— Соотношение сил всегда было не в нашу пользу, — отозвался мистик. — По правде говоря, я никогда не верил, что у Бринн есть хоть какой-то шанс разорвать мертвую хватку бехренцев и освободить народ. Разве что Чезру и его жрецы поняли бы, что Тогай не стоит тех трудов, которые нужно прикладывать, чтобы удерживать его в повиновении.

— Бринн, конечно, и сама понимает ситуацию, — сказал пастырь, и Астамир кивнул:

— Она, да и все мы знали, что нас ждет смерть. Так оно, скорее всего, и будет.

— Тогда к чему эта бесполезная борьба?

Мистик поглядел на юношу с таким видом, как будто сам вопрос казался ему нелепым, однако все же решил, что стоит дать ему объяснение.

— Мир Бринн рухнул. — Он помолчал, пристально глядя на пастыря. — Как, впрочем, и твой.

Мерван Ма откинулся назад, скрестив на груди руки, и задумался. Он понимал, что Астамир прав, что вся его жизнь пошла прахом только потому, что ему стало известно о кощунственных действиях Чезру. И он, в недавнем прошлом хранитель священного сосуда, помощник нынешнего Гласа Бога и наставник следующего, начал понимать, что за всем этим стоит нечто гораздо большее, чем ему казалось прежде. Он хорошо помнил недавнее нападение Эакима Дуана, когда Глас Бога почти полностью вытеснил его дух из тела, завладев им, как своим собственным. Если это можно проделать со взрослым, сознательным человеком, то с ребенком вообще не возникнет никаких трудностей…

— Я не пойду с Бринн на запад, — сказал Астамир, прервав размышления пастыря.

— Вернешься в Огненные горы?

— Нет, отправлюсь в Хасинту.

Мерван Ма широко раскрыл глаза.

— Ятолы убьют тебя. Они ничего не пожелают слушать!

— Проблема несравненно важнее моей жизни.

— И ты так просто говоришь это?

Мистик пожал плечами. Юноша пристально посмотрел на него.

— А что будет со мной?

— Попрошу Бринн отпустить тебя, — ответил Астамир, — Вряд ли она станет возражать. Если хочешь, отправляйся на юг, в Огненные горы. Я сообщу тебе слово, которое нужно произнести, чтобы тебя приняли в Обители Облаков. Но вообще-то сам решай, куда тебе идти.

Мерван Ма не сводил с собеседника пристального взгляда, пытаясь понять, что стоит за этими словами.

— Я сам решу, куда идти, но ты рассчитываешь, что я пойду с тобой в Хасинту, — сказал он. Мистик улыбнулся. — Они убьют и меня тоже.

Астамир не произнес ни слова возражения. Юноша пожал плечами и впервые за все долгое время их знакомства искренне улыбнулся.

На следующий день они стояли перед тогайранкой; за спинами мистика и Мервана Ма были мешки, в которых помещалась вся их поклажа.

— Ты знаешь — моя любовь и восхищение всегда с тобой, — сказал ей Астамир. — Уверен, какую бы тактику ты ни выбрала, она будет верной. — Мистик крепко обнял девушку и поцеловал ее. — От всей души желаю тебе уцелеть, Бринн Дариель. Обитель Облаков станет твоим домом, если ты не найдешь его в тогайских степях.

— У меня осталась одна надежда — упокоиться в земле Тогая, — мрачно ответила Бринн.

Чувствовалось, что она понимает: восстание тогайру угасает. Лишившись возможности обводить бехренцев вокруг пальца, ее войско не имеет ни малейшего шанса на победу.

— Будут и другие, кто пойдет твоим путем, — произнес Астамир. — И их знаменем станет имя Бринн Дариель, Тогайского Дракона. Даже если ты потерпишь неудачу, надежда на свободу не умрет в сердцах тогайру.

— А ты посеешь семена раскола среди ятолов, и власть Эакима Дуана падет.

— И возможно, впоследствии кто-то другой продолжит дело Бринн Дариель и использует ее стратегию. И тогда Бехрену будет гораздо труднее одолеть тогайру, — сказал Мерван Ма.

Бринн и Астамир ошеломленно посмотрели друг на друга и разразились смехом.

— Известное дело, Джеста Ту знают много о человеческой душе, так что мне не стоило труда подчинить его своей воле, — усмехнулся мистик.

Юноша испуганно посмотрел на него, но тут же понял, что это всего лишь шутка, и тоже рассмеялся.

На том они и расстались. Тогайранка повела всадников на запад, а Астамир и Мерван Ма начали долгий спуск к восточной дороге, по которой им предстояло добираться до Хасинты.

— Она повернула на запад, — доложил Шаунтиль ятолу Бардоху, получив очередное сообщение из Хасинты.

— Горы были ее последним прибежищем, — заметил ятол. — Теперь, когда мы обнаружили ее снова, ей ничего не остается, как возвращаться в Тогай. — Он злобно усмехнулся, — Нужно перекрыть все перевалы.

На лице чежу-лея возникло выражение неуверенности.

— Нам не перегнать тогайру — у них слишком хорошие кони.

— А зачем нам ее перегонять? Блокировать перевалы пошли тех, кто находится ближе к ним. И распорядись, чтобы они держали наготове баллисты на случай появления дракона.

Выражение лица Шаунтиля не изменилось.

— Единственный отряд, находящийся поблизости от плато, — тот, который мы оставили в Дариане, ятол. И если мы выведем его, город останется без защиты.

— Ну да, и Тогайский Дракон одержит последнюю победу, — сказал ятол Бардох. — Они окажутся заперты там, как в бутылке. Останется лишь подойти и уничтожить их. Что ты на меня так уставился? — закричал он, заметив, что сомнение так и не покинуло лица Шаунтиля. — Нужно прежде всего думать о достижении главной цели. Если Дариан пострадает еще раз, его можно будет потом отстроить, а вот Тогайского Дракона, после того как мы прикончим ее, заменить будет некем.

— Повинуюсь! — Чежу-лей вытянулся, про себя подумав, что в словах Бардоха, пожалуй, есть смысл: Дариан — не слишком высокая цена, чтобы избавиться от Тогайского Дракона.

— Если мятежники поймают меня с рабом-ру, то просто разорвут на части, — взволнованно сказал Мерван Ма, обращаясь к группе солдат, охраняющих подход к оазису Дадах.

Солдат из Хасинты здесь было более чем достаточно.

Стоя позади пастыря, Астамир низко склонил голову. Его руки были связаны за спиной — однако далеко не так крепко, как это выглядело со стороны.

— Оставь его нам, и все дела, — заявил один из солдат и рассмеялся, глядя на приятелей. — Мы зарядим им катапульту, когда будем драться с врагами!

Остальные тоже расхохотались, в том числе и Мерван Ма, хотя его пробрала дрожь, когда он представил себе это ужасное зрелище.

Двое солдат направились в сторону Астамира.

— Нет! — закричал Мерван Ма, и они остановились, с удивлением посмотрев на него.

— Пусть хоть как-то послужит Чезру, — сердито сказал солдат, стоящий рядом с пастырем. — Ты что, не доверяешь нам?

— В недавнем прошлом я был помощником Чезру Эакима Дуана. — ответил юноша.

— С какой это стати мы должны тебе поверить?

— Ты осмеливаешься подозревать меня во лжи? — возмутился Мерван Ма. — Я возвращаюсь в Хасинту с сообщением от правителя Дариана Карвина Пестля, тоже пастыря и моего близкого друга. Ты осмеливаешься бросить мне вызов, солдат? Не боишься навлечь на себя гнев Чезру Дуана и его чежу-леев?

Бехренец побледнел и отступил назад. Юноша, хмуро глядя по сторонам, повел Астамира через оазис.

Весь этот день навстречу им попадались колонны солдат, двигающихся по западной дороге, чтобы присоединиться к армии ятола Бардоха.

— Ты сегодня пошел ради меня на большой риск, — заметил мистик, когда они вечером остались одни.

— Никакого риска не было.

— Ты мог покончить со мной раз и навсегда. И таким образом, возможно, даже искупить грех в глазах Чезру.

— Искупить грех? — переспросил юноша, — Я вовсе не уверен, что нуждаюсь в искуплении грехов. Мы составили план, как пройти через оазис Дадах, и я придерживался его, как и обещал.

— Многие люди сочли бы, что их спасение дороже обещания, в особенности если оно дано врагу, у которого они находились в плену.

— Разве ты мой враг? — спросил Мерван Ма. Астамир пожал плечами, — Если бы я решил сейчас покинуть тебя, ты бы стал меня удерживать?