Карвин Пестль запинаясь пробормотал что-то нечленораздельное.

— Говори, ничего не бойся, юный пастырь, — подбодрил его ятол. — Что именно тебе непонятно?

— Ты собираешься послать воинов гоняться за Ашвараву по степи, ятол? — явно волнуясь, спросил Пестль. — Мне казалось, наша идея строительства защитных стен вокруг каждого из поселений под руководством солдат приносит плоды. На протяжении всей зимы Ашвараву ни разу не нападал на деревни, только на караваны.

— Разумеется, она хороша — ответил Гриаш. — Ашвараву не рискует нападать на мелкие селения, где немного можно найти, зато много потерять. Он атакует Данкала Гриаш только в том случае, если решит, что риск будет ничтожно мал.

— Эта деревня защищена далеко не лучшим образом, но… — Карвин Пестль замолчал, услышав смех Гриаша.

— Вэй Атанн меня прекрасно понял, — сказал ятол. — Наш храбрый чежу-лей жаждет славы, поэтому и отказывается покидать Дариан.

Пестль недоуменно поднял брови, и вдруг глаза у него чуть не вылезли из орбит — он наконец тоже начал кое-что понимать в хитросплетении замыслов ятола Гриаша.

— Ты думаешь, ятол, что Ашвараву пренебрежет Данкала Гриаш и пойдет на Дариан? — недоверчиво спросил он.

— По всем признакам силы его отряда заметно возросли, — отозвался ятол, — Слухи об Ашвараву вселяют мужество в сердца всех ру, и с каждой победой к нему стекаются новые воины. Сумев одержать по-настоящему значительную победу, он мог бы поднять весь Тогай. Этот пес далеко не глуп. Если он сочтет, что наше слабое место здесь, в Дариане, то захочет добиться победы, которая принесет ему настоящую славу. Он понимает, что стратегия нанесения молниеносных ударов «из-за угла» хороша только на первом этапе; в конце концов это нам надоест, и мы пошлем против него такой отряд, который покончит с ним раз и навсегда. Уверен, когда в начале зимы в Дариан вошли два каре из Хасинты, наш смутьян сильно забеспокоился, решив, что это время уже близко. Значит, ему нужна серьезная победа, которая превратит его в символ освобождения всех тогайру. Он непременно придет в Дариан, и это будет его последним походом.

Карвин Пестль откинулся в кресле, вдумываясь в услышанное; да, такое развитие событий, несомненно, имело смысл. Действительно, с чего бы это Вэй Атанну так беспокоиться за безопасность ятола Гриаша и Дариана, когда всего на расстоянии дня пути стоят лагерем восемьсот солдат?

Это был умело скоординированный хитрый план, целью которого было заманить Ашвараву в Дариан, заставить бунтовщика думать, что протяни он руку — и победа в его кармане. Пестль с искренним восхищением посмотрел на ятола Гриаша, только сейчас осознав, что вся эта комбинация зародилась в его сознании в тот самый момент, когда в город вошли каре из Хасинты. Каждый очередной ход, каждый принесенный в жертву караван, каждое ложное сообщение, достигшее ушей лазутчиков ру, — все это служило одной желанной цели.

— Я знаю Ашвараву лучше, чем этот пес знает себя сам, мой юный пастырь, — уверенно продолжал ятол. — Я понимаю мотивы, которые им движут. Главный из них — гордыня, а гордыня — это та человеческая слабость, на которой легче всего играть. Не сомневайся: он явится в Дариан. И найдет здесь гибель. После чего пройдет много, очень много времени, прежде чем ру наберутся мужества снова выступить против Бехрена. Наблюдай и учись, поскольку, скорее всего, когда-нибудь ты займешь мое место и тебе придется иметь дело с очередным Ашвараву. Я в то время уже буду в раю. Представляешь, какое разочарование меня постигнет, если, взглянув на землю, я увижу, что ты потерпел неудачу?

Карвин Пестль кивнул и даже улыбнулся, когда Гриаш снова разразился смехом. Молодой пастырь и в самом деле многое узнал и понял за эту зиму. Караваны, посланные в качестве приманки в заранее обусловленном порядке и в заранее намеченные места; уловка с отравленными припасами, целью которой было укрепить уверенность Ашвараву в своих силах и осведомленности лазутчиков в Дариане; переименование крошечного селения — все это выстраивалось в стройную, убедительную схему.

Припомнив последний жестокий урок — на берегу пересохшего речного русла, в лагере ру, — он не смог сдержать дрожи, пробежавшей вдоль позвоночника.

Так жестоко — и так эффективно.

Карвин Пестль доверял своему господину, хотя временами тот внушал ему ужас.

— Ятол из Дариана бросает нам вызов, — заявил Ашвараву, обращаясь к воинам. — Он не понимает, насколько сильнее мы стали.

— И числом, и решимостью, — прошептал Астамир, чтобы его могла услышать одна Бринн; оба стояли в стороне от остальных.

Девушка улыбнулась. Им уже не раз приходилось слышать подобные речи.

Отряд собрался на высоком холме, глядя на деревню внизу и длинную цепочку приближающихся к ней солдат. По оценкам разведчиков их было около четырех сотен, то есть примерно вдвое больше того, чем располагал Ашвараву.

Однако тогайранские воины не сомневались, что каждый из них стоил по крайней мере трех бехренцев.

— И мы ответим на этот вызов, — услышала Бринн слова предводителя отряда, — Когда и где сочтем нужным.

— Думаешь, он нападет на деревню? — спросила девушка Астамира.

Тот пожал плечами.

— Мне кажется, это было бы неразумно. Может, он и одержит верх, но наши потери будут слишком велики.

Тогайранка придерживалась той же точки зрения, но речь ведь шла об Ашвараву, а что решит он — предсказать было трудно.

Этой ночью командир велел разбить лагерь на вершине холма, отправив одних разведчиков к деревне, а других дальше на восток, где они в заранее обусловленном месте должны были встретиться с лазутчиком из Дариана.

Эа Денг прибыла на следующее утро, подтвердив, что в Данкала Гриаш находится практически весь гарнизон Дариана: солдаты посланы в поселение для укрепления его обороны.

Ашвараву снова собрал людей.

— У тебя встревоженный вид, — заметила Бринн, обращаясь к Астамиру.

Мистик покачал головой, не сводя взгляда с далекой деревни.

— Ятол Гриаш отсылает почти весь гарнизон из города сразу после того, как солдаты Хасинты покинули Дариан?

— По словам Эа Денг, Гриаш не желает, чтобы деревня, носящая его имя, была разрушена Ашвараву. Естественно, наш командир именно так и поступит.

Астамир оценил ее иронию, но был слишком обеспокоен, чтобы ответить. Девушка перевела взгляд на Ашвараву.

— Ятол Гриаш, не скрываясь, отсылает сюда почти всех своих солдат, бросая вызов нам и остальным тогайру, — заявил между тем командир бунтовщиков, — Он ничуть не сомневается, что этого жалкого отряда хватит, чтобы одолеть нас!

— Нет! — послышалось со всех сторон.

— Ну что, принимаем вызов? — спросил Ашвараву.

— Смерть Тюрбанам! — как один закричали его воины.

На лице Ашвараву заиграла злобная усмешка.

— Смерть ятолу Гриашу, — выкрикнул он. — В своем высокомерии он просчитался. Его гарнизону не угнаться за нами, когда мы двинемся на восток!

— По-моему, он только что сказал, будто собирается напасть на Дариан, — заметила тогайранка, обращаясь к Астамиру.

Мистик, оторвав взгляд от деревни, посмотрел сначала на Бринн, потом на Ашвараву.

— Мы нападем на ятола Гриаша у него дома и посмотрим, что он тогда запоет! — воскликнул их предводитель. — Он до такой степени не воспринимает нас всерьез, что не побоялся оставить город без гарнизона. Гриаш дразнит и оскорбляет нас. Будет ли он так же глумиться над нами, когда Дариан запылает?

Воины разразились одобрительными восклицаниями, и голос Бринн влился в общий хор.

Только Астамир молчал. Он снова перевел взгляд на деревню и подумал, что как-то все уж очень хорошо сходится. Конечно, вопрос о нападении на Дариан не раз обсуждался и прежде; Эа Денг сделала все возможное, чтобы обеспечить мятежникам поддержку в городе.

И вот сейчас совершенно неожиданно этот плод созрел, остается только сорвать его.

Видимо, дело обстоит именно так.

Отряд с невиданной быстротой свернул лагерь и двинулся на восток. До Дариана было пять дней пути, но Ашвараву надеялся за счет скорости передвижения выгадать один день, чтобы успеть напасть на город и, возможно, даже разграбить его до того, как весть о нападении дойдет до гарнизона, что находится сейчас в далекой деревушке и вряд ли поспеет прийти на помощь.