– За что?! – вскрикнула Лиза, испугавшись не на шутку.

– За то, что прятала его. За то, что знаешь слишком много. Они ведь не будут вдаваться в подробности, что тебе известно. Раз прятала, значит, в курсе его дел.

– Каких дел? Я не видела его давно…

– Скажи, Вероника от него? – вдруг спросил он.

Лиза потупилась, чувствуя, как краска заливает лицо, но пролепетала:

– Почему ты так решил?

– Жалости в твоих глазах было слишком много, когда смотрела на него.

– Это еще ни о чем не говорит…

– Мне говорит о многом, – отрезал он и направился к двери.

– Андрей, – кинулась к нему Лиза, схватила за тулуп и уткнулась лбом в его грудь. – Пожалуйста, не бросай меня с ним. Между нами ничего нет… и не может быть. Пусть он встанет на ноги, тогда я прогоню его. Андрей…

Он взял в ладони ее лицо, заглянул в глаза, словно проверял, правду она говорит или врет. Потом по-дружески обнял и сказал:

– Я не собирался тебя бросать, Лиза, всего лишь хочу взглянуть на этого… в бане. Пойдем посмотрим вместе.

Они вернулись в парную, где лежал Черкесов. В себя он не пришел. Андрей осмотрел его, признаков обморожения не обнаружил и повернулся к Лизе:

– Топи баню. Этого козла согреть следует, иначе окочурится.

Через час в бане было жарко. Андрей выставил Лизу, разделся сам и раздел Черкесова. Причем не церемонился, ворочая его. Наконец привел Василия Романовича в чувство, хлеща нещадно веником и приговаривая:

– Чтоб ты пропал, чиновничье отродье. Вот тебе! Получай!

Черкесов повел соловыми глазами и промямлил:

– Где я?

– В бане! – зло хлестанул его веником Андрей.

– Больно… Ты кто?

– Дед Пихто, – шмыгнув носом, отозвался Андрей. – Садись!

С трудом Черкесов сел, не соображая вообще ничего, даже забыв, что на него покушались и что в Ростове его ограбили менты, вдобавок избив до полусмерти. Он сейчас ничего не помнил, только бессознательно боялся всего на свете, особенно голого незнакомца с веником и с неприятным шрамом на лице. Андрей окатил его холодной водой из ведра, и Черкесов задохнулся, упал на полок. Постучалась Лиза, сразу же в щель просунула простыни, полотенца и закрыла дверь. Андрей набросил на Черкесова простыню, другой обернул себя вокруг бедер и вышел к Лизе в предбанник. Она обеспокоенно спросила:

– Может, его в дом перенести?

– Обойдется! – гаркнул Андрей. – Тащи матрас, кидай на пол. Здесь поспит.

Вскоре ложе было готово. Андрей взвалил Черкесова на плечо и перенес его из парной в предбанник, бросил на матрас безвольное тело. Быстро оделся, поглядывая с неприязнью на лежащий полутруп, затем укрыл его одеялом и пошел в дом.

Но Лиза не дала ему раздеться и выпить после бани хотя бы чайку. Она накинула на себя фуфайку и платок, велела идти за ней. Они пришли в дом отца Черкесова, стоявший открытым. Осмотрев дом, остатки еды на столе, гору окурков в тарелке, кровать и ведро с обгоревшими головешками, повертев в руках пистолет и стопку бумаг, тоже лежавших на столе, он выдал резюме:

– Значит, Черкесов жил здесь несколько дней. Ну и свинарник развел! Несправедливо людей называют свиньями. У свиньи есть место, где она ест, место, где спит, и место, где испражняется. А тут… человеком надо оставаться в любых ситуациях.

– Пойдем отсюда, – потянула его за рукав Лиза.

Она поставила на стол коньяк, недопитый в новогоднюю ночь, и закуски. Андрей осушил полстакана, закусил скромно и стал собираться. Лиза сидела как на иголках, полная самых разных мыслей и сомнений. Неизвестно откуда взялось у нее чувство вины перед Андреем, будто втравила она его в скверную историю. С другой стороны, беспокоила перемена в Андрее, а связывала Лиза ее с появлением Черкесова, который свалился, как кирпич на голову. В-третьих, не проходило волнение после поцелуев в предбаннике – значит, Андрей действительно увлекся ею, а появление Черкесова может оттолкнуть его. Маленький эпизод в бане вдруг возродил в Лизе мечты о счастье. И стало беспокойно на сердце. Однажды такие мечты пошли прахом, а в душе на долгие годы поселилась обида. Лизе не хотелось стать для Андрея чем-то временным и снова попасть на языки всей деревни. И четвертым, перевесившим сомнения, был страх – она боялась, что сейчас Андрей уйдет и… навсегда. Неужели Черкесов разрушит то, что не успело еще начаться, а было так близко? И Лиза приняла решение – подошла к Андрею, взялась за шарф на его шее и тихо произнесла всего одно слово:

– Останься.

– Не сегодня, – хмуро буркнул тот в ответ. – Если я останусь сегодня, ты будешь думать, что я взял плату с тебя. Не хочу так. Да и ты не хочешь, я же вижу.

– Андрюша, зачем я тебе нужна? Столько девчонок, ты богатый…

– Ха-ха, – коротко и грустно хохотнул он. – Богатый спит у тебя в бане. А я всего-навсего крестьянин с немалыми долгами на плечах. Лиза, я очень этого хотел… совсем недавно… но сегодня… нет. Это должно быть по-другому, потому что иначе у нас все пойдет не так… До свидания.

На прощание он лишь коснулся губами ее губ. Поцелуй получился братский. Наверное, Андрей прав, и Лиза не готова. Однако краска стыда залила ее лицо, будто она сделала Андрею неприличное предложение. Собственно, так оно и было.

Черкесов спал два последующих дня, редко просыпаясь. Лиза приносила ему еду, он ел, но только потому, что знал: надо поесть. Из предбанника, который остыл, он перебрался в парную, где тепло еще держалось.

Андрей не появлялся, и Лиза подумала, что все же он обиделся на нее. И откуда взялся Черкесов! Однажды, давным-давно, у них был кратковременный роман, когда Черкесов приехал к отцу, а Лиза гостила у деда. Он умело ухаживал, вскружил ей голову, потом уехал, не попрощавшись. А когда они встретились в городе, сделал вид, что не знает ее, или действительно не узнал… неважно. Все в прошлом, от которого остался лишь неприятный отголосок, не более. Дело-то в другом: не поломает ли он Лизе дальнейшую жизнь? Вот – стоило только появиться Черкесову, Андрей исчез. Как ни отгоняла Лиза от себя мысли, что она не пара Андрею, а где-то в глубине ее души робко подавала голос надежда. Кажется, Черкесов приносит ей несчастье. Но было и жаль его, не приспособленного к жизни, не умеющего даже приготовить себе еду, о чем говорил кавардак в доме его отца. Как же такого выгонять?

А Черкесов окреп за это время не только телом, но и духом. Безусловно, он не ожидал встретить Лизу, не ожидал, что она проявит великодушие, приютив его, пусть и в бане. Небольшая интрижка, случившаяся между ними несколько лет назад, в его памяти не оставила и следа, как не оставляли его другие связи. Василий был мужчина завидный, непохожий на номенклатурных работников, лица которых как на подбор – черствые, тупые. Он умел носить костюмы, вовсе не выглядел чучелом, обряженным в одежду от Версаче. И поговорить умеет, и материально хорошо обеспечен. Многие женщины сами лезли к нему в постель, а кто же откажется от удовольствий? Сейчас, попав к Лизе, он припомнил, что поступил с ней нехорошо, но ведь это же она была влюблена в него, а он тогда лишь принял ее любовь. С кем не бывает! Короче, совесть Черкесова мучила недолго, ведь существуют более серьезные проблемы, чем совесть.

Он понял, что так жить не хочет – вечно прятаться, поэтому занялся главным: стал старательно размышлять, какая сволочь решилась его убить. Он неустанно думал только об этом, ворочаясь на твердом ложе. Его обуревали то ненависть, то отчаяние, что ничего не получится и все равно его достанут. Но потом снова жажда жить побеждала, и Василий Романович перебирал в памяти знакомых, способных пойти на убийство. И пришел к парадоксальному выводу: он не знал хорошо ни одного из своих знакомых. Пил с ними, играл в карты до утра, решал дела, по бабам ходил, определил для себя круг друзей и недругов, а знать по-настоящему никого из них не знал и, что у тех на уме – понятия не имел. Да и не интересовался он внутренним миром окружавших его людей. Выходило, что заказать его в принципе мог любой. Как искать главного врага среди всех этих чужих ему людей? Одно ясно: если не найдет он, найдут его. А жить ему хотелось так же, как раньше, – вольготно и почти беззаботно. Не прозябать – жить.