Рация работала.

– Тридцать третий, - зашипел он в микрофон, - тридцать третий, ответь тридцать второму!

– Тридцать второй, - забился в ухе бодрый тоненький голосок. - Я - тридцать третий. Докладываю, я на месте. Интересующий нас объект тоже. Веду переговоры.

– Тридцать третий, заканчивайте все и немедленно оттягивайтесь в район патрулирования, - приказал Харьковский.

– Олег, да что? - возмущенно завопил Гурьянов, разом забыв о конспирации. Шашлыки почти уже дожарились!

– Бегом! - приказал Харьковский. - Тут, блин, такое - увидишь, и аппетит пропадет!

Нечаев присел на корточки и оглядел снаряженный огнемет.

– С зарядом, - предупредил эксперт, ведущий видеосъемку места происшествия.

Что и говорить, машинка была серьезная. Нечаеву однажды приходилось видеть результаты попадания из огнемета в подвал особнячка царицынского цыганского барона. Подвал раздуло, и стены его с потолком стали похожи на накаченный футбольный мяч, если разглядывать его изнутри. А все находившееся в подвале - вещи, люди превратились в прах, который рассыпался при одном лишь прикосновении к нему. Надо думать, что если бы обладатель «Шмеля» выстрелил, семейству Редигер мало не показалось бы.

Но выстрелить владелец «Шмеля» не успел…

– Николай Александрович, что с ним? - поинтересовался Нечаев, заметив, что судмедэксперт закончил осмотр мертвеца.

– Иди сюда, Сергей Иванович, - позвал судмедэксперт. Нечаев присел над трупом.

– Смотри, - сказал Николай Александрович, задирая рукав рубашки. На белой коже мертвеца синело стилизованное изображение кленового листа с утолщенным черенком.

– Странная татуировка.

– И я про то же, - судмедэксперт отпустил руку мертвеца. - Обычно наша клиентура баб накалывает, голову быка, кинжалы разные, а тут невинный кленовый листок… Не встречал таких раньше. Но ведь что-то это значит, а?

Судмедэксперт поднялся с корточек, стянул с рук перчатки, бросил их рядом с покойником и встал рядом с Нечаевым. Неторопливо достал сигареты.

– А насчет причин смерти… Ну что сказать? Внешних повреждений нет, - сказал он, пахнув голубоватым дымком. - Никто его не резал, не душил, из пистолета по нему не палил. По некоторым признакам можно судить, что причина смерти не имеет криминального характера - сердце, или, скажем, тромб оторвался… Точнее скажу после вскрытия.

– Повезло людям, - сказал Калган, подходя к стоящим. - Разнесло бы там все к чертовой матери!

– Меня их возможности пугают, - хмуро сказал Нечаев. - «Шмель» - это не охотничий нож, сегодня они со «Шмелем» полезли, а завтра? Ракеты применять начнут? Ядерный заряд на Царицын сбросят?

– Ну, ядерный заряд им, положим, не достать, - рассудительно сказал Калган. - Но ты прав: возможности у них нехилые. Сигаретой кто-нибудь угостит?

Судмедэксперт протянул ему пачку.

Калган закурил, задумчиво оглядывая стройку.

– Интересно, отчего он концы отдал? - вслух подумал Нечаев.

– От излишнего возбуждения, - хмыкнул Калгин. - Адреналин в уши ударил!

– Вот вскрою его и скажу, куда и что ему ударило, - ворчливо сказал эксперт. - А это что еще за явление?

Нечаев обернулся. От недостроенного забора к ним приближался невысокий азербайджанец в джинсах и пестрой рубашке с короткими рукавами. В руке у него был пластиковый пакет. Азербайджанец приблизился и пакет уже не смог скрыть ароматов киндзы и жареного мяса.

– Ребята, - сказал азербайджанец, - не подскажете, где мне Пашу найти?

– Какого Пашу? - удивился Нечаев.

– Пашу Гурьянова из опергруппы, - сказал азербайджанец. - Нельзя так, нехорошо - целый день без еды. Это не работа.

– На улице посмотри, - посоветовал Нечаев.

– Неплохо у вас младшие инспектора живут, - сказал Калгин. - Шашлыки им несут прямо к месту несения службы. Эй, брат, - окликнул он азербайджанца. - Ты иди, иди, нельзя здесь.

Азербайджанец спокойно стоял и неторопливо разглядывал покойника.

– А я его знаю, - сказал он, оборачиваясь к оперативникам. - Два часа назад водку у меня в кафе пил. Целый стакан выпил. Без закуски. Я еще подумал, нехорошо так, говорю ему: хоть лаваш с киндзой пожуй, нельзя так, нехорошо, а он только рукой махнул.

– Тебя, брат, как зовут? - поинтересовался Нечаев.

– Рамизом меня зовут, - сказал азербайджанец.

– Хорошо, Рамиз, задержись немного. Надо все это следователю рассказать, он запишет.

– Сейчас, - сказал азербайджанец Рамиз. - Я только шашлык ребятам отнесу. Хороший шашлык, из настоящего барашка.

С Анатолием Злотниковым, который носил блатную кличку Золотой, а по линии уголовного розыска именовался Мавром, Нечаев встречался два раза в месяц на явочном месте, которое обговаривалось каждый раз непосредственно перед встречей. Кличку Мавр Злотников получил не зря, было в нем что-то испанское - смуглая кожа, отчаянная храбрость и безрассудство.

Темперамент иногда оказывал Золотому плохую услугу. Его профессия требовала большей сдержанности и внимательного отношения к партнеру. Анатолий Злотников был «каталой», проще говоря, карточным шулером.

В свое время Злотников многому научил Нечаева, раскрыл перед ним приемы древнего шулерского искусства, за которые в прошлом без лишних споров всем картежным коллективом вешали виновного на ближайшем дереве.

Нечаев однажды выручил Злотникова из отчаянной ситуации - мог «катала» загреметь на звонкий червонец. Такие вещи не забываются - постепенно между ними установилось некое подобие дружбы, которая со временем стала привычной и не тяготила ни одну из сторон. Злотников делился с Нечаевым информацией, иногда весьма и весьма ценной, и полагал, что в крайней ситуации Нечаев по возможности прикроет его. Вопрос о деньгах обе стороны никогда не ставили: Нечаеву было стыдно предлагать их «катале», а тот в подачках не нуждался, сам жил на широкую ногу.

Информацией картежник располагал обширной.

Именно он помог Нечаеву раскрыть убийство трех грузин на частной квартире в Краснопресненском районе, по его информации повязали группу мошенников, нагревших предприятия Царицына на полтора миллиарда деноминированных рублей, именно Злотников вывел Нечаева на серийного убийцу Михасева, оказавшись той самой палочкой-выручалочкой, что спасла Нечаева от гнева начальства.

Сегодня он позвонил Нечаеву сам.

– Иваныч, попариться не желаешь? - поинтересовался он.

– Меня уже который день парят, - вздохнул Нечаев.

– Так это же разные вещи! - не согласился Мавр. - Одно дело, когда парят тебя, совсем другое, если паришь ты, ну, и уж совсем иное, если паришься сам. Холодное пивко, балычок великолепный, прогретая сауна, биллиардный стол… Захочешь, можешь на тренажерах покрутиться, их там полно.

– Тебе бы девушек уговаривать. Считай, что я согласен. Где это?

– Профилакторий завода «Ахтуба» помнишь?

– Помню.

– Вот там я тебя к семи и жду. Есть тема, Сергей Иваныч, между прочим. Серьезная тема! Подкатывай, не пожалеешь!

Натуру своего источника Нечаев изучил достаточно хорошо. Если в голосе Злотникова зазвучали фамильярные нотки, значит, информация, которой он располагает, действительно стоящая.

Стало быть, ехать надо было обязательно.

– Рома, вот ключ от квартиры, - сказал он Калгину. - Сегодня тебе без меня придется домой идти. Встреча у меня очень любопытная намечается, а тебя на нее - не обессудь, я пригласить не могу. Лады?

– Что-нибудь серьезное? - поинтересовался Калгин, принимая ключи.

– Пока не знаю. Человечек-то стоящий, он меня по пустякам еще никогда не тревожил. Вернусь, тогда и расскажу.

– Ты знаешь, у меня вся эта история из головы не выходит. Что это за младенчики такие? В Израиле четыре трупа, у нас уже один имеется, и, кажется, он тоже не последний. Ты что-нибудь понимаешь?

– Я в чудеса не верю. А это главное. Все, что происходит на свете, рано или поздно объяснится.

– Это чем же таким он их всех зарядил? - вздохнул Калгин.