараев!), укатил на машине хорошего нашего знакомого, посадил с собой двух хануриков, да в Осиновой Роще не вписался в поворот — умудрился аж три дерева «поймать». Сам покалечился, но жив остался, а те двое — насмерть. Про машину не говорю — восстановлению не подлежала…

В нашем доме жил Генка Бондарь. Заводной такой, веселый. «Искупался» в Петровском озере, на Петроградской стороне. Вытащили из воды уже синего, откачивать было бесполезно. Как потом выяснилось, перед купанием он высосал бутылку бормотухи…

Валя… Валечка голубоглазая. А ведь я в нее влюблен был еще в школе. Какой она была симпатичной! И очень быстро как-то превратилась в шлюху самого низкого пошиба… Из окошка она вылетела. Так и не выяснили — сама или помогли.

А еще Воробей Саня частенько к нашей компании пристраивался — тоже из нашего дома парень. По пьянке повесился. Жена денег на опохмелку не дала, так он решил ее попугать. И «попугал», потому что табурет сломался, когда он голову в петлю сунул. Жалко, талантливый был художник…

Не назвал я еще Юру-артиста, Леху-ремня, Саню-голубя, Нинку-сясю, дядю Володю-доминошника и многих других — только из нашего двора, кого водка и сигарета унесли навсегда из жизни.

Да, вот еще что: напротив дома пивнуха у нас была (теперь это кафе называется), так мы все через нее прошли. И столько жизней оставили!..»

Другая наша слушательница пишет:

«…Они незримо сидят за моим столом: мой отец, свекровь, первый муж, его сестра — добрейшая Алла, совсем еще юная, и, конечно, сынок Кирюша. Дружно мы жили, правда? Квартирка небольшая, все уживались как-то, почти всегда ужинали вместе, за одним столом.

Вы простите, что разменяла я ту квартиру — с другим мужем съехались, выменяв эту квартиру, которая кажется мне такой тесной, хотя вчетвером живем: я, муж и двое деток.

Сегодня, вот сейчас, я в вашем незримом кругу и пытаюсь разобраться: почему вы все так рано ушли? Ведь не было у нас пьянок. Так, иногда по рюмке-другой позволяли…

А как мы все любили поесть! Ты, добрейшая душа — папа, работая на мясокомбинате, каждый день приносил по несколько килограммов мяса. И не просто мяса, а лучших его частей. Анна Кирилловна, свекровушка моя, и ее дочь Алла целый день топтались у плиты, делая различные деликатесы, которые затем под телевизор поглощали мы в неимоверных количествах.

Ты, отец, никогда не жаловался на здоровье. Потому для всех нас было неожиданностью, когда однажды тебя увезли в больницу и врачи уже ничего не смогли сделать, констатировав общее заражение крови. Это теперь я понимаю: мы себя сами мясной казнью казнили. Да еще и никотиновой «прелестью», которой всех щедро «одаривали» свекровушка моя, папа и Толя мой незабвенный — мой муж. Вы оба как-то очень быстро убрались друг за другом от пустяковой, в общем-то, болезни — от гриппа, а врачи мне еще объяснили про всякие осложнения. Глупость все это: просто у вас организм был ослаблен из-за пожирания трупов. На сопротивление болезни энергии уже не осталось…

Потом, через полтора года, ушла, покинула и ты меня, добрейшая, незабвенная Алла, не давшая мне умереть, каким-то чудом поняв, что ли, про мясо! заставила меня есть каши, овощи, фрукты. А сама продолжала по инерции жарить, варить, парить мясные всякие запасы, которых, наверное, хватило бы еще очень надолго, если бы не отравился мой Кирюшка, за свои пять лет так и не познавший здоровой жизни, потому что чем только ни болел. Это я, я — убийца твоя. Внушала тебе: больше мяса съешь — здоровее будешь! Прости меня, милый, прости…

Ты последней покинула меня, Аллочка. Сказали — острый лейкоз… Я ходила в церковь, молилась Богу, спрашивала его- за какие прегрешения погибла моя семья? Не было ответа…

Сейчас, в моей новой семье не будет ни грамма этой трупной заразы. И сигареты, которые я запасла впрок тебе, Игорь (это мой муж), после написания этого сочинения вынесу на помойку. Пусть ты поскандалишь, позлишься на меня, может, даже напьешься по этому поводу — бывало у нас такое. Пусть. Я теперь знаю дорогу. И как бы ты ни сопротивлялся, направлю тебя по ней. Во имя наших детей, во имя тебя самого, дурень, во имя меня, наконец, ты обязательно пойдешь в «Оптималист», с которым я сроднилась так, будто уже давным-давно сюда хожу…

Не вернуть мне вас, дорогие мои, незримо сидящие рядом люди. Я одна уцелела — сподобил Господь. И теперь знаю, как и почему погибают такие хорошие люди. Обязательно буду помогать другим! наверное, для того и уберег меня Ты, Господи!»

Люди! Я ни одной строчки не изменил, разве что слова некоторые поправил, да и то незначительно. Уверен, что эта женщина обязательно станет преподавателем здорового образа жизни, сама будет вести такие занятия, спасать людей от нелепых смертей, которые они сами вызывают из-за невежества в вопросах питания, из-за приверженности скверным привычкам, позорным пристрастиям.

А вот еще часть одного из сочинений:

«…Остановился, огляделся… Страшно стало, потому что стольких сверстников нет моих! А какие талантливые были все! Я уж не говорю про Володю Высоцкого, Олега Даля, Гену Шпаликова (помните его знаменитую песню: «А я иду, шагаю по Москве»?). А Сергей Орлов? Чего стоят только такие его строки: «Его зарыли в шар земной.» Почему-то все связывают его смерть с фронтовыми ранами… Да сколько же можно прятаться от правды?! Легко было списывать социальную гибель людей на последствия минувшей войны. Теперь вот ссылаются на афганский синдром, появятся, помяните мои слова, и таджикский, и чеченский. Все это — западни для человеческих душ. Опять начнут списывать (и списывают уже!) гибель от пьянства на неустроенность души, возникшую в связи с событиями, участником которых был тот или иной человек…

Враки! Всё — враки! Идет планомерное уничтожение талантливых людей! Почему? Да потому, что талантливые люди способны приоткрыть глаза очень многим людям на истинное положение дел в практике организации спаивания, уничтожения собственного народа. Чтобы лишить нацию ориентиров на дальнейшее развитие, ставка делается на выбивание ученых, способных, предприимчивых людей. Это сейчас я сделал такое открытие для себя, а вам, уважаемый Юрий Александрович, я не очень-то вначале верил, когда вы про это говорили. Теперь и сам понял: истинная правда в том, что стремление уничтожить впереди идущих страны, заменить их на тех баранов, которые водят стада на бойню (знаете про это?), на сегодняшний день — важнейшая задача всех недругов — России, как за ее пределами, так и внутри государства Увы, пока они успешно справляются с этой задачей, сумели опоить, опутать, одурачить, подчинить себе все средства массовой информации, ставят в правительство угодных им людей и, конечно, неплохо сами наживаются на этом.

Вы очень верно делаете, проводя такие занятия, создавая клубы во всех уголках страны, выпуская свою печатную продукцию… Но как этого мало! Ах, как этого мало — во все колокола надо бить! Во все горло кричать, чтобы докричаться до сознания каждого: вас обманули, люди!