— Нет, — сказала девушка с бледным лицом, — это невозможно.

— Почему невозможно?

— Это я застрелила Дэниса Кэткарта.

— Вот так обстоит дело, лорд Питер, — сказал шеф Скотланд-Ярда, поднимаясь из-за стола с дружественным жестом прощания. — Этого человека, несомненно, видели в Мэрилбоун утром в пятницу, и хотя мы сейчас, к сожалению, снова потеряли его след, я не сомневаюсь, что скоро он будет пойман. Задержка произошла из-за начавшейся некстати болезни швейцара Моррисона, чье свидетельство было очень важным. Но мы больше не потратим время впустую.

— Я уверен, что могу положиться на вас, сэр Эндрю, — ответил Уимзи, сердечно пожимая руку. — Я тоже занимаюсь этим делом вплотную; между нами говоря, мы должны что-нибудь найти: вы в вашем маленьком углу, а я в своем, как говорится в гимне — или это не гимн? Я помню, что читал его в книге о миссионерах, когда был маленьким. Вы хотели быть миссионером в юности? Я хотел. Думаю, что многие дети хотят этого в то или иное время, поэтому странно видеть, какими плохими становятся большинство взрослых.

— Между тем, — сказал сэр Эндрю Макензи, — если вы сами наткнетесь на разыскиваемого, сообщите нам. Я никогда не стал бы отрицать ваше экстраординарное везение или, что более вероятно, проницательность в обнаружении преступников.

— Если я поймаю этого типа, — сказал лорд Питер, — то приду и стану вопить под вашими окнами, пока вы не впустите меня, даже если будет середина ночи, а вы в короткой ночной рубашке. А разговор о ночных рубашках напоминает мне, что мы надеемся увидеть вас в Денвере на днях, как только это дело будет закончено. Мать посылает вам наилучшие пожелания, конечно.

— Большое спасибо, — ответил сэр Эндрю. — Надеюсь, что все идет хорошо. Сегодня утром у меня был Паркер с отчетом, и он показался мне несколько неудовлетворенным.

— Паркер проделал много неблагодарной рутинной работы, — сказал Уимзи, — а в целом он прекрасный и здравомыслящий человек, каким и был всегда. Он оказался чертовски хорошим другом, сэр Эндрю, и это настоящая привилегия — иметь позволение работать с ним. Ладно, до скорого, шеф.

Он заметил, что его разговор с сэром Эндрю Макензи занял пару часов и что было почти восемь вечера. Он как раз пытался решить, где ему ужинать, когда к нему обратилась веселая молодая женщина с подстриженными рыжими волосами, одетая в короткую клетчатую юбку, блестящий джемпер, вельветовую куртку и лихо сдвинутый набок шотландский берет.

— Конечно, — сказала молодая женщина, протягивая ему красивую руку без перчатки, — это лорд Уимзи. Как поживаете? Как Мэри?

— Боже мой! — сказал Уимзи галантно, — это мисс Таррэнт. Как удивительно приятно видеть вас снова. Абсолютно восхитительно. Благодарю, Мэри — не настолько в форме, как хотелось бы, она переживает об этом деле с убийством, вы понимаете. Вы слышали, надеюсь, что у нас — как любезно и тактично это называют — неприятности?

— Да, конечно, — ответила мисс Таррэнт энергично, — и, как настоящий социалист, я не могу не радоваться аресту пэра, потому что это заставляет его выглядеть глупо и ставит в глупое положение палату лордов, не так ли? Но на самом деле я предпочла бы, чтобы это был чей-нибудь чужой брат. Мы с Мэри были большими друзьями, вы понимаете, и, конечно, вы расследуете дело, не так ли, а не только живете в вашем графстве и стреляете птиц? Так что я думаю, это нечто другое.

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Питер. — Если вы можете возвыситься над неудачей моего рождения и другими моими недостатками, тогда, может, вы окажете мне честь пойти поужинать со мной где-нибудь, что скажете?

— О, я бы с удовольствием, — вскричала мисс Таррэнт с огромным воодушевлением, — но я обещала быть в клубе сегодня вечером. Встреча назначена на девять. Мистер Кок — трудовой лидер, и он, знаете ли, собирается выступить с речью о новообращении армии и флота в коммунизм. Ожидается, что на нас будет совершен набег — большая охота на шпионов еще до того, как мы начнем. Но, послушайте, вы можете пойти пообедать со мной там, если хотите, я попробую тайно провести вас на встречу, и вы будете захвачены, а потом отпущены. Вообще-то я не должна говорить вам всего этого, потому что вы считаетесь смертельным врагом, но я не думаю, что вы опасны.

— Я всего лишь обычный капиталист, — сказал лорд Питер, — ужасно отвратительный.

— Хорошо, тем не менее пойдемте ужинать. Я так хочу услышать все новости.

Питер подумал, что ужин в Советском Клубе будет более чем отвратительный, и как раз готовил оправдание, когда ему пришло в голову, что мисс Таррэнт могла бы сообщить ему многое из того, чего он еще не знал о своей сестре. Соответственно он изменил свой вежливый отказ на вежливое согласие и, двинувшись вслед за мисс Таррэнт, был приведен в беспечном темпе, несколько раз сокращая путь по грязным закоулкам, на улицу Жеррард, где оранжевая дверь и окна с пурпурными занавесками красноречиво обозначали Советский Клуб.

Советский Клуб, будучи основанным для того, чтобы разместить свободно мыслящих, а не живущих на широкую ногу, имел ту своеобразную любительскую атмосферу, которая проникает во все мирские учреждения, запланированные немирскими людьми. Лорд Питер не мог точно сказать, что заставило его тотчас же подумать о миссионерском чае, но все члены клуба выглядели так, словно лелеяли жизненную цель, и их штат казался довольно поверхностно обученным и сильно выделялся из обычной серой толпы. Уимзи напомнил себе, что в столь демократическом учреждении едва можно ожидать, что обслуга даст почувствовать клиентам их превосходство, в отличие от служащих клуба Уэст-Энд. Хотя они не были такими капиталистами. В столовой, расположенной ниже, сходство с миссионерским чаем усиливалось чрезвычайно раскаленной атмосферой, гулом голосов и любопытной разномастностью столовых приборов. Мисс Таррэнт завладела местами за довольно убогим столом около двери раздаточной, и Питер с некоторым трудом втиснулся рядом с очень габаритным кудрявым человеком в бархатном пальто, который серьезно разговаривал с худощавой нетерпеливой молодой женщиной в русской блузе, венецианских бусах, венгерском платке и с испанским гребнем, олицетворяющей объединенный фронт Интернационала.

Лорд Питер попытался доставить удовольствие своей хозяйке вопросом о великом мистере Коке, но был прерван взволнованным «тс-с!».

— Пожалуйста, не кричите об этом, — сказала мисс Таррэнт, наклонившись через стол, так что ее темно-рыжая шевелюра почти щекотала его брови. — Это очень секретно.

— Мне ужасно жаль, — сказал Уимзи виноватым тоном. — Я хочу сказать, вы знаете, что вы окунаете ваши милые маленькие бусинки в суп?

— О, неужели? — вскричала мисс Таррэнт, торопливо отстраняясь. — О, большое спасибо. Особенно потому, что сходит краска. Я надеюсь, что это не мышьяк или что-нибудь подобное.

Затем, снова наклоняясь вперед, она прошептала хрипло:

— Знаете, девушка рядом со мной — Эрика Хит-Варбуртон, писательница.

Уимзи посмотрел по-новому на леди в русской блузе. Немногие книги были способны вызвать румянец на его щеках, но он помнил, что одна из книг мисс Хит-Варбуртон сделала это. Писательница как раз выразительно говорила своему компаньону:

— …встречали когда-либо, чтобы настоящая эмоция выражалась в придаточном предложении?

— Джойс освободил нас от суеверия синтаксиса, — согласился человек с кудрявыми волосами.

— Сцены, которые создают эмоциональную историю, — сказала мисс Хит-Варбуртон, — в идеале должны быть выражены несколькими пронзительными криками животных.

— Формула Д. Лоуренса, — сказал ее собеседник.

— Или даже Дейда, — добавила писательница.

— Нам нужно новое примечание, — сказал человек с кудрявыми волосами, поставив оба локтя на стол и свалив хлеб Уимзи на пол. — Вы слышали, как Роберт Снорс рассказывает свои собственные стихи под бой барабанов и свистульку?

Лорд Питер с трудом отвлек свое внимание от этой очаровательной дискуссии и обнаружил, что мисс Таррэнт что-то говорила о Мэри.