— Вить — сигнал на базу! — прокричал вперёд своему водителю старший по наряду инкассации.

— Уже! — борясь с тошнотой от контузии, отозвался тот.

— Хорошо! — всё так же преувеличенно громко отозвался прапорщик, и, высунув ствол в бойницу, послал очередь в сторону леса. Это было просто для профилактики, на самом деле он никого не видел в это маленькое окошко. В туже секунду по броне застучали пули ответных очередей.

Инкассаторы всё делали, как положено. Двое отстреливались с одного борта, легко раненый в руку водитель поливал свинцом злополучный «Зилок», третий из наряда приглядывал за противоположной стороной леса. С кормы нападения можно было не ожидать. Развернувшийся от взрыва поперёк дороги «Жигулёнок» горел в метрах в пяти от броневика яростно и жарко.

Перестрелка продолжалась всего четыре минуты, один из инкассаторов, прошедший в своё время Афган, засёк это абсолютно точно.

"Ещё минут пять, и должна прийти помощь", — прикинул по времени бывший прапорщик.

— Не дрейфь, ребята! Хрен им нас тут взять! — прокричал он, подбадривая свою команду.

В это время отстреливавшийся спереди шофёр крикнул ему: — Наши!

Подскочивший к нему прапорщик увидел как, опасно наклонившись на краю кювета зелёный, милицейский Уазик, обогнув грузовик остановился метрах в пяти перед броневиком и трое выскочивших из него милиционеров с ходу вступили в бой. Нападавшим такой расклад сил явно не понравился, и они начали отступать к лесу.

— Есть один! — возбуждённо вскрикнул один из инкассаторов, увидев, как один из бандитов выронил оружие и упал на землю. Затем и ещё один из нападавших ткнулся носом в землю.

Вскоре выстрелы смолкли совсем, а потом кто-то сильно постучал в дверь броневика.

— Эй, инкассация! Вы как там живы?

— Живы! — с облегчением вытерев со лба пот, крикнул прапорщик, и, открыв замок, распахнул дверь.

— Это хорошо, — заявил улыбающийся милиционер с сержантскими лычками на погонах. При этом он старательно отворачивался от огня горящей машины.

— Серёга? — удивился один из инкассаторов. — Тебя же, говорили, погнали из органов?

— Да врут всё! — весело заявил чернявый мент, и с бедра полоснул автоматной очередью по инкассаторам. А со стороны леса уже подходили поднявшиеся с земли мнимые покойники.

Шалимов с Бабичем подъехали к месту нападения, когда там уже собралось всё областное милицейское начальство. Михаила за кольцо оцепления не пустили, Семён же предъявив свои корочки, прошёл дальше. Впрочем, появление Шалимова не осталось не замеченным. Высокий полковник шепнул что-то на ухо толстому, озабоченному генерал-майору, и тот, поперхнувшись на половине фразы, удивлённо посмотрел в сторону журналиста. Семён же, подойдя вплотную, представился генералу.

— Товарищ генерал-майор, заместитель начальника РОВД Ангарского района майор Бабич. Случайно оказался в этих местах.

— Это вы, что ли, майор, журналиста с собой приволокли?

— Так точно, Шалимов со мной. Он здесь на отдыхе, на охоту ездили.

— Слава Богу, я уж думал он со всей своей телебандой. А вы, каким боком с ним знакомы?

— Одноклассники. Он ведь родом с Ангарки.

— Вот как? Не знал. Ну что ж, с этой братией надо держать себя по-особому. Идёмте знакомиться.

И генерал сам отправился к журналисту.

— Михаил Иванович, генерал-майор Сизов, — представился начальник ОВД, подавая руку Шалимову. — Какими судьбами в наших краях?

— Вообще-то я на отдыхе. Хотел отдохнуть от столичной суеты. Только я, смотрю, у вас здесь тоже стреляют.

— Да, докатилась и до нас так называемая цивилизация. Такого ещё у нас никогда не было. Столько трупов, такая наглость.

— Что взяли? — поинтересовался Шалимов, не слишком рассчитывая на ответ. Но генерал, пусть и со вздохом, ответил. Он понимал, что это уже скрыть не суждено.

— Алмазы, вся продукция комбината за три месяца.

Шалимов присвистнул.

— Вот это да! Такое надо ещё суметь спланировать.

— В том то и дело. Охрана комбината говорит, что днём за ними наблюдали двое с биноклями…

— Вообще то это были мы с Семёном, — прервал генерала Шалимов.

— Да, — подтвердил Бабич. — Это я показывал гостю карьер.

— Значит пустышка, — ни чуть не огорчившись, заметил Сизов. — Но ничего, всё равно их возьмём. Наследили они прилично…

В это время над их головой резко прорезался шум винтов, и вывернувший из-за леса небольшой вертолёт завис над дорогой, а потом начал снижаться. К нему уже спешили четыре медика с носилками. Погрузка произошла быстро и буквально через пару минут вертолёт уже улетел в сторону областного центра.

— Что, кто-то остался в живых? — тихо спросил Бабич сухопарого полковника, первого заместителя Сизова. Тот кивнул головой.

— Один из инкассаторов. Повезло парню, достреливали в голову, да пуля вскользь прошла, — так же тихо ответил полковник. — Кстати, уже выяснили, он из вашей этой Ангарки родом.

— А как его фамилия? — оживился Семён.

Полковник задумался, потом окликнул одного из криминалистов в штатском.

— Макаров, как фамилия этого парня?

— Того, что вывезли? — переспросил тот.

— Да.

— Чернуш.

Шалимов переглянулся с Семёном.

— Это что, один из пятерых братьев Чернуш? — спросил журналист.

— Наверняка, — подтвердил Бабич. — Один из них раньше у нас работал, потом женился и перебрался в город, — припомнил Бабич. — Ладно, надо ехать. Сейчас запрягут как вороных, день и ночь пахать будем, без отгулов и выходных.

Выехав на магистральное шоссе, Семён повернул, было, машину в сторону Ангарки, но тут Шалимов спросил его: — Сегодня у нас какой день?

— Понедельник, а что?

— Вот черт! Забыл совсем, Витьку же надо было из больницы забрать. Теперь только завтра…

Докончить фразу он не успел, Бабич неожиданно резко развернул «Уазик», подрезав шарахнувшуюся в сторону чёрную «Волгу».

— Ты чего? — удивился Михаил.

— А мы его сейчас и заберём. Всё равно меня сегодня выдернут на работу. Тут не до отдыха. В какой он больнице?

— В клинической. Это на Маркса.

— Я знаю.

Семён остался дожидаться его в машине недалеко от громадных корпусов самой большой больницы города, Михаил же пошёл разыскивать брата. Процедура выписки оказалась не такой уж быстрой, долго дожидались куда-то запропастившуюся старшую медсестру. На всё это ушло почти два часа.

В это время, во внутреннем дворе громадного клинического комплекса два человека не сильно спеша, курили сигареты, поглядывая на невзрачную, обшарпанную дверь.

— Может её забили давно, а Мореман? — явно нервничая, спросил высокий, сутуловатый парень с небесно- голубыми глазами и припухлыми губами, казалось позаимствованными у какой-нибудь сочной школьницы.

— Не гони, Шурик, — поморщился его напарник, смугловатый, симпатичный парень с аккуратными усами скобочкой. Худощавое лицо его выражало озабоченность и досаду. Мореману явно было жарко, расстегнув молнию, он ослабил галстук, подставил грудь под свежий осенний ветер. Его же спутник наоборот, поёжился от холода, и, поглубже натянул на голову толстую, вязаную шапочку.

С минуту они стояли молча, наконец, Шурик не выдержал, и снова повторил тот же самый вопрос:

— Может её давно забили, откуда ты знаешь? Ты когда тут лежал, в прошлом году?

Скривившийся Мореман только хотел открыть рот, чтобы послать надоедливого напарника, но в этот момент заветная дверь открылась и два мужика с трудом протащили через узковатый проём бренные остатки старого рентгеновского аппарата.

— Пошли, — шепнул чернявый, выкидывая сигарету. Проходя мимо грузчиков, он громко спросил: — Привет, мужики! Не надорвитесь. В металлолом что ли?

— Ну а куда ж ещё эту рухлядь? — тяжело отдуваясь, отозвался один из тащивших. Лишь когда они остановились отдохнуть, напарник спросил его: