Почувствовав внизу какое-то движение, Астамир понял, что пора уходить, но решил еще немного подождать, услышав, что Шаунтиль отпустил остальных чежу-леев, разведчика и Карвина Пестля, сказав Мервану Ма, что им нужно обсудить кое-что наедине.
Распластавшись вдоль стены, мистик постарался не упустить ни слова из этой беседы. Однако как раз в этот момент к зданию подошел бехренский стражник, и Астамир понял, что его могут обнаружить.
Он метнулся в сторону, спустился футов на пятнадцать и оказался прямо над головой ничего не подозревающего бехренца. Резко повернув ее, мистик сломал бедняге шейные позвонки.
Оба рухнули на землю, и Астамир, чтобы смягчить удар, перекувырнулся через голову. Тут же вскочил, оттащил стражника за груду камней и, сняв с того одежду, натянул на себя.
Когда он снова поднялся к тому же окну, комната была пуста. Астамир добрался до третьего, верхнего этажа, никого там не обнаружив, и потом что-то подсказало ему сместиться к другой стороне здания. Заглянув в одно из окон второго этажа, он увидел Мервана Ма, стоящего у стены с выражением безмерного ужаса на лице. Чуть в стороне от него находился Шаунтиль, с окровавленным кинжалом в руке, нацеленным в грудь правителя города. На полу за его спиной лежала мертвая рабыня-тогайранка.
— Ты должен подчиняться приказам Чезру! — закричал Мерван Ма.
Шаунтиль злобно ухмыльнулся.
— Дарианом будет править Карвин Пестль, пока ему не найдут подходящей замены, а я стану командующим гарнизона, а затем и всех наших войск в Тогае.
— Да пусть Пестль правит! — с готовностью воскликнул Мерван Ма. — Я только выполнял приказ нашего господина и не имею ни малейшего желания…
Он замолчал, увидев, как жесткое лицо чежу-лея обезобразила еще более злобная усмешка.
Астамир с любопытством наблюдал за этой сценой: ему стало ясно, что по какой-то причине Чезру приговорил ни о чем не подозревающего пастыря к смерти.
— Я служил ему столько лет! — обреченным тоном произнес Мерван Ма, с ужасом глядя на приближающегося чежу-лея. — Он сам выбрал меня, чтобы приглядывать за его преемником после Возрожде…
Речь юноши прервалась в тот момент, когда Шаунтиль вонзил кинжал ему в живот.
— Однако ты, правитель Дариана Мерван Ма, был убит тогайранской рабыней за то, что приказал с помощью катапульты зашвырнуть ее брага в город, — издевательским тоном произнес чежу-лей, снова и снова нанося удары несчастному. Наконец Шаунтиль отступил. Тело Мервана Ма сползло на пол. — Ты уж прости, но я не мог убить тебя одним ударом. В конце концов, ты погиб от руки не воина чежу-лей, а доведенной до отчаяния жалкой рабыни.
С этими словами Шаунтиль швырнул нож на пол между телами и направился к двери, однако, не дойдя до нее, резко остановился, заметив кровь на одежде. Сорвав с себя плащ, он швырнул его в камин.
Астамир спустился в переулок, ловко придерживаясь руками за стену. Понимая, что время дорого, он побежал туда, где спрятал тело мертвого солдата, взвалил его на плечо, снова поднялся к окну и проник в комнату.
Мерван Ма негромко застонал; судя по всему, он был еще жив.
Астамир снял с пастыря окровавленную одежду и занялся его раной. Потом натянул на Мервана Ма свою одежду, а его одеяние — на солдата. Взял нож, воткнул его мертвецу в живот и оставил тело солдата у стены в том месте, где прежде лежал несчастный юноша.
Метнувшись к камину, он вытащил оттуда то, что осталось от плаща, и, держа над углями, подул на них. Когда ткань загорелась, он поднес ее к гобелену, висевшему рядом с камином. Тот вспыхнул. Пламя быстро распространялось по ветхому гобелену и сухому дереву. Мистик швырнул горящий плащ на грудь мертвому солдату, подхватил тело Мервана Ма и перекинул его через плечо.
На лестнице послышались голоса, кто-то крикнул:
— Горим! Пожар!
Астамир выпрыгнул из окна, с помощью внутренней силы удержал тело в воздухе, пролетел пятнадцать футов над переулком и приземлился на крыше противоположного здания. С огромной скоростью он, неся на плече тело пастыря, помчался по ней, перескочил на южную часть городской стены, а оттуда спрыгнул на песок.
Послышался крик: похоже, какой-то солдат заметил его — или, по крайней мере, заметил что-то. Мистик положил Мервана Ма у самого основания городской стены, лег рядом с ним и быстро забросал свое тело и тело пастыря песком.
Над головой зазвучали новые крики, но сейчас они имели отношение не к Астамиру, а к пожару, разгоравшемуся все сильнее.
Тогда мистик выбрался из-под песка и замер, сконцентрировавшись на своем Чи. Держа руки над ранами Мервана Ма, он посылал в полумертвого пастыря свою жизненную энергию и исцеляющую силу.
Пламя полыхало в ночи, из-за стены донесся еще один крик: «Убили!» Астамир мог лишь, стиснув от беспомощности зубы, слушать, как бехренцы выплескивают ярость за гибель нового правителя на тогайранских рабов.
Постепенно вопли людей смолкли, и в городе наступила тишина.
Мистик встал, взвалив тело юноши на плечи, и, ориентируясь по звездам, побежал.
Он бежал всю ночь и весь следующий день, время от времени останавливаясь для того, чтобы влить еще немного целительной энергии в смертельно раненного пастыря.
Наступила следующая ночь, но Астамир продолжал бег и остановился, лишь услышав приказ об этом, произнесенный знакомым мелодичным голосом.
Только тогда мистик понял, до какой степени выбился из сил, и, опустив тело Мервана Ма рядом с собой на землю, провалился в глубокий сон.
— Прекрасный подарок, — произнес Белли'мар Джуравиль, когда спустя некоторое время Астамир открыл глаза.
Приподняв голову, он увидел у небольшого костерка завернутого в одеяло Мервана Ма, Каззиру рядом с ним, а чуть позади — Аграделеуса.
— Надеюсь, — только и смог пробормотать мистик, уронил голову и снова погрузился в сон, зная, что ему понадобится много сил, если он хочет попытаться сохранить юноше жизнь.
В следующий раз он пробудился далеко за полдень. Рядом с Мерваном Ма стояла на страже Каззира.
— Джуравиль и Аграделеус улетели перед рассветом, чтобы продолжать вести наблюдение за Дариаллом, — объяснила она.
— Он уже снова Дариан, — пробормотал Астамир и подошел к раненому.
— Поешь сначала, — предложила ему эльфийка, кивнув на стоящий в стороне горшок, над которым поднимался ароматный пар. — Джуравиль считает, что бехренцы скоро выступят в поход.
— Очень скоро, — отозвался мистик. — Будут гоняться за Тогайским Драконом и ее армией.
Каззира засмеялась.
— Кто это? — спустя некоторое время спросила она, глядя на раненого.
— Его зовут Мерван Ма, — объяснил Астамир. — Помощник Чезру, назначенный правителем Дариана и чудом избежавший смерти, — Эльфийка с любопытством посмотрела на него. — Его пытался зарезать чежу-лей.
— Они что-то не поделили?
Мистик покачал головой.
— Воины чежу-лей беззаветно преданы Чезру. Никогда ни один из них не сделал бы ничего подобного по собственной инициативе, тем более — в отношении его доверенного помощника.
— Тогда почему?
— Вот это я и надеюсь выяснить, — ответил Астамир.
Он съел еще кусок мяса и, присев рядом с Мерваном Ма, продолжил излечение, применив процедуру, называемую дойан дукад рейчи, или «тепло исцеляющих рук».
Ночью вернулись Белли'мар Джуравиль и Аграделеус, принеся с собой весть о том, что большая часть бехренской армии двинулась на запад.
— Чего я только не делал, чтобы отговорить Аграделеуса от нападения на них, — признался эльф, когда дракон принял человекоподобный облик и покинул лагерь, отправившись поохотиться. — Жажда крови растет внутри его с каждым днем. Не знаю, как долго еще мы сможем ей противостоять.
— Неужели он так сильно ненавидит бехренцев? — спросила Каззира.
— Нет, просто такова природа драконов, — вмешался в разговор Астамир. — Они созданы для разрушения, причем практически всего, что подвернется под руку. Это просто чудо, что вам и Бринн удается так долго сдерживать его инстинкты. Однако, боюсь, скоро этому придет конец и мы станем свидетелями того, каков Аграделеус в гневе.
