– Чей сын? – переспросила ты. И Андзю объяснила:

– Баттерфляй Джуниор. Сын мадам Баттерфляй. Куродо хотел написать продолжение к опере Пуччини «Мадам Баттерфляй». Как ты думаешь, почему?

– Почему?

– Потому что Чио-Чио-сан была родной бабушкой Куродо. А Баттерфляй Джуниор – его папа.

Тетя Андзю разыгрывает тебя, подумала ты, ожидая, что на ее непроницаемом лице появится улыбка. Мгновенно поверить в эту историю было непросто. Ты слушала «Мадам Баттерфляй» Пуччини, по крайней мере – самые известные арии. В те времена Япония еще представала миру загадочной страной, чему немало способствовали гравюры укиё-э[29] и Парижская всемирная выставка. Все знали о трагедии японской девушки, которая вышла замуж за американца и родила от него ребенка, но муж бросил ее, и, чтобы сохранить свою честь, она покончила с собой. Благодаря Пуччини Чио-Чио-сан стала самой известной в мире японкой. Если бы тебе раньше сказали, что ты ее родственница, ты наверняка бы ответила: «Шутить изволите?»

Все полагают так Чио-Чио-сан – вымышленный персонаж, ее американцы и итальянцы придумали. А истории о сыновьях и внуках женщины, которой не существовало, со стороны могут показаться сказками, не более того. Даже если то, что говорит тетя Андзю, – правда, тогда ты кто такая? Если среди твоих предков героиня повести, ты и сама превращаешься в вымышленную личность. Как император, у которого предки – герои мифов.

Но ведь и Каору, и ты, и император, и наследный принц реально существуют, ходят по одной и той же земле, дышат одним и тем же воздухом. А значит, не важно, кто твои предки – герои опер или мифологические персонажи, важно лишь то, что ты существуешь в реальности?

– Эту историю Куродо рассказал Сигэру Токива, да?

Ты расспрашивала Андзю, как заправский сыщик.

– Да. И я и Каору узнали об этом от отца.

– А Куродо узнал от своего отца Баттерфляя Джуниора, да?

– Да, наверное.

А откуда еще он мог об этом узнать? Интересно, что подумали Каору и Куродо, когда услышали эту историю от своих отцов? Вряд ли они восприняли ее как нечто само собой разумеющееся. Может, поразились, как много в их далеком прошлом загадок и белых пятен?

– Удивлена? – спросила тетя Андзю, и ты кивнула, смущенно улыбнувшись. – Ничего страшного, ты быстро привыкнешь. – Андзю взяла тебя за руку.

В один прекрасный день человек находит своих предков, о которых он и помыслить не мог, и внезапно осознает, что находится на передовой линии истории. Но если вернуться на четыре поколения назад, исторические факты утрачивают достоверность и постепенно превращаются в миф.

– Но мадам Баттерфляй существовала на самом деле.

– Откуда вы знаете?

– Отец выяснял это. Рассказывая Каору историю его предков, которую он услышал от Куродо, Сигэру хотел предоставить мальчику реальные доказательства того, что Чио-Чио-сан не вымышленный персонаж. Наверное, отцу и самому хотелось узнать, какой она была в действительности. Он нанял человека, который стал собирать сведения об эпохе Мэйдзи, оставшиеся в мэрии, библиотеках и полицейских архивах Нагасаки. Так как американский флот стоял в Нагасаки только во время японо-китайской войны,[30] то расследование сосредоточилось именно на этом периоде, но, разумеется, найти какие-либо свидетельства о событиях тех лет практически оказалось невозможно. Тогда отец предположил, что следует поискать упоминания о женщинах, покончивших с собой в то время в Нагасаки.

– И каков результат?

– В записях о происшествиях двадцатых годов эпохи Мэйдзи,[31] сохранившихся в полиции, сообщалось, что ежегодно поступало около десятка сообщений о самоубийствах, но самоубийство мечом было совершено только единожды – в сентябре тысяча восемьсот девяносто четвертого года. Погибшей было восемнадцать лет. Интуиция подсказывала, что это и есть бабушка Куродо; дальнейшие поиски наконец вывели на «Вестник Нагасаки» от двадцать седьмого сентября тысяча восемьсот девяносто четвертого года.

Изъеденная жучками газета – клочок бумаги, в левом верхнем углу которого и находилась та самая заметка.

Предельно краткая: прочти и поскорее забудь об этом происшествии. К тому же самые важные иероглифы, обозначавшие фамилию, были, как назло, изъедены жучками.

26 сентября 1894 года… День смерти Чио-Чио-сан. Летом того года началась японо-китайская война, а 17 сентября произошло сражение в Желтом море. Внимание людей приковывали события на фронте, и самоубийство бывшей гейши оставило их равнодушными.

И тем не менее благодаря этой заметке было доказано существование Чио-Чио-сан.

Настоящего имени мадам Баттерфляй никто не помнил. Имена женщин эпохи Мэйдзи часто менялись в зависимости от того, как складывалась их жизнь или жизнь человека, с которым они связывали свою судьбу. Наверное, и у нее было несколько имен. Чио-Чио-сан ее называли, когда она была гейшей, возможно, и выкупившему ее американцу понравилось это имя, и он обращался к ней то «Чио-Чио-сан», то Баттерфляй. Наверняка в детстве ее звали О-Цуя или О-Сигэ. Детское имя – что собачья кличка, все равно какое.

Почти сразу после ее рождения умер отец. Кем он был, наверное, можно прочитать на его могиле. После смерти отца Чио-Чио-сан жила в Нагасаки; чтобы помочь семье, пошла в гейши. Ее родина – Фукабори. Отец был самураем из Фукабори, который принадлежал к бывшему сёгунату Сага. Вероятно, отец имел отношение к так называемой смуте Сага – восстанию против центрального правительства, которое подняли недовольные самураи во главе с Симпэем Это.[32] Восстание было подавлено, но и после него по всему Кюсю, начиная с Кумамото, самураи, лишившиеся в результате действий центрального правительства своих привилегий, поднимали восстания, а правительство ужесточало контроль. Сёгунат Сага считался особенно опасным, и во время Сацумского восстания,[33] происшедшего три года спустя, его вынудили подчиниться правительственным войскам.

Но для отца Чио-Чио-сан было бы позором предать товарищей, погибших во время восстания Сага, и он примкнул к самураям Фукабори, которые тайно планировали нападение на префектуральное управление Нагасаки. Возможно, среди них был предатель, заговор раскрыли и всех арестовали. Они изначально готовились к смерти, и часть из них покончила с собой, а остальные приняли смертный приговор. Отец Чио-Чио-сан получил в дар от императора Муцухито меч с лаковой росписью в виде дракона, держащего в пасти хрустальный шар, и ему было дозволено умереть с почетом… Так говорится в оперном либретто. Этот меч – орудие исполнения приговора, который вынес сам себе мятежный самурай, – Чио-Чио-сан получила в память об отце и впоследствии, прочитав выгравированное на мече «Не умеешь жить во славе – умри вместе с ней», перерезала им себе горло. А через восемьдесят лет этот меч, свидетельство сопротивления микадо,[34] попал в руки Каору, который совсем не знал истории.

Из дочери мятежного самурая – в гейши, из гейши – в жены офицера Военно-морского флота США. Все эти головокружительные перемены произошли с Чио-Чио-сан, когда ей было всего пятнадцать лет. Сладкие грезы любви обернулись жестокой реальностью. Чтобы выжить, девушка сама сделала выбор из скудного набора возможностей, но она не настолько разбиралась в жизни, чтобы предугадать, к какой развязке приведет ее решение. Многое осознав за три коротких года, она не изменила своей воле и перешла на другой берег реки, откуда не возвращаются.