Наличие такого научения – не только мое субъективное ощущение. Это подтверждается и научными исследованиями. В психотерапии, центрированной на клиенте (направление, с которым я более знаком), было проведено наибольшее количество научных исследований. Мы знаем, что в результате такой психотерапии возникают знания или изменения следующего вида.

Человек начинает по-другому смотреть на себя.

Он более полно принимает себя и свои чувства.

Он больше доверяет себе, может лучше управлять собой.

Он становится более похожим на того человека, каким он хотел бы быть.

Он становится более гибким, менее застывшим в своем восприятии.

Он ставит для себя более реалистичные цели.

Его поведение становится хорошо обдуманным.

Он отказывается от вредных привычек, даже таких застарелых, как хронический алкоголизм.

Он начинает больше принимать других.

Ему становятся более доступны основания того, что происходит внутри него и снаружи.

Он изменяет основные качества своей личности в лучшую сторону.

Я думаю, вероятно, этого достаточно, чтобы обозначить, что представляет собой значимое знание, которое в корне меняет дело.

Научение, значимое для человека в образовании

Я думаю, правильно сказал, что преподаватели также заинтересованы в знаниях, которые весьма отличны от обычных. Простое знание фактов тоже имеет свою ценность. Знание о том, кто выиграл Полтавскую битву или где был впервые исполнен "сотый опус" Моцарта, может принести носителю этой информации большую сумму денег. Но я полагаю, что учителя будут немного смущены утверждением, что приобретение такого рода знаний составляет суть обучения. В связи с этим мне вспомнилось одно сравнение, сделанное профессором по агрономии, у которого я когда-то учился. Будучи участником войны, он сравнивал знание фактов с боеприпасами. Свои лекции он обычно заканчивал призывом: "Не будьте проклятым ящиком с боеприпасами, будьте ружьем!" Я думаю, что подавляющее число преподавателей разделяет утверждение, что знание существует прежде всего для того, чтобы его использовать.

Если учителя заинтересованы в знаниях, которые функциональны, которые вносят изменения, которые распространяются на человека и его действия, они должны обратиться к психотерапии за примерами и идеями. Необходимо просто и понятно изложить процесс получения знаний во время психотерапии, чтобы использовать это в образовании.

Давайте посмотрим, что же нужно, чтобы получить знания, которые возникают в процессе психотерапии. Я хотел бы как можно яснее перечислить условия, которые, как мне кажется, присутствуют, когда этот феномен имеет место.

Для доказательств, поддерживающих эти утверждения, см. ссылки (7) и (9).

Клиент прежде всего сталкивается с ситуацией, которую он считает серьезной и важной проблемой. Возможно, он обнаруживает, что не может контролировать свое поведение; или у него много конфликтов и он в смятении; или его семья рушится; или он чувствует себя несчастным на работе. Короче, он находится один на один с проблемой, которую ему не удалось разрешить, хотя он и пытался это сделать. Поэтому он горит желанием знать, хотя в то же время боится, что обнаружит в себе нечто, беспокоящее его. Поэтому одно из условий, которое почти всегда присутствует, – это неуверенное и амбивалентное желание узнать или измениться, вырастающее из трудностей, с которыми клиент сталкивается в жизни.

В каких условиях человек встречается с терапевтом? Недавно я сформулировал необходимые и достаточные условия, которые должен обеспечить терапевт, если он хочет, чтобы у клиента появились полезные изменения или значимые знания (8). Несколько аспектов этой теории недавно были широко исследованы с помощью эксперимента, но все же она считается больше теорией, основанной на клиническом опыте, нежели доказанным фактом. Разрешите мне кратко описать условия, на мой взгляд необходимые, которые должен обеспечить терапевт.

Чтобы психотерапия дала положительный результат, терапевт в отношениях с клиентом должен быть относительно цельным, целостным, конгруэнтным. Я имею в виду, что в этих отношениях он должен быть не фасадом, не ролью, а именно таким, каким он есть. Я использовал термин "конгруэнтность", чтобы указать на согласованность переживаемого и сознаваемого. Это происходит, когда терапевт полностью и верно сознаёт, что он переживает в данный момент в отношениях с клиентом. Тогда он полностью конгруэнтен. До тех пор пока он не будет конгруэнтен в значительной степени, вряд ли у него могут появиться значимые знания.

Хотя конгруэнтность – это действительно сложное понятие, я думаю, каждый из нас обычно интуитивно знает, конгруэнтны ли люди, с которыми мы имеем дело. Общаясь с одним человеком, мы понимаем, что он не только имеет в виду именно то, что говорит, но что его глубокие внутренние чувства тоже соответствуют тому, что он выражает. Поэтому, если он злой, или влюбленный, или пристыженный, или восторженный, мы чувствуем, что он одинаков на всех уровнях – в его переживаниях на организмическом уровне, в его осознании этого на уровне сознания и в его словах и сообщениях. Вдобавок мы узнаем, что он принимает свои непосредственные чувства. О таком человеке мы говорим, что хорошо его понимаем. Обычно мы чувствуем себя с таким человеком уютно и безопасно. Напротив, общаясь с другим человеком, мы можем видеть, что все его слова – это лишь "вывеска" или "фасад". Нам неясно, чтo он чувствует на самом деле, чтo скрывается за этим фасадом. Нам неясно также, понимает ли он, чтo он чувствует на самом деле. Он вполне может и не сознавать тех чувств, которые испытывает. С таким человеком нам хочется быть осмотрительным и осторожным. Это не тот тип отношений, при которых может быть отброшена защита, или при которых может появляться значимое знание.

Поэтому вторым условием психотерапии есть то, что терапевт должен быть конгруэнтен в отношениях. Он свободно и глубоко принимает себя, на самом деле переживает свои чувства и реакции и сознает их, как только они появляются и изменяются.

Третье условие состоит в том, что терапевт должен ощущать теплые чувства к клиенту – приязнь, которая не связана с обладанием и получением личного удовольствия. Это атмосфера, которая просто показывает: "Ты мне нравишься", а не "Ты мне будешь нравиться, если будешь вести себя так-то и так-то". Стендаль (11) назвал это отношение "безусловным положительным отношением", так как оно не требует в качестве условия какой-то ценности, необходимой для проявления этого отношения. Я часто использовал термин "принятие" для описания этого аспекта психотерапевтического климата. Оно включает в себя как чувство принятия отрицательных, "плохих", болезненных, пугающих и ненормальных чувств, выражаемых клиентом, так и выражение "хороших", положительных, зрелых, доверительных и общественных чувств. Оно включает в себя принятие и приязнь к клиенту как к независимому человеку; разрешает ему иметь свои собственные чувства и переживания и находить в них свои собственные смыслы. Приобретение значимых знаний возможно настолько, насколько терапевт может создать дающий безопасность климат безусловного положительного отношения.