– Доступно, доступно, Иван Николаевич, - ласково сказал Примус. - Даже такой тупица, как я, и тот проникся.

Ровный порозовел.

– Извините, это я по привычке. Так вот, Илья Николаевич был не просто авторитетом, он был специалистом. Женщины на него просто молились. Ведь он дал им счастье материнства. Многие, очень многие жалеют, что какие-то негодяи лишили нас такого первоклассного специалиста. Последнее время Илья Николаевич занимался вопросами клонирования. Знаете, клонирование, как способ борьбы с бесплодием, это очень смело, очень. А плюс генетические модификанты… Тут он намного вперед убежал. Но, как говорится, in patria natus, non est propheta vocatus. Определенных успехов Медник в этом направлении точно добился. Так что надо сокрушаться, что Ильи Николаевича больше нет с нами. Его профессионализм, его познания тянули на любых весах куда больше, чем некоторые отрицательные черты, которыми, к сожалению, был наделен и он.

– Вы имеете в виду стяжательство? Ровный взмахнул рукой.

– Что вы, дорогой мой, что вы! - кажется, он уже совсем освоился и даже забыл, что находится в милиции. - Кто из нас не любит денег? Нам их всегда не хватает. А Илья Николаевич… он… как бы это вам сказать, он иногда слишком резким был, безапелляционным, Пинхасика он, например, безграничной бездарью назвал, когда тот между Россией и Израилем метался и в сторону Америки в то же время поглядывал. Зло, хлестко, согласен. Но ведь остроумно, верно?

– Я слышал, сейчас над клонированием многие работают, - осторожно закинул удочку Примус. - И у нас, и за бугром…

– Да, - согласился Ровный. - В этом направлении работают многие. Но с животными. Про овечку Долли слышали? А про кролика Роджера? Его американцы из одной клетки вырастили. Добились бы, конечно, большего, если бы не постоянные запреты по тематике исследований. Это, конечно, всех угнетает, а Илью Николаевича угнетало особо. Когда его лабораторию прикрыли, он и подался работать в больницу. Оборудование там примерно такое же, а контроль на порядок ниже. Вам бы не со мной на эти темы поговорить.

– А с кем?

– С Гнатюком Андреем Георгиевичем, он вроде правой руки у Медника в нашем институте был. Интереснейшие работы проводил по исследованию фантома ДНК. Кстати, он на днях странную фразу обронил, мол, говорил он Илье Николаевичу не ввязываться в одну историю. Там, где религия, говорит, там всегда фанатики, а от них всего можно ожидать. Но Гнатюк с вами разговаривать не будет, очень он смерть Ильи Николаевича переживает. Понятное дело, такая связка нарушилась - Медник больше теоретик, а у Гнатюка руки золотые. То, что у Медника на кончике пера возникало, Гнатюк всегда в зримые формы мог воплотить.

– А что это за фантом ДНК? - поинтересовался Примус.

– Боюсь, мои объяснения покажутся вам слишком сложными, - с сожалением на лице сказал Ровный. - Если в упрощенной форме, то дело выглядит так: если провести измерения ДНК лазерным лучом, а потом ДНК уничтожить, то в последующем замере пустого места, где находилась уничтоженная ДНК, луч лазера рассеивается. Спектр получается таким, словно в пустом пространстве по-прежнему находится целая и невредимая ДНК. Впрочем, это вотчина Гнатюка и Медника. Медника вам спросить не удастся, а вот Гнатюка попробуйте разговорить. У меня вообще впечатление такое, что он кое-что знает о несчастье, которое постигло Илью Николаевича.

Надо же так деликатно выразиться об убийстве!

Беседовать с людьми было интересно, но ничего особого в понимание сути дела они добавить не могли. Так, разговоры вокруг да около.

– Гнилое дело, - жаловался следователь, к которому Примус заезжал каждый день. - Допрашиваю каждый день, но не дурак ведь, чувствую, что пустую работу делаю! У Примуса было точно такое же чувство. Трупорез Николай Семенович Краишев, правда, немного обнадежил:

– Слышь, Примус, - сказал он, разливая по стопкам водку. - Я из-под ногтей этого Медника немного чужого эпидермиса надергал, может сгодиться, когда у вас подозреваемый появится. Одно могу пока сказать: нулевая группа у этого типа, и явно не негр, хотя количество меланина увеличено. Могу предположить, что убийца был южанин - или кавказец, или выходец из Средней Азии. Ты мне его найди, тезка, тогда я тебе точно пальцем ткну.

– Пошукаем, - сказал Примус, отправляя в рот холодную обжигающую водку.

Посидел немного, пережидая удар по желудку, лениво пожевал соленую капустку.

– Что, никаких концов? - сочувственно спросил Краишев. Примус кивнул.

– Бывает, - сказал патологоанатом, вновь наполняя стопки. - Ну, зависнет «глухарем», не убьют же тебя за это!

– Тут дело принципа, - возразил оперуполномоченный. - Понимаешь, это как партия в шахматы. Когда проигрываешь, всегда думаешь - неужели я такой дурак?

– Умный в уголовный розыск работать не идет, - сказал Краишев, поднимая наполненную стопку. - Умный идет работать в ОБЭП. Там денег больше. Ну, вздрогнем, пока вызовов нет?

Нечаев уже смирился, что не пошел в отпуск.

Утро среды началось с того, что приехали проверяющие из области.

Управление опять взялось проверять режим секретности, а вызвано это было совсем уже анекдотическими обстоятельствами. В управлении делали ремонт, и начали его с уголовного розыска. Наметили пару кабинетов, вытащили оттуда мебель, которая подлежала безусловной замене. Вместе с мебелью вынесли и два сейфа, прямо со всей секретной документацией. Сейфы были неподъемные, поэтому опера ограничились тем, что опечатали их. Вечером лейтенант из хозяйственного отдела привел суточников, те сноровисто спустили старую мебель, а с ней и оба сейфа, которые были ободранными и имели жалкий вид. Лейтенант посчитал, что и они подлежат утилизации, поэтому отправил сейфы на металлургический комбинат, где их в тот же вечер загрузили в домну. Сгорело все: секретные указания, два не менее секретных приказа, контрольно-наблюдательные дела, а главное - личные и рабочие дела агентов. Скандал случился такой, что решался вопрос не о лейтенанте, а о том оставаться ли в должности начальнику криминальной милиции области, хотя никто не мог объяснить, почему именно он должен нести ответственность за разных раздолбаев. И уж совсем необъяснимо было, почему штаб сразу же затеял масштабную проверку режима секретности во всех подразделениях области.

Проверку сотрудники убойного отдела прошли достойно, особенно оперуполномоченный Гусев, который в последний момент почти на глазах у проверяющего успел вытащить из ящика своего служебного стола пачку сводок наружного наблюдения по уже списанному в архив делу и спрятать их под сейф.

Незаметно пошла полоса везения - в течение недели раскрылись два «глухаря», что перешли с прошлого года, а из десяти совершенных в месяце убийств было раскрыто девять. А вот с убийством Медника пока ничего не выходило.

– Понимаешь, Иваныч. Я уже понял, что все с его работой новой связано. Все в искусственно вызванные беременности упирается. Не зря же воры уперли именно эти истории болезней, - докладывал Примус. - И еще - мне покоя рассказ Ровного не дает, что Гнатюк нашему покойнику не советовал ввязываться в какую-то религиозную историю, мол, от фанатиков можно всего ожидать. Я Гнатюка пощупал немного, жук еще тот, даже погладиться не дает!

– И не даст, - согласился Нечаев. - У тебя на него нет ничего, а общих точек соприкосновения вы не имеете.

– Такая мешанина получается, - пожаловался Примус. - И вроде любопытные фактики есть, только они пока ничего не дают. Понимаешь, не складывается общая картинка.

– На дамочек установки получил?

– Так ты же сам мне их отписал! - удивился Примус. - Ничего конкретного. А на одну даже установки не сделали.

– Это почему? - насторожился Нечаев. - Сотрудники милиции по соседству живут?

– Да нет, - сказал Примус со вздохом. - Выехала она за пределы России. На землю обетованную счастье искать отправилась. А пятеро… пятеро здесь, все пятеро беременны, даже посторонним заметно. В этом месяце рожать начнут.