Известный антрополог З. Ю. Петри говорил: "Если бы Пржевальский не оставил никаких других научных результатов путешествий, кроме заметок о различных народностях, то и тогда он имел бы право на звание великого путешественника…"

Приходится только удивляться разносторонности его интересов география, ботаника, зоология, этнография…

После путешествия по Уссурийскому краю Пржевальский получил Серебряную медаль Русского Географического общества. После первого путешествия по Центральной Азии — Большую золотую медаль Русского Географического общества, Золотую медаль Парижского географического общества и "высочайшия" награды — чин подполковника, пожизненную пенсию в 600 рублей ежегодно. После второго путешествия по Центральной Азии Николай Михайлович был удостоен чина полковника, стал почетным членом Академии наук, Ботанического сада, получил медаль имени Гумбольдта от Берлинского географического общества и Королевскую медаль от Лондонского. После третьего путешествия награжден орденом Владимира 3-й степени, удостоен звания почетного члена Русского, Венского, Венгерского географических обществ, почетного доктора зоологии Московского университета, почетного члена С.-Петербургского университета, С.-Петербургского общества естествоиспытателей, Уральского общества любителей естествознания и, наконец, звания почетного гражданина Санкт-Петербурга и Смоленска. После четвертого путешествия Пржевальский был удостоен чина генерал-майора, стал почетным членом Московского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, получил знаменитую медаль "Вега" от Стокгольмского географического общества и Большую золотую медаль от Итальянского. Академия наук России удостоила Николая Михайловича золотой именной медали с надписью: "Первому исследователю природы Центральной Азии".

Как видите, даже краткий и неполный перечень наград и почетных званий Пржевальского достаточно велик. "По временам ласки приятны и дикому зверю", — иронизировал Николай Михайлович. Но вообще же он относился ко всей этой "суете" снисходительно-безразлично. Когда, например, в связи с избранием почетным гражданином Петербурга его портрет решили установить в Думе, он просил употребить выделенные на это средства "для устройства стипендии при одном из здешних реальных училищ".

О нем и его путешествиях регулярно писали русские газеты. На выставках в Петербурге, на его лекциях побывали многие тысячи людей. И не было тогда в России имени более популярного, чем имя Пржевальского. Даже в тот дотелевизионный век Николая Михайловича неизменно узнавали в поездах, на улицах. К нему обращались с просьбами о пособиях, о предоставлении места, о пенсии, о скорейшем производстве в следующий чин.

Иногда эти "прошения" немало веселили Пржевальского.

"Вам, родимый мой, все власти нашего города бьют челом; кум мне сказывал, что вас повесили в Думе, что вы в почете в нашем городе, что вам все сделают. Так ради бога отыщите мою собачку, кличка ея Мурло, маленькая, хорошая, с бельмом на глазах; крыс и мышат ловит. И буду я, вдова безутешная, весь длинный век Бога за вас молить. Живу я на Петербургской [стороне], Зелениной [улице] № 52 дома, у сторожа гвардейского, что под турку ранен, Архипом прозывается".

Обласканный общим вниманием, почестями, наградами, Николай Михайлович по-прежнему мечтал об одном — о новых путешествиях.

"Как вольной птице трудно жить в клетке, так и мне не ужиться среди цивилизации… Верите ли, покоя не имею, смотря по карте, сколько в Тибете еще не известных мест, которые я могу и должен исследовать".

Вот уж действительно — "путешественником нужно родиться". В Петербурге, в Москве его раздражает "вечная суматоха, толкотня человеческого муравейника". В деревне не лучше: "такая неурядица, такие беззакония и такое торжество порока, каких нигде не встречал я в самых диких ордах Центральной Азии". Уединившись в имении, он признается в письме: "Среди лесов и дебрей смоленских я жил все это время жизнию экспедиционною, редко когда даже ночевал дома — все в лесу, на охоте".

В 1870 году началось его первое путешествие в Центральную Азию, и из пятнадцати последующих лет больше девяти провел он в экспедициях. Ему уже сорок семь, но он по-прежнему не женат.

"Моя профессия не позволяет мне жениться. Я уйду в экспедицию, а жена будет плакать… Когда кончу последнюю экспедицию, буду жить в деревне, охотиться, ловить рыбу и разрабатывать мои коллекции. Со мною будут жить мои старые солдаты, которые мне преданы не менее, чем была бы законная жена".

После смерти дяди, потом матери он жил со своей любимой нянюшкой Макарьевной. Из экспедиции всегда присылал и привозил ей подарки, а отправляясь в очередное путешествие, наказывал управляющему: "Нужно только как-нибудь обставить Макарьевну, чтобы она не скучала. Расходы я для этого сделаю какие угодно. Пусть откуда хочет выпишет себе подругу или возьмет кого-либо из родственников — я на все согласен, лишь бы моя любимая старуха могла жить спокойно".

Еще в июне 1881 года Пржевальский купил Слободу, небольшое имение верстах в ста от Смоленска, на берегу сказочно прекрасного озера Сопша.

"Местность вообще гористая, сильно напоминающая Урал. Озеро Сопша в гористых берегах, словно Байкал в миниатюре… Лес — как сибирская тайга, и рядом леса пошли на сто верст".

Хозяином Пржевальский был требовательным, рачительным, но весьма своеобразным. Сельское хозяйство меньше всего заботило Николая Михайловича. "Я смотрю на имение не как на доходную статью, — писал он, а как на дачу, в которой можно было бы отдохнуть после трудов. Для кого мне собирать: детей у меня нет, а для себя? — мне ничего не надо".

В Слободе Пржевальский разбирал коллекции, обрабатывал дневники, писал отчеты. Итогом каждой новой экспедиции становилась новая книга. Пятую из них — "От Кяхты на истоки Желтой реки…" — Пржевальский открывает интереснейшей главой: "Как путешествовать по Центральной Азии". В ней много разделов: "Снаряжение", "Укладка багажа", "Продовольствие", "Гигиена", "Обыденная жизнь в пути"… Но нас интересуют два: "Личность путешественника" и "Факторы успеха".

— Цветущее здоровье, крепкие мускулы, сильный характер, энергия и решимость, научная подготовка, прирожденная страсть к путешествию, беззаветное увлечение своим делом, — перечисляет Пржевальский необходимые путешественнику качества.

— Должен быть отличным стрелком, не должен гнушаться никакой черной работы, не должен иметь избалованных вкуса и привычек, не должен знать простуды, должен иметь ровный, покладистый характер…

Всеми этими качествами Пржевальский обладал в полной мере. Друзья особо отмечали, может быть, самые главные черты его характера: "Николай Михайлович был человеком вполне чистым, правдивым до наивности, откровенным и верным другом". Он оставался всегда искренним в проявлении чувств — симпатии, любви, ненависти. И когда случалось ему ошибаться, разочаровываться в людях, он страдал до слез.

Во втором путешествии не оправдал надежд Николая Михайловича некий Евграф Ш., и Пржевальский записывает в дневнике:

"20 сентября. Тяжелый день. Сегодня я отправил обратно в Кульджу, а оттуда в полк Ш., оказавшегося совершенно негодным для экспедиции (по своей умственной ограниченности и неспособности к какому-либо делу). Ни снимать птиц, ни стрелять, ни делать съемки — ничего не умел бедный Евграф. Сначала я думал, что он научится всему этому, но вот прошло уже более месяца, а Ш. остался тем же… Я вынужден был его прогнать как человека совершенно бесполезного. Тяжело мне было решиться на это, Евграф ко мне лично привязан, притом он доброй души… Однако необходимость взяла верх. Я отправил Евграфа, хотя вчера вечером и сегодня утром я плакал несколько раз как ребенок…"

Пржевальский всегда очень тщательно подбирал участников экспедиции, особенно своих помощников. Желающих было предостаточно, но зачастую ни одна из кандидатур не казалась Николаю Михайловичу подходящей.

"Надо втолковать желающему со мной путешествовать, что он ошибется, если будет смотреть на путешествие как на средство отличиться и попасть в знаменитости. Напротив, ему придется столкнуться со всеми трудностями (и лишениями), которые явятся непрерывною чередою на целые годы; при этом его личная инициатива будет подавлена целями экспедиции, он должен будет превратиться в бессловесного исполнителя".