– Значит, располагаете адресом?

– Разумеется.

– Давайте.

Геннадий усмехнулся.

– Что давать?

– Адрес, конечно же.

– Ох ты, какая шустрая. Димка тебе кто?

– Никто.

– А зачем понадобился?

– Это допрос?

– Скорее пародия на допрос.

– Отказываетесь помочь ближнему?

– Да ни боже мой, просто пытаюсь понять, зачем тебе нужен Димка? Слушай, – глазки Геннадия сделались масляными, – между вами что-то было? Я угадал?

– Гена...

– Ладно-ладно, это шутка. Адрес я тебе дам и телефончиком поделюсь, только ты зря потратишь время на поиски мальчика с пальчик.

– Почему напрасно?

– Димкин сотовый молчит. Десятый день не могу до парня дозвониться. Здесь одна работенка подвернулась, для Димона самое то, а он как в воду канул.

– А домой съездить не пробовали?

– Гиблая затея. Димка хоть и прописан у родителей, но фактически проживает в другом месте. Вторым адресом я не располагаю, а интересоваться у его матери... увольте. Дамочка как с цепи сорвалась, вешает трубку, не желает разговаривать.

– На щите Дмитрий стоит в зеленом колпаке с колокольчиками, так было задумано изначально или...

– Или. Димкина затея. Колпак принадлежит ему, мы посчитали, так будет прикольней, вот и сфоткал его в образе доброго гнома.

«Так уж и доброго».

– Диктуйте адрес.

Получив от Геннадия новую ниточку, Катарина не замедлила отправиться на улицу Твардовского.

Фотограф не лукавил, мать Дмитрия, к слову сказать, женщина нормального роста, услышав, что Катка разыскивает сына, моментально втащила ее в тесную прихожку.

– Ах, тебе Димку подавай? А может, сразу квартирку на вас, негодников, переписать? Бесстыдница! Как не совестно сюда заявляться!

– Простите...

– Не прощу! Сколько вас там у подъезда тусуется? Десятки? Сотни? Тысячи? До каких пор звонками донимать будете, сколько можно душу бедной девочки травить? Нет его, нет, паразита. А если появится, собственными руками придушу окаянного. Не посмотрю, что сын родной.

– Я вас не понимаю.

Тетка схватила Катку за руку.

– Не понимаешь, тогда иди и взгляни в глаза Лильки. Пока вы там наслаждаетесь всеми прелестями жизни, Лилек с ума сходит от отчаяния.

В маленькой комнатке на старом диване сидела хрупкая, болезненного вида девушка.

Одного беглого взгляда на нее было достаточно, чтобы понять – недели через две Лиля станет матерью.

– Вот, Лилек, полюбуйся, – бушевала мамаша лилипута. – Новая баба приперлась. Димку спрашивает.

Лиля отвернулась к окну.

– Жанна Тимофеевна, не наступайте на больную мозоль. Зачем вы ее сюда привели? Пусть уйдет. Уходите... уходите все, я никого не хочу видеть.

– Лиль, так я же как лучше хочу.

– Лучше уже не будет... никогда не будет.

В прихожей Катарина попыталась объяснить, что знает Дмитрия заочно, и вероятно, произошла нелепая ошибка.

– Ошибкой было рожать на свет божий этого пакостника. В детстве от него спасу не было, одни расстройства, в школе постоянно за него краснела, из института выперли... До тридцати трех лет дожил, а в голове ветер гуляет.

– Лиля Дмитрию кем приходится?

– Женой, – выдохнула Жанна Тимофеевна.

– Не может быть!

– Может-может, ты не гляди, что он ростом мал, бабы за ним табуном бегают. Обрюхатил Лильку, женился, а теперь след простыл. Свиристелки каждый день трезвонят, Димку к телефону зовут, под окнами дежурят, подъезд весь изрисовали художницы фиговы.

– У вас нет ни малейшего понятия, где находится сын?

– Надеюсь, не улетел на Марс с пустоголовой финтифлюшкой.

– Жанна Тимофеевна, – позвала Лиля.

– Иду, дочка, иду.

Выставив Катарину на лестничную клетку, женщина процедила:

– Если наврала и в действительности знаешь, где этот козел кантуется, будь человеком, включи сострадание, напомни бездушному негодяю, что у него в скором времени сын родится.

Забежав в лифт, Катка крикнула:

– Всего доброго!

Прокатилась она впустую. Не удалось узнать решительно ничего.

К приходу Марио свекрища подготовилась основательно. С шести утра взмыленная Наталья носилась по кухне от плиты к столу. Розалия Станиславовна, просидев до двух ночи в Интернете, нарыла десяток рецептов, которые несчастной Натке предстояло успеть приготовить к семи вечера.

Катарина по мере сил помогала Натусику создавать вкуснейшие шедевры.

В десять свекровь ворвалась на кухню и, увидев, что невестка режет овощи с помощью кухонного комбайна, закатила грандиозный скандал.

– Я же по-человечески попросила не включать это уродство! Кусочки должны быть ровными, а не кривыми. Немедленно возьми нож, разделочную доску и работай ручками.

– Может, заставите еще линейкой измерять?

– Если понадобится, измеришь и линейкой.

Ната обтерла вспотевшее лицо носовым платком.

– Розалия Станиславовна, я не поняла, перепелиные яйца нарезать или выложить целехонькими поверх салата?

– Ты читать умеешь?

– Умею.

– Тогда читай. Ведь ясно написано, – свекровь схватила рецепт. – «Отварные перепелиные яйца очистить от скорлупы, нарезать дольками, после чего целыми выложить...» Да, этот рецепт нам не подходит. Короче, режь и перемешивай все к чертям. Ката! Катка, шизофреничка недоделанная, что ты делаешь? Хочешь, чтобы Марио подавился этими кусками? Режь мельче. Господи, какие вы обе бездарные, хоть сама надевай фартук и занимайся готовкой.

– Третий фартук у меня найдется, – заметила Наташка.

– Рот закрой.

Выбежав в столовую, Розалия крикнула:

– Наталья!

– Аюшки.

– Не аюшки, коза! Сколько можно повторять: в присутствии Марио забыть деревенские фразочки. Ты сериалы итальянские смотрела? Слышала, как у них принято трепаться? Что ни слово, сплошь: «С вашего позволения, сеньора», «Да, сеньора», «Прошу прощенья, сеньора». А ты со своими аюшками всю малину мне испортишь.

– Мне что, вас при Марио сеньорой называть? Не слишком?

– Гадина!

– Ой, ну а это грубо. Не смогу я вас гадиной при посторонних назвать.

– Пошла вон!

Натка побежала в гостиную.

– Стоять! Куда направилась?

– Вон.

– Иди на кухню!

Катарина постаралась отключить слух, но и ей, спокойно нарезавшей сельдерей, влетело по полной программе.

– По всему дому шерсть твоего кота. Его надо обстричь наголо, он антисанитарийный. Не смей жрать сельдерей раньше времени! Ты вообще руки вымыла, прежде чем взяться за нож? Повяжи голову!

Когда Розалия наконец поднялась в спальню, Катка вздохнула с облегчением:

– Бедный Марио, он даже не подозревает, что добровольно входит в клетку с тигром.

– Я бы сказала больше, – гудела Наталья, – в клетку с бешеным тигром.

– Давай выпьем сочку?

Не успела Ната достать стаканы, как раздался раскатистый голос Розалии:

– Наталья, где голубой сервиз?

– Итальянский?

– Да.

– С золотистой каемочкой?

– Да!

– Так еще в прошлом году разбился.

– Весь?

– Ну да. Вспомните, Лизавета запрыгнула на стол и...

– Заглохни. Кошмар! Не из чего пить кофе! Марио примет нас за нищенок, голодранок!

– У нас витрина ломится от сервизов, на любой вкус и цвет имеются.

– Дешевка! Все дешевка! Ката, как быть? – И не дав Катарине ответить, продолжила отдавать распоряжения: – Натка, скатерть достань новую... белую. Нет... кремовую, нет, все-таки белую.

– Слушаюсь, сеньора.

В шесть часов уставшие кулинары валились с ног. Плюхнувшись на диван, Катарина простонала:

– Спать хочу.

– Аналогично.

Свекровь уперла руки в бока.

– Все готово?

– Да! – выкрикнули Ката и Наталья одновременно.

– Пришел черед приводить себя в порядок. Марш по спальням. Контрастный душ, макияж, парадная форма одежды.

Когда в гостиной ожил звонок, Розалия Станиславовна запрыгала на месте.

– Это он, мой принц на белом коне. Ну не стой ты как овца, открывай.