– Трудно поверить, что это так уж легко – наплевать на весьма приличное состояние, – сказал Артем, доставая фотографии из нагрудного кармана куртки, но пока что не показывая их Кристине.

– А что бы вы сделали? В суд подали? Я опять была беременна, и без всего этого существовала угроза выкидыша…

Он положил перед ней фотографии:

– Кто это?

Кристина взяла их и, разумеется, удивилась:

– Алина?!. Откуда?..

– Оттуда, откуда мы приехали, – хмыкнул Вовчик.

Артем смотрел на эту женщину, медленно закипая. Ну, есть такая категория людей-страусов: лишь бы у них были во всем порядок и удача, они предпочитают тихое, ровное течение жизни. Если же что-то выбивает их из привычного ритма, у них появляется выражение плаксивости и муки на лице. Очень неприятная порода, поэтому он безжалостно начал выбивать ее из этого привычного ритма:

– Ваша сестра осталась жива, она вовсе не пропала. Ваш муж Григорий ездил не только за телами ваших родителей, но и за Алиной. В ночь убийства ее изнасиловали, ударили по голове, она потеряла сознание и попала в больницу. Есть все основания для подозрения, что именно ваш муж организовал разбойное нападение на ваших родителей! Уже здесь нам стало известно – мы документы кое-какие подняли, – что ваш отец переписал все свое имущество на Алину, не оставив вам ни кирпича, ни шкурки! Но не вы лично тому виной, а ваш Гриша. Потому что ваш отец обнаружил махинации, проводившиеся со шкурами, выявил подделки: их иссекали бритвами и растягивали, увеличивали в размерах, через фирмы вашего отца отмывали деньги… в общем, они хорошо потрудились, а ответить бы за их преступления пришлось вашему отцу. В общем, он ехал к вам, чтобы выкинуть Гришу с производства и открыть вам глаза.

– Это неправда… – промямлила она.

Вот-вот, подобные люди перед лицом суровой правды только теряются и мямлят. Артем не пожалел ее:

– Правда! Он не пришел тогда домой ночевать! Где сейчас ваш муж, как думаете?

– Уехал на базу, там выращивают норок…

– Он задержан и находится в СИЗО.

– Как! Нет…

– Почему вы не спрашиваете, что с вашей сестрой?

– А что с ней?

– При ней во второй раз уже убили человека, собирались убить и ее, она в плохом состоянии! И если не помочь этой девочке, вашей родной сестре, – особо подчеркнул он, – то она останется инвалидом на всю голову. Вижу, вас не очень-то судьба сестры интересует, вы думаете о муже. Тогда вот вам на закуску! Ваша сестра вступила в права наследования, только сделать ничего со своим наследством она не могла. Дождавшись, когда она стала совершеннолетней, стало быть, получила право распоряжаться своим имуществом, ее обманным путем заставили принести в дар все, что она имела, одному негодяю, которому и продал вашу сестру ваш Гриша.

– Продал?!

– Продал! И светит ему… Короче, вам лучше подыскать себе другого мужа. Вот такая история. Теперь думайте, как вам быть, что делать. До свидания!

На улице Артем и Вовчик дружно закурили, посмотрели в окно – Кристина сидела как прибитая.

– Пусть думает, дура! – злобно процедил Артем и поднес телефон к уху: – София? Мы едем домой, жди… У Вовки, конечно, пока у него…

Анфиса открыла глаза. Она лежала на кровати, в комнате с лепниной на потолке, которую она никогда прежде не видела. Девушка повернула голову – и обстановка незнакомая, а как она очутилась здесь, горничная не помнила. Она сосредоточилась, вспоминая, что было до этого. Имея не только здоровое тело, но и дух, Анфиса живо восстановила в памяти произошедшее. Конечно, она испугалась, так как поняла, что изрядно переиграла и попалась в ловушку, а с барыней-то они не оговорили такого поворота событий! Теперь ей следовало полагаться лишь на саму себя.

Она приподнялась на локтях, обшарила взглядом комнату – вон окно, надо бы выглянуть в него и хоть примерно определить, где она находится. Но тут послышались быстрые шаги за дверью, и Анфиса упала обратно на подушки, решив покуда «не приходить в себя». Кто вошел, она, разумеется, не видела, но услышала шуршание юбок – ей ли, горничной, не узнать этот характерный хруст и скольжение ткани? Затем она почувствовала, что к кровати подошли… Никогда она не думала, что в подобных обстоятельствах, когда у нее появилось четкое понимание, кто стоит рядом (явно не друзья), ей страстно захочется поглядеть на них. Анфиса сосредоточилась на мизинце своей ноги, как ее учил Евстафий Неонилович: «Волнение ли, страх ли перед публикой, иные чувства, мешающие твоей свободе, – а ты о мизинце своем думай. Или подожми его, коль в обувке стоишь. Сие невозможно, не захочет он поджиматься, но ты все поджимай, туда и уйдет твой страх». Конечно, он говорил о сцене… Отчего же не попробовать и в жизни?

На кровать кто-то присел, взял Анфису за руку, после чего Изольда кому-то сказала:

– Она спит еще. Крепко спит – пульс ровный.

– Зачем ты привезла ее сюда? – проскрипел пожилой женский голос, и от звуков его у Анфисы по коже пробежал острый холодок.

– Отчего ж было не привезти, коль удача сама к нам шла? – заворковала Изольда. – Нельзя упускать такой шанс!

– Ты о ней ничего не знаешь.

– Довольно и того, что я знаю. Видели бы вы, как бездарно она расходовала деньги, не говорили бы, что ее надо еще получше узнать! Покупала все подряд, не задумываясь, нужна ли ей эта вещь или нет. Как с цепи сорвалась, что характерно для тех, кто ничего прежде не имел и вдруг сказочно разбогател. К тому же она глупа, матушка, выболтала мне все о себе.

– Дело сделано, поздно тебя ругать. – Голос женщины прозвучал недовольно. – Но ты должна была посоветоваться со мной!

– Да перестаньте, она уже у нас, и отсюда ей не выбраться.

Обе ушли, но Анфиса открыла глаза, только четко ощутив: здесь уже никого нет. Что же это значит – «отсюда ей не выбраться»? Куда она попала?! Анфиса подхватилась с кровати и ринулась к окну, осторожно выглянула в него. Внизу – сад, более ничего. Окна были забиты гвоздями, значит, отсюда ей действительно не выбраться.

До города они добрались благополучно. Марго раскусила Медьери: он не рискнул превратить ее в живой труп, потому что его сразу же разоблачили бы, ведь она открыто уехала с ним, это видели слуги. Около ворот их дожидался Пискунов, сообщивший, что ее требует к себе Зыбин. Кто же станет медлить, услышав слово «требует»? Но как ей быть – Ласточка-то захромала. Медьери и тут ее выручил, предложил отправиться к Зыбину верхом на лошади своего слуги, а Ласточку пока полечат у него, здесь, так как с ним вместе сюда приехал прекрасный ветеринар. Не заходя в дом, не переодевшись, Марго поскакала в полицию, где ее ждал большущий сюрприз.

Зыбин повел графиню к арестантской, безмерно чему-то радуясь, что само по себе было просто невероятно:

– Ей-богу, я уж не чаял вас дождаться, сударыня! Ведь нельзя же столько времени в неведении пребывать! Вы знавали Элизу Алексеевну, только вы и можете сказать – она это или не она?

– Я волнуюсь. – Марго непроизвольно схватилась обеими руками за грудь, медленно, глубоко втянула носом воздух. – Случай такой… небывалый!

– Умоляю вас, сударыня, покамест отложите все волнения, – разволновался и Зыбин, – чтоб не ошибиться. Девица – вовсе не призрак, она натуральна, из плоти состоит… Открывай, каналья! – рявкнул он на часового.

Все равно Марго не верилось, что девушка жива, оттого вместо радостных ощущений к горлу ее подступил комок ужаса. Подойдя к решетке и увидев настоящую Элизу, она едва не упала в обморок. Еле слышно она вымолвила:

– Элиз!

Закинув ногу на ногу, девушка болтала ступней, услышав свое имя, она повернула голову и уставилась на графиню спокойно-равнодушным взглядом. Не узнала Марго! Или притворилась, будто не узнала?

– Элиз, это я, Марго… – продолжила графиня, трепеща и волнуясь. – Тебя оплакивают maman с papa… Они очень страдали… и… и будут рады видеть тебя живой… Элиз, скажи мне что-нибудь.