Гурова вспыхнула.

– Ну и вопросики у тебя.

– Отвечай.

– Не буду.

– Мне было семь лет, когда у соседки по лестничной клетке погиб сын Сашка. После похорон прошло два года, и однажды наша почтальонша, принеся старушке пенсию, обмолвилась о парне, имеющем поразительное сходство с Александром. По ее словам, она заприметила его у здания почты в девять утра, а потом встретила в одиннадцать. Соседка, как была в домашнем халате и тапочках, побежала на почту. Позже ей вызывали «Скорую помощь» – она пять часов металась по району в поисках парня, похожего на покойного сына.

– Зачем ты рассказала мне эту историю?

– Затем. Я талдычила Вере о якобы живом Денисе, намекнула, что она может его догнать, а Горбачева бросилась в спальню, дрожа как осиновый лист. Ей не нужен живой Денис, так же как Анастасии не нужен живой Илья. Наш спектакль прошел на ура, только вот жаль, что, кроме меня, о причастности дамочек к убийству не знает ни одна живая душа. Как их расколоть, Машка, как?

– Я в таких делах полная профанка.

– Должен же быть способ.

Копейкина терпеть не могла моментов собственного бессилия. Сейчас она больше всего походила на собаку, которая, став свидетелем убийства, в силу незнания человеческой речи не имеет возможности оповестить окружающих об увиденном преступлении.

– Не знаю как, но я выведу убийц на чистую воду. Верь мне, Машка, справедливость восторжествует.

За две недели до Нового года Розалия Станиславовна потащила домочадцев в торговый центр. Предвкушая многочасовое шатание по огромному комплексу, свекровь злорадно ухмылялась.

– Нет ничего лучше, чем предпраздничный шопинг в компании членов семьи.

Ката с Наткой переглянулись. Если бы им предстояло выбирать между поездкой в магазин и добровольным заходом в клетку с тигром, обе, не задумываясь, шагнули бы к свирепому хищнику. Несомненно, шопинг – дело хорошее, но только в том случае, если поблизости нет Розалии. Она способна бродить по многочисленным бутикам целую вечность. А в ювелирном Розалия Станиславовна вообще готова дневать и ночевать.

У вращающихся дверей торгового центра Наталья воскликнула:

– Боюсь я их до коликов, того и гляди выйти не успеешь.

Фыркнув, Розалия поправила прическу.

– Девочки, заходим.

Частенько наши страхи и опасения воплощаются в жизнь. Сегодня было суждено воплотиться страху Натки. Ступив на проезжающую площадку, Натали зажмурилась, и как следствие, в тот момент, когда свекровь с Катариной вошли в торговый центр, Ната поехала дальше.

Услышав ее крик, Ката обернулась.

– Розалия Станиславовна, Ната осталась на улице.

Свекровь покрутила пальцем у виска.

– Заходи снова, идиотка! Не позорь меня перед людьми. – Она соблазнительно улыбнулась накачанному охраннику.

Наталья предприняла вторую попытку. И вот она уже готовится сделать шаг, чтобы присоединиться к компании, как дверь-вертушка ни с того ни с сего остановилась.

– Ай! Уй! Эй! Выпустите меня отсюда! Ката, Розалия Станиславовна, помогите.

– Урою паразитку! – Свекровь подошла к стеклянной конструкции.

– Только ты, самая кретинистая из кретинок, могла умудриться застрять при входе в торговый центр.

– Я не виновата. Вон дядечка тоже застрял.

Тучный господин, планировавший покинуть магазин, был заточен в прозрачный плен при выходе.

Ката обратилась к охраннику.

– Что делать?

Тот невозмутимо отчеканил:

– Ждите, сейчас придет человек.

Нагрузка на вторую вертушку возросла. Розалия негодовала.

– Ката, хрен с ней, пусть торчит здесь, пошли в ювелирный.

– Нет! Не уходите, мне страшно! Ката, не оставляй меня.

– Товарищ охранник, у вас в кобуре настоящее оружие?

Мужик вопросительно посмотрел на Розалию.

– Да.

– Можно вас попросить об одолжении?

– Слушаю.

– Пристрелите ту орущую бабу. Всем нам, включая и вас, станет намного легче.

Ко входу спешил плотного сложения мужичок с металлическим чемоданчиком. Катка не успела опомниться, как низкорослый типчик, оставив чемодан в метре от двери, со всей дури долбанул ногой по прочному стеклу.

Дверь заработала. Наталья наконец оказалась внутри, а Копейкина ломала голову, задаваясь вопросом: для чего мужичок притащил с собой чемоданчик, если с неполадкой справился при помощи мощного удара?

В ювелирном бутике свекровь зацокала языком.

– Вау! Какие серьги! Кому-то необходимо сделать новогодний подарок, – она нагло уставилась на Катку.

– А у меня скоро день рождения, – пропищала Наталья.

Розалия Станиславовна скривилась:

– Ой, как ты сейчас некрасиво поступила. Ой, как мне за тебя стыдно. Ой-ой-ой! Напоминать в ювелирном о своем дне рождении – жуткое бескультурье. Напрашиваясь на подарок, ты...

– Да я просто...

– Позор на твою голову. Во-первых, мы с Катой прекрасно помним о твоем дне рождении, а во-вторых... а когда ты родилась?

– Второго января.

– А ведешь себя так, будто родилась первого. Пристыдись. Кстати, Ката, детка, ты не хочешь подарить мне на Новый год серьги?

– Не хочу.

Розалия надула губы. В отместку она проторчала в ювелирном ни много ни мало – полтора часа.

Еще через полтора часа Копейкиной хотелось умереть. Ноги гудели, спина взмокла, голова напоминала шар, набитый ватой.

Переступив порог второго – о боже! – только второго по счету бутика, Розалия поразилась разнообразию всевозможных вещичек. Носясь по пятидесятиметровому помещению, свекровь не переставала тараторить:

– Катка, посмотри какая прелесть – керамическая лягушка. Давай купим Наташке?

– Зачем мне лягушка?

– Будешь с ней разговаривать. Посмотри в ее умные глаза, того и гляди заговорит.

– Неудачный выбор, – вставила Копейкина. – Как вам нравится кошелек из змеиной кожи?

– Ужас!

– Почему?

– Для чего ей кошелек, тем более из змеи. Она боится их до беспамятства.

– Я боюсь живых змей, – подала голос Ната.

– Помолчи, сначала подарок должен понравиться мне, и лишь тогда мы купим его тебе.

Бесподобное заявление. А если свекрови ничего не приглянется, что прикажете дарить Наташке?

– Ката, не стой как идиотка в диспансере, дуй сюда, смотри, какие шкатулки. Улет! А эта инкрустирована камнями, ты глянь, от настоящих не отличить. Я ее беру!

– Наташке?

– Нет, для себя, буду держать в ней драгоценности, и ту лягушку обязательно куплю.

Минуту спустя свекровь орала:

– Катка, чтоб тебе пусто было, посмотри на это чудо! – Розалия таращилась на чучело белого аиста. – Я о таком всю жизнь мечтала, все сорок три года.

– Розалия Станиславовна, опомнитесь, зачем вам аист?

Свекрища уже неслась к продавщице.

– Женщина, сколько стоит тот бесподобный аист?

Услышав, что кто-то интересуется чучелом, продавщица мгновенно оживилась. А как же иначе, ведь, кроме этой размалеванной дамочки на высоченных шпильках, ни один идиот не обращал внимания на мумию пернатого.

– У вас отменный вкус, сразу видно, человек разбирается в прекрасном.

– Ну, этого у меня не отнять.

– Аист украсит интерьер вашего жилища...

– Вы не сказали, сколько стоит это великолепие?

Продавщица потупила взор.

– Две тысячи.

– О!.. Катка, почти даром, я его покупаю.

– Долларов, – нехотя выдавила хозяйка сувенирной лавки.

Розалия округлила глаза.

– Долларов? Трупешник в перьях стоит две тысячи зеленых? Холера на тебя!

– Но он впишется в интерьер...

– За два куска баксов я кого угодно впишу в интерьер.

– Значит, покупать не будете?

– Разумеется, нет. А тот павлин на сколько потянет?

– Тысяча восемьсот.

– Безвкусица! А кошечка, которая стоит у вас на прилавке?

– Она живая.

Свекровь сникла.

– И как вам в голову пришло торговать чучелами? Да ни один нормальный человек не согласится поставить в квартиру труп птицы.